– Хорошо, что я огниво переложил в твой рюкзак, – вспомнил вдруг Мизинчик, – а то бы на чем мы жарили улиток.

– Значит, не все потеряно, – подвел итог спуску с горы Смот.– Самое нужное еще осталось. Дальше я пойду один, а вы ждите меня здесь.

– Может, прихватишь что-нибудь поесть, – робко попросил Мизинчик, в душе сознавая, что обеда они пока не заработали, но надеясь на Смотово гостеприимство.

– Ладно, по дороге заскочу в свою нору, – великодушно пообещал Смот и скрылся в чаще леса.

День стоял великолепный. Солнце раскалилось почти до бела, но легкий влажный ветерок с озера нес прохладу и настраивал на приятную расслабленность. Мизинчик с Колпаком валялись на траве, совершенно забыв о русе. В животах у них было пусто, поэтому тянуло на воспоминания о прежней сытой жизни.

– Интересно, что сейчас делает Самтыгном? – сглотнув слюнки, мечтательно произнес Мизинчик, представляя себе вовсе не Самтыгнома, а его стряпню. – Наверное, жарит пончики с моим любимым малиновым вареньем.

– Вряд ли, – возразил ему всегда логично рассуждающий Колпак, никогда не поддающийся беспочвенным мечтаниям. – Самтыгном предпочитает другую еду. А так как ему готовить не для кого, то он делает это для себя. Следовательно, он печет корзиночки и нашпиговывает их жирным мясом улиток. Думаю, что от этого он стал еще толще.

– Жаль, что мы забыли рюкзак на горе вместе с огнивом, – не слушая Колпака, продолжал мечтать Мизинчик, – сейчас бы развели костер и что-нибудь поджарили.

– Что, например? – поинтересовался Колпак.

– Ну, не знаю, что-нибудь нашли бы, – вздохнул Мизинчик и обвел окрестности голодным взглядом. – Ай! – вдруг заорал он во все горло. – Спасайся! – И мгновенно вскочив на ноги, уже лез вверх на гору, у подножия которой они с Колпаком ждали Смота. Колпак, не раздумывая, последовал за ним, и только когда они забрались достаточно, на его взгляд, высоко, решил посмотреть, что так испугало Мизинчика. Лучше бы он этого не делал. Его взгляд уперся в холодные неподвижные глаза руса, который, вытянув свою длинную шею, гипнотизировал намеченную на съедение жертву, лишив ее воли к сопротивлению. Колпак с ужасом сознавал, что надо бежать, но сила, которая держала его прикованным к скале, была непреодолима.

Мизинчик почувствовал беспокойство и оглянулся. Он сразу оценил ситуацию, через мгновение уже был рядом с русом и выдернул буквально у него с языка парализованного страхом Колпака. Тот встрепенулся и, обретя свободу действия, стремительно стал карабкаться по скользким голым камням вверх, туда, где русу было до него не добраться. Мизинчик едва поспевал за ним, удивляясь Колпаковой прыти.

– Ну, все, хватит, – проговорил он, тяжело дыша и присаживаясь на горячий голыш передохнуть. – Здесь русу нас не достать.

Разъяренный зверь от досады, что упустил добычу, метался у подножия горы и колотил по ней своим могучим хвостом. Вероятно, он задел и сдвинул с места какой-то камень, который служил опорой для отколовшейся от скалы каменной глыбы. Она рухнула и увлекла за собою густую россыпь мелких камешков. Все это обрушилось на руса, царапая и раздирая его чувствительную кожу. Он взревел и со всех четырех лап бросился в воду. Через секунду его голова уже торчала посередине озера, а еще через мгновение и вовсе исчезла из вида.

– Вот так тебе, – злорадно погрозил кулаком ему вслед Колпак, – будешь знать, как лакомиться гномами.

Смот появился нескоро в сопровождении маленького несуразного гнома с короткими ножками и ручками, зато с очень большой головой. Было даже непонятно, как он умудрялся удерживать ее вертикально на тоненькой слабой шее.

– Это Ныр! – прокричал он наверх Колпаку и Мизинчику. – А чего это вы туда залезли? – И не дожидаясь ответа, тут же добавил: – Слезайте. Я вам еду принес.

Колпак и Мизинчик, опасливо поглядывая по сторонам, стали осторожно сползать вниз. С некоторых пор опыт стал подсказывать им, что в чужой стране глаза, уши и ноги должны быть всегда наготове. Поэтому, спустившись с горы, они не стали задерживаться на берегу, а быстро направились в ближайший лес, туда, где большие деревья не дадут русу пройти, а розовые кусты растут в удивительном изобилии. Озадаченный Смот молча последовал за ними, уводя за собой Ныра.

Мизинчик с Колпаком перевели дух и почувствовали себя в полной безопасности, только оказавшись на поляне среди колючих кустов, усыпанных мелкими, но очень ароматными розовыми бутонами.

– Фу, – выдохнул Колпак, – ну и натерпелся я страху. Даже не верится, что спасся. Потрогай меня – я живой?

– В животе урчит? – насмешливо спросил Мизинчик.

– Урчит, – прислушиваясь к тому, что делается внутри его тела, признался Колпак.

– Значит, живой, – сделал вывод Мизинчик. – И где это Смот застрял? Есть же хочется.

– Да здесь я, – и сквозь куст продралось сначала израненное Смотово колено, а затем появился и он сам. – Чего это вы так бежали? Гнались за вами, что ли? А я никого не видел.

– Ну и хорошо, что не видел. Я бы такое еще раз пережить не хотел, – сказал Колпак.

Чтобы не предаваться неприятным воспоминаниям, Мизинчик полностью переключился на предстоящий завтрак и поторапливал Смота, который уже вываливал на траву содержимое своего мешка. Хватая все подряд и запихивая одновременно в рот, Колпак с Мизинчиком не почувствовали вкуса еды, зато хорошо ощутили, как они проголодались. «Да, если гном хочет есть, ему не до подвигов. Великие дела он совершает сытым. Как правильно делал Самтыгном, – рассуждал про себя Колпак, – что хорошо нас всех кормил. Поэтому мы такие отважные и деятельные. Если бы не Самтыгном, мы все только бы и думали о еде. И никем не стали». – Тут Колпак первый раз в жизни осознал, как он должен быть благодарен Самтыгному. – «Вернусь домой – обязательно сделаю для него что-нибудь хорошее». – И Колпак стал думать, что бы такое сделать для Самтыгнома, чтобы ему было приятно. Чем больше он углублялся в свои размышления, тем яснее ему становилось, что приятнее всего для Самтыгнома видеть, как братья-гномы поглощают его стряпню, а еще лучше, когда вылизывают тарелки и просят добавки. «Ничего не случится, если я немножко потолстею, – решил Колпак, – зато Самтыгном поймет, как я его люблю».

– А где же Ныр? – Мизинчик, утолив голод, уже мог подумать и о деле. – Он что, не пошел с тобой? – спросил он Смота.

– Вот балбес, – Смот хлопнул себя ладонью по лбу, – я забыл про него. Он ведь не умеет быстро бегать, а вы так неслись… Пойду поищу его.

– Я с тобой, – решил Мизинчик и поднялся с земли, – а то ты тоже пропадешь…

Ныра нигде не было видно.

– Куда он запропастился, – озабоченно оглядываясь по сторонам, пробормотал Смот. – Придется вернуться к озеру.

Ныр ждал на берегу, с опаской поглядывая на спокойную воду, чтобы не прозевать появление руса. Он знал, что за ним обязательно придут, только почему-то медлят. «Куда они подевались? – думал Ныр. – Что там могло случиться? Не зря же они так бежали». Ныр мог предполагать, что угодно, но ему и в голову не приходило, что о нем просто забыли.

Когда появились Мизинчик и Смот, он бросился им навстречу, весь сияя от счастья, как будто они спаслись от верной гибели. Смот не стал разочаровывать Ныра свом небрежным отношением к нему, а тут же соврал, будто его задержало какое-то неожиданное приключение, в котором ему пришлось проявлять чудеса храбрости. А Ныр и не сердился, радуясь, что все в этом неспокойном мире живы и здоровы. Несмотря на свой карликовый рост, несуразную фигуру с короткими ногами и руками, широким туловищем, завершающимся огромной головой, он вызывал симпатию. Его курносое лицо излучало простодушную откровенную доброту и доверчивую расположенность к каждому, кто встречался ему в пути. Сердце Мизинчика тут же откликнулось на все эти признаки дружелюбия и приняло Ныра как своего, близкого или даже родного.

Ныр действительно не умел быстро передвигаться по лесу. Он ходил вперевалочку, цеплялся за кусты и корни деревьев, а длины рук ему не хватало, чтобы отцепиться. За ним нужен был глаз да глаз, поэтому Мизинчик, которому надоело все время оглядываться и возвращаться, высвобождая Ныра из очередной ловушки, плелся позади него, глазея по сторонам и удивляясь творческой фантазии природы, создавшей местный лес.