— Об этом ты, Бобеш, никому не говори, даже бабушке.

— А маме я могу рассказать?

— Ну, мама, наверное, об этом сама знает.

— Правда, дедушка? А что же она мне об этом ничего не говорила?

— А разве ты должен обо всем знать?

— А почему нельзя сказать?

— Да так просто… А что ты еще видел в цирке, Бобеш?

— Негра, дедушка. Но почему-то он говорил по-чешски.

— А почему бы ему и не говорить? Негр — как и всякий другой человек: если он живет в Чехии, то, значит, должен научиться по-чешски.

— А негры тоже ходят в школу?

— Ходят. Где же им еще учиться? Негры ведь такие же люди, как и мы. Только цвет кожи у них другой.

Бобеш хотел еще о чем-то спросить, но вернулись мать с бабушкой.

— Что же вы сидите в темноте? — спросила мать.

— А для того, чтобы говорить, свет не нужен, — ответил дедушка.

— Отец еще не пришел? Где это он опять так долго? — И мать снова обратилась к дедушке: — Прошу тебя, зажги, пожалуйста, свет.

— Милая, хорошая, зажег бы, да в лампе нет ни капли керосина.

— А в бутылке тоже нет?

— Нет.

— Мама, если у тебя есть деньги, я сбегаю за керосином, — предложил Бобеш.

— А ты будешь осторожен, Бобеш? На улице темно.

— Не бойся, мама, я сразу вернусь.

Мать, дедушка и бабушка были очень довольны Бобешем, что он сам предложил свои услуги. Когда Бобеш ушел, дедушка сказал:

— Охота пуще неволи. Вот и темноты даже не испугался. Но не забывайте одного: в город приехал цирк.

— Что ты вдруг заговорил о цирке? — заворчала бабушка.

Мать, однако, сразу поняла и сказала:

— Я думаю, он о цирке уже забыл.

— Не думай, пожалуйста. Он пришел с улицы под самый вечер. Весь день подглядывал с ребятами в щелочку и только об этом и думает. Говорит, видел слона и негра. Что поделаешь! Дети есть дети. Все это прок… нищета. Ждешь все, что будет лучше, а… — Дедушка долго бурчал что-то себе под нос. Ему было очень жаль Бобеша. Он так хотел, чтобы мальчик пошел в цирк, но у него не было даже лишних двадцати геллеров.

— Я знаю, отец, что тебе жаль Бобеша. Но ведь так плохо авось все время не будет? Да и детям нельзя во всем потакать. Есть более насущные нужды.

— Ну конечно, ты права, — вздохнул дедушка.

Когда Бобеш вернулся с керосином, дедушка зажег на минутку свечку. Потом снял с лампы стекло, вытащил и вычистил лампу. Бобеш следил за его работой с большим интересом.

— Как жаль, дедушка, что у нас здесь нет электричества, как в городе! Вот когда я был у Гонзика, Гонзик нажал на стенке какую-то кнопочку, и сразу стало светло.

— К нам сюда в барак невыгодно проводить электричество.

— А почему ты, дедушка, чистишь стекло бумажкой от табака?

— Запомни, Бобеш, что табачная бумага для чистки стекла лучше всего.

— А почему?

— А потому, что я проверил это на собственном опыте.

Когда зажгли лампу, мать стала готовить ужин. Бобеш сидел за столом с дедушкой и спрашивал его потихоньку:

— Как ты думаешь, дедушка, я могу попросить маму, чтобы она пустила меня в цирк?

— Лучше, Бобеш, не проси. Это стоит двадцать геллеров.

— Осмотр зверей стоит только десять, дедушка. Мне хотя бы только посмотреть на них!

— О чем вы там шушукаетесь? — поинтересовалась бабушка.

— Да вот я говорю Бобешу, что мы пойдем с ним завтра в цирк.

— Так это же неправда, дедушка.

— Ты не понимаешь никаких шуток, — смеялся дедушка.

— Лучше бы ты ребенку о цирке не напоминал. У тебя еще меньше ума, чем у Бобеша! — сердилась бабушка.

Бобеш засмеялся, но дедушка ему подморгнул и приложил палец к губам.

— Дедушка, смотри, как при лампе светло!

— Знаешь что, Бобеш? Принеси-ка мне поленья, которые лежат под печкой. Будем с тобой щепать лучину.

Бобеш принес дедушке сухие дрова и смотрел, как ловко он орудует острым ножом. Готовую лучину Бобеш носил к печке и там складывал ровной стопкой. Сделав свое дело, дедушка подморгнул Бобешу, снова приложил палец к губам и шепнул:

— Бобеш, маме и бабушке ни гу-гу, — и вложил в руку внука десять геллеров.

Бобеш был так обрадован, что едва не закричал во весь голос: «Дедушка, спасибо». Но, вспомнив, что об этом никто не должен знать, взял дедушку за руку и поцеловал. Дедушка погладил Бобеша по голове, вытащил свой красный платок, отвернулся и стал громко сморкаться.

На столе появилась миска с вареной картошкой. Бобеш спрятал десять геллеров в свой пенал и стал радостно скакать вокруг стола:

— Картошка, картошка — это божий дар!

Мать с любопытством смотрела то на Бобеша, то на дедушку. Ей все-таки было подозрительно, почему это им обоим вдруг стало так весело.

На другой день, сразу после большой перемены, вместе с учителем в класс вошел директор школы и сообщил, что в город приехал цирк, в котором много редких зверей. Дирекция цирка пригласила учеников осмотреть зверей и посетить детские представления на льготных условиях: десять геллеров за одного ученика, и на каждые десять учеников, идущих по билетам, один идет бесплатно. Учеников, проходящих в цирк без билетов, выбирает учитель из числа наиболее прилежных и послушных. Сделав это объявление, директор обратился ко всем детям с просьбой принести по десять геллеров, чтобы пойти всем классом в цирк.

Когда директор ушел, в классе поднялся невероятный гвалт. Из сорока восьми учеников только двадцать девять сказали, что принесут деньги. Остальные были в этом не уверены. И девять учеников совершенно определенно знали, что им по десять геллеров дома не дадут. Хотя у Бобеша и было в пенале десять геллеров, полученных от дедушки, он ничего о них учителю не сказал. Вдруг, думал он, учитель выберет его, как хорошего и прилежного ученика и поведет бесплатно? Он вспомнил, что утром, когда он еще лежал, а бабушка собиралась идти за молоком, дедушка попросил ее купить полпачки табаку.

— А почему не целую пачку? Ты же знаешь, лавочники не любят давать по половинке и всегда обманывают — дают меньшую.

А дедушка на это бабушке отвечал:

— Что же делать, моя дорогая, если у меня на целую пачку не хватает денег!

— Тогда не кури. Зря только деньги переводишь.

— Да я и так редко курю.

Бобеш слышал этот разговор и понял, что дедушка отдал ему свои последние десять геллеров. Теперь у него нет денег даже на табак. И тогда Бобеш решил в цирк не ходить, а купить лучше дедушке целую пачку табаку. Однако уже по дороге в школу Бобеш пожалел о принятом решении. Ребята, побывавшие в цирке, рассказывали такие интересные вещи, что Бобеш подумал: «А если я все-таки пойду в цирк? Ведь дедушка может купить себе табак и попозже. И вдруг приедет крестный, даст, как всегда, на гостинцы какие-нибудь деньги? Тогда можно будет купить дедушке не одну, а целых две пачки табаку». Теперь же, когда с такой неожиданной новостью пришел директор, Бобеш надеялся, что попадет в число тех, кого возьмут бесплатно. Вот и в цирк он пойдет, и сумеет дедушке купить табак! В классе Бобеш не мог ни на чем сосредоточиться. Когда читали, он не знал, на каком они месте. Когда списывали с доски, он пропустил целых две строчки. Он думал только о том, что будет завтра.

Прежде чем отпустить детей домой, учитель еще раз напомнил им о деньгах на цирк и попросил всех, кто может, захватить на несколько геллеров побольше, чтобы все-таки пойти всем классом. Хороших и прилежных учеников, идущих бесплатно, сказал учитель, он выберет сам завтра утром.

Возвращаясь из школы, Бобеш едва устоял перед искушением купить дедушке табак.

Он видел, что пан Водичка все еще сидит в своей табачной лавке, хотел было уж остановиться, взять пачку, но опять раздумал. А что, если учитель все-таки его не выберет? Нет, он лучше подождет до завтрашнего дня, а потом уж купит дедушке табак. Вот тот удивится, когда узнает, что внук и в цирке побывал и табак купил!

Утром учитель выяснил, что восемь учеников не смогли принести в школу ни одного геллера. Среди четверых, идущих бесплатно, выбрал он и Бобеша. Четверо других печально сидели за партами. Среди них была и Марушка. Бобешу стало Марушку очень жаль. И, в то время как учитель записывал у стола учеников, отдававших ему деньги, Бобеш подошел к Марушке и сунул ей десять геллеров.