— О чем беседовал с тобой его преосвященство? — спросил он.

— Велел быть осторожным.

— Да, надо все время быть начеку. При японцах ни о чем ни слова. Как ты разговариваешь по телефону?

— Всегда стараюсь брать трубку сам.

Отец Билье одобрительно кивнул.

— Правильно. Японец, конечно, языка не поймет, но голос может запомнить, а это тоже ни к чему. Всегда бери трубку сам!

Некоторое время они шли рядом молча. Вдруг отец Бнлье с улыбкой спросил:

— Что-то в последнее время не видно Сэцуко? Ты с ней встречаешься?

— Встречаюсь, но очень редко, — ответил Торбэк и слегка покраснел.

— Она почему-то перестала бывать и у Ясуко. Если увидишь ее, передай, пусть заходит.

— Хорошо, передам.

Торбэк догадывался, почему Сэцуко перестала ходить к Ясуко, она сама даже как-то призналась:

— Я боюсь туда ходить.

Так прошла осень. Наступила зима.

Торбэк и Сэцуко продолжали встречаться. И с каждым свиданием их чувство разгоралось с новой силой. Без Сэцуко Торбэк не мыслил прожить и дня.

Теперь он уже не молил господа о прощении и страха он больше не испытывал. Он решил, что всемогущий господь должен простить ему его грешную, но искреннюю любовь.

Однако жизнь, которую он вел, противоречила не одной этой божьей заповеди — он нарушал их теперь почти все.

Торбэк по-прежнему продолжал посещать господина Ланкастера. Эти посещения теперь входили в круг его обязанностей, были его «работой».

Однажды, придя к коммерсанту, Торбэк сразу почувствовал, что тот чем-то раздражен.

— В последнее время опасность возросла — нас могут накрыть в любую минуту, — заявил Ланкастер, — и я ломаю голову над тем, чтобы найти совершенно безопасный путь… — На обычно спокойном лице коммерсанта лежала тень тревоги. — И я, кажется, нашел этот путь… Понимаете, почтовыми пересылками больше пользоваться нельзя. Несколько моих агентов уже попались. Но, думаю, выход у нас есть…

Ланкастер бросил быстрый взгляд на своего собеседника. Торбэк вопросительно поднял брови.

— Простите, что же вы придумали?

Господин Ланкастер зашагал по комнате.

— Если меня разоблачат, это будет означать крах и вашего ордена, во всяком случае, здесь. Надеюсь, вы это понимаете, Торбэк! — Тут Ланкастер остановился и каким-то тяжелым взглядом посмотрел на молодого патера.

— Разумеется, господин Ланкастер. Но вы говорите о таких страшных вещах! Они приводят меня в дрожь. — И действительно, у Торбэка задрожали руки. — Неужели нас уже подстерегает беда?

Ланкастер ответил не сразу. Он опять зашагал по комнате, в которой сейчас стояла мертвая тишина. Слышалось лишь его тяжелое дыхание, да где-то вдали раздавались приглушенные гудки автомобилей.

— Мне нужен голубь! — неожиданно сказал Ланкастер.

— Голубь? — удивленно посмотрел на коммерсанта Торбэк.

— Да, голубь, но только прирученный.

Торбэк все еще не понимал.

— Вы хотите держать здесь голубя?

— Он нужен нам всем.

— Нам?

— Да, Торбэк, нам!

Господин Ланкастер уселся рядом с Торбэком, придвинув к нему кресло.

— Голубь — это самое безопасное… Надо лишь приручить эту миленькую птицу.

— Объясните, пожалуйста, господин Ланкастер, я вас не понимаю. Что вы имеете в виду?

Неторопливо вытащив сигарету, коммерсант щелкнул зажигалкой.

— В ближайшее время открывается регулярное воздушное сообщение между Гонконгом и Токио. Вероятно, сразу же с наступлением весны. И наш голубь должен курсировать на этой линии.

Торбэк восхищенно посмотрел на Ланкастера.

— Понял! Вы хотите по этому маршруту посылать своего человека? Так?

— Я, кажется, говорил о голубе. Впрочем, вы правы, на самолете должен летать человек. Но не от случая к случаю. Мне нужен человек, который бы постоянно летал между Токио и Гонконгом и ни у кого не вызывал бы подозрения.

— Тогда я вас не совсем понял, — сказал Торбэк. — Объясните, пожалуйста, все до конца.

Однако и на этот раз Ланкастер не сразу все разъяснил. Он был всегда осторожен, этот человек. Он долго, испытующе смотрел на Торбэка.

— Самолеты будут отправляться из Токио в Гонконг каждый день. Авиакомпания, открывающая эту трассу, сейчас набирает стюардесс, — сказал он наконец. — Вот какого голубя я имею в виду: иными словами, голубем должна стать стюардесса. Так-то, дорогой Торбэк.

Господин Ланкастер снова пристально посмотрел на собеседника.

— Вы, Торбэк, служитель церкви. Вы знаете многих прихожан. Среди них, должно быть, есть и молодые женщины. Может, кто-нибудь из них подойдет для этой роли? Разумеется, сначала она должна будет поступить в стюардессы. А потом уже работать на нас.

— Это очень удачная мысль, господин Ланкастер, — ответил Торбэк. — Но с прихожанами не обо всем можно говорить. Конечно, в церковь ходит много женщин, среди них есть и молодые. Но, мне кажется, перед ними опасно раскрывать наши тайны.

— Вы правы, тайну надо хранить строго. Если что-нибудь просочится наружу, нас всех ждет катастрофа. Вот поэтому я и прошу вас как следует подумать над кандидатурой.

Торбэк молчал. Что он мог ответить? Он явно растерялся.

— Мне это, пожалуй, будет не под силу, господин Ланкастер, — сказал он наконец. — Думаю, что лучше вам самому подобрать кандидатуру.

— У меня нет подходящей японки, — усмехнулся господин Ланкастер. — Ведь на это не всякая годится, это должна быть молодая женщина с определенными данными. А вот среди ваших прихожанок наверняка такая найдется.

У Торбэка мелькнула мысль о Сэцуко.

Стюардесса прежде всего должна быть молодой и иметь привлекательную внешность. Эти данные у Суцэко есть, но сможет ли она выдержать приемные экзамены по языку?.. А довериться ей можно, она его любит и никому не проболтается. И Торбэк совсем было решился произнести ее имя, но в последнюю минуту почему-то раздумал.

— Трудную задачу вы мне задали, господин Ланкастер. Я постараюсь подумать о кандидатуре.

— Но думать-то, дорогой падре, некогда, дело срочное, мешкать нельзя. Нужно успеть к набору стюардесс. Это для нас единственный шанс. Иначе нашему делу — крах. Так что, Торбэк, прошу вас предложить кандидатуру сейчас.

Торбэк обхватил голову руками.

— Со всех точек зрения стюардесса лучше всего подходит на роль почтового голубя. Во-первых, ее багаж не подвергается таможенному досмотру, во-вторых, она может летать каждый рейс, не вызывая подозрений. Это идеальный «почтовый голубь»! Ну, Торбэк, кто у вас есть на примете?

— Право, не знаю…

Торбэк все еще колебался. Но тут глаза господина Ланкастера недобро сверкнули, и резким голосом он отрубил:

— Бросьте играть в прятки, Торбэк! В каких отношениях вы с Икута Сэцуко?

Торбэк опешил. Откуда этот господин знает о Сэцуко?

А на губах коммерсанта играла чуть заметная усмешка.

При первом же свидании с Сэцуко Торбэк заговорил о предложении Ланкастера. Встретились они в той же гостинице.

Здесь как бы сама обстановка благоприятствовала такой беседе. Да и во время любовных ласк Сэцуко скорее согласится выполнить его просьбу.

— Стюардесса! — Она широко раскрыла глаза. — Да еще на международной авиалинии! — В ее глазах светилась радость. Она уже видела себя в этой роли. Но тут же насторожилась — ведь это значит попасть в тот мир, который всегда казался ей каким-то чужим.

— Ты красивая, — шептал Торбэк, — а в стюардессы берут только красивых. Тебя обязательно примут.

Делая ей это предложение, Торбэк не испытывал особого восторга. Говоря по правде, приказ господина Ланкастера заставил его самого забеспокоиться. Ведь она должна стать не просто стюардессой. План коммерсанта заключался в другом, и это тревожило Торбэка.

— А я вовсе не уверена, что пройду… — Сэцуко спрятала возбужденное лицо в подушку.

— Ты красивая, — не очень охотно повторил Торбэк, — тебе беспокоиться нечего.