– Рында, – крикнул Мизинчик, – бросай свои шары в темных. Они побегут.
– Не могу, – ответил Рында, – это будет ненастоящая победа. Они, конечно, побегут. Но скоро вернутся с каким-нибудь более убийственным оружием, чем их копья и стрелы. Тогда побежим мы. И станем выдумывать что-нибудь еще более мощное. Потом побегут они. Потом снова мы, и так бесконечно, пока не перебьем друг друга. Шары только для Ордала, но к нему нельзя подобраться.
Голова Мизинчика сразу же переключилась на другое, и он перестал думать о том таинственном, что испугало его. Факт, что до Ордала нельзя добраться, застрял в его голове занозой и свербел, побуждая мысль все время крутиться вокруг него. Наконец, он додумался до очень интересного вопроса: «Ордал, наверное, тоже в маске. А если ее сорвать, побежит он или не побежит? А если побежит, то за ним и все темные побегут. Или не побегут?» Мизинчик так увлекся своими размышлениями, что забыл смотреть по сторонам и опомнился, лишь почувствовав острую боль в плече. Увидев, что из него торчит дротик, он чуть не потерял сознание, но овладел собой и стал оглядываться, надеясь на помощь Колпака, но тут рядом с ним оказался Прол, забросил его здоровую руку себе за шею и осторожно повел между сражающимися к Лунной поляне.
На самом краю поляны, там, где начинался лес, под одиноко растущим дубом, уже лежали и сидели десятки раненых. Между ними ходили несколько гномов в зеленых курточках. Один из них быстро подбежал к Пролу, принял у него Мизинчика и посадил на удобный, вырубленный в виде стула пень, чтобы раненый мог опереться спиной о высокий выступ с одной стороны. Тех, кто не мог самостоятельно держать равновесие, привязывали скрученным тугим пучком сухой травы. Вот и Мизинчик оказался на этом пне. Он с опаской поглядывал на зеленых, не зная, что с ним будут делать, но предполагая, что ничего хорошего. Подбежал еще один гном с большой, плетенной из соломы корзиной, набитой пучками каких-то трав. Он вытащил несколько листиков и стал растирать их в ладони. Мизинчик узнал знакомый запах мяты. Самтыгном любил потчевать своих братьев в летнюю жару холодным мятным настоем. «Чай он что ли собирается пить», – подумал Мизинчик, почти теряя сознание. Но совсем ощущения не покинули его. Он чувствовал, как гномы чем-то острым разрезают одежду на плече, обкладывают рану влажными листьями мяты, отчего кожа сделалась холодной и бесчувственной. И вдруг резкая боль пронзила ему плечо. Он вскрикнул и пришел в себя.
– Все, все, – быстро проговорил гном с корзиной, – все уже позади. Мы вытащили дротик. Теперь приложим крапивы, чтобы остановить кровь. А потом подорожник, и будешь как новенький. – Он закрепил листья на ране пучком сухой травы, капнул в рот Мизинчика обезболивающего настоя красавки и поднес к самому носу кусочек коры, на котором дымились горящие семена белены. – Скоро настанут сумерки, раскроются лунники, и целебная энергия полной луны залечит все раны, – ласково сказал гном, но Мизинчик его уже не слышал – он погрузился в легкий, полный радостных сновидений сон.
А Колпак все стоял, как вкопанный, на краю поляны, бессмысленно уставясь на вершину холма, где сиял своим ярким облачением властолюбивый предводитель темных гномов. Он, как маятник, в нетерпении метался из стороны в сторону, понимая, что сегодня победы ему уже не видать. Как только солнце закатится за горы, раскроются лунники, и его воинам придется бежать за холмы, ибо энергия Полной Луны может лишить их силы, и они станут легкой добычей светлых.
Колпак вертел головой вслед за мечущимся на холме Ордалом и, наверное бы, окончательно потерял ощущение себя, если бы рядом с ним не оказался Прол. Он покрутил перед носом Колпака ладонью, понял, что тот не реагирует, и со всего размаха влепил ему оплеуху. С Колпака тут же слетело наваждение, и он вполне осмысленно уставился на Прола.
– Ты чего дерешься, – заикаясь, произнес он возмущенно, – я же свой.
– Свой, да не совсем, – как всегда загадочно сказал Прол. – Ты попался на крючок к Ордалу. Каждый гном знает, что на его сияющие одежды нельзя смотреть: теряешь волю. И бегает он туда сюда, чтобы мелькать. А это завораживает. Иди-ка лучше к тому дубу – там Мизинчик раненый лежит, а ты тут столбом стоишь без всякой пользы. – И Прол исчез.
Перепуганный Колпак помчался спасать раненого Мизинчика, на ходу вспоминая, какими травами обычно лечил ссадины и царапины Побудка.
– Так, – бормотал он, – подорожник к ране, крапива вовнутрь, нет, крапива к ране, подорожник вовнутрь. Нет, не помню, – в отчаянии признался он сам себе и пожалел, что плохо прислушивался к советам Побудки. Какое же это было облегчение узнать, что у каждого народа есть своя Скорая помощь. И Мизинчик уже спасен.
Светлые гномы сражались отчаянно, и им удалось оттеснить темных почти к подножию холма, на котором метался Ордал. Солнце уже пересекло полуденную вершину неба и начало потихоньку скатываться к горизонту. Тогда Ордал приказал своему прислужнику Тырличу ударить в тулумбас, бевой барабан, сделанный из грубой кожи издохшего кабана, и издал призывный клич. На этот зов из-за холма ринулись новые свежие полчища.
Вой, который был впереди своих воинов, командуя сражением, повернулся к ним лицом и дал знак отступать. Из задних рядов вперед выдвинулись щитоносцы, которые образовали из высоких деревянных щитов недоступную для стрел и дротиков стену. Задние ряды светлых гномов повернулись спиной к холму и со всех ног бросились бежать. Они остановились только на краю Лунной поляны, зная, что темные дальше не пойдут. И действительно, преследователи отстали, но не прекратили стрельбу из луков.
Через несколько часов все поле стало медленно обволакиваться спасительной желтизной, а войско темных вместе с Ордалом отступило за холмы. Но никто не сомневался, что утром оно вернется. И тогда битва будет особенно жестокой.
– Татаур. Татаур. Смотрите – Татаур, – пронесся легкий шепот по рядам светлых гномов. – Он скажет, что делать. Он предсказал победу.
Татаур подозвал Воя и говорил с ним. Вой внимательно слушал, склонив голову, как будто что-то пристально разглядывая у себя под ногами. Затем он кивнул и послал Рынду найти Прола, а Татаур исчез так же незаметно, как и появился.
– Ты звал меня? – спросил Прол, трогая Воя за плечо. Вой повернулся к нему, кивнул головой:
– Знаешь ли ты, где теперь те гномы, которые пришли с Ведом?
– Знаю, – ответил Прол.
– Проводи меня, – приказал Вой.
Когда Вой и Прол подошли к дубу, Мизинчик все еще спал, а Колпак сидел возле него и тихонько насвистывал какой-то незатейливый мотивчик из песен соловья, живущего неподалеку от их лесной избушки. Колпаку казалось, что воспоминание о доме быстрее поставит Мизинчика на ноги, чем всякие там травы. Он свистел так уже несколько часов, поскольку вдолбил себе в голову, что если остановится хоть на мгновение, Мизинчику станет хуже.
– Вот они, – сказал Прол. – Мизинчик ранен, но не опасно. К утру должен оклематься. Лунники помогут.
– Хорошо. – Вой помолчал, видимо, принимая какое-то решение. – До полуночи пусть спит, потом разбудишь и приведешь ко мне.
Вой ушел, а Прол опустился на траву рядом с Колпаком. Он только теперь почувствовал, как устал. Голова клонилась к земле – хотелось лечь и уснуть. Но он не мог сделать этого, так как не был уверен, что проснется к полуночи, а приказ надо выполнять. Прол зажал в кулаке несколько камешков, облокотился спиной о ствол дуба и позволил себе задремать. Как только он уснул достаточно глубоко, ладонь разжалась, камешки стали скатываться с нее, ударяясь друг о друга. От этого легкого шума Прол проснулся и почувствовал себя вполне отдохнувшим.
Взглянув на небо, он определил по положению звезд, что до полуночи еще далеко, и можно успеть закончить одно дело. Конечно, Прол рисковал. Ведь он мог и не вернуться, а, следовательно, приказ не будет выполнен. Но он был уверен в себе, и им повелевал долг лазутчика.
Этим вечером роса выпала особенно обильно, и пробираясь сквозь высокие травы, Прол быстро промок и озяб. Но он не обращал на это никакого внимания. Его вела цель, которая поглотила его так, что он забыл о себе. Надо было как можно ближе подобраться к темным и послушать их разговоры. Может быть, удастся узнать что-нибудь о слабостях Ордала, и это подскажет, как приблизиться к нему и избежать завтрашнего кровавого сражения.
