Итак, в тот день Бобеш шел в школу совершенно счастливый. Начиналось это стихотворение так:

Доходя до того места, где говорится, что одна коза боднула другую, Бобеш показывал, как бодается коза. Дома все при этом смеялись, а больше всех дедушка.

— Ну и шельмец, ну и шельмец этот Бобеш! Вы только поглядите на него! Только поглядите! — приговаривал дедушка.

Школа находилась довольно далеко от дома, и в плохую погоду мать обычно давала Бобешу с собой хлеба. Бобеш приходил с уроков только после полудня и тогда уже обедал. В тот день, на который им было задано рассказывать наизусть стихотворение, с самого утра шел дождь. Хлеба дома не оказалось, и мать еще утром испекла к кофе картофельные оладьи. Бобеш их очень любил, особенно если их хорошенько помаслить или намазать повидлом. На этот раз мать тоже дала Бобешу несколько оладий. Добрая половина оладий была намазана повидлом.

Бобеш сидел на первой парте рядом с Вашиком Поуром, а у того была нехорошая привычка таскать потихоньку у Бобеша из парты хлеб либо еще что съедобное. Вашик был из более бедной семьи, чем Бобеш, ему постоянно хотелось есть, а хлеба он приносил с собой мало.

Рассчитывая на то, что его вызовут к доске читать стихотворение, Бобеш припрятал сверток с оладьями под курточку, а курточку плотно запахнул. В кармане оладышки не помещались.

Сначала читал стихотворение Мирек, но у него это очень плохо получалось — он все время запинался. Наконец учитель прервал его и сказал, чтобы Мирек выучил дома, а уж когда будет знать, тогда пусть и поднимает руку.

Учитель посмотрел, кто еще вызовется отвечать, заметил, что Бобеш тянет руку, поддерживая ее левой рукой — видно, ему уж очень хочется отвечать. Он и вызвал Бобеша.

Бобеш вышел к доске, придерживая рукой оладышки, отвесил поклон учителю и всем ученикам в классе, перевел дух, смущенный тем, что все взгляды устремлены на него. Затем начал:

Изображая, как одна коза боднула другую, Бобеш забыл придержать оладьи — они выскользнули из-под курточки и упали на пол. Бумага развернулась, и оладьи рассыпались по полу, прямо как в булочной на прилавке. Бобеш ничего не заметил, он с увлечением продолжал читать стишок и при этом был весь в движении.

Учитель тоже не сразу обратил внимание. Когда по классу прокатился взрыв смеха, Бобеш смешался. Учитель посмотрел на него. Бобеш обернулся к учителю, видит, он тоже смеется, и окончательно смутился. Потупил глаза — и что же он увидел? Все оладьи лежали прямо перед ним на полу, одна даже прилипла к полу, потому что упала повидлом вниз. Дети вскакивали с мест, сбегались к доске, и учителю пришлось водворять порядок.

С минуту Бобеш был в страшной растерянности, а потом заплакал. Учитель помог ему собрать картофельные оладьи, сложил их в парту и стал утешать Бобеша. Сказал, что не стоит из-за этого огорчаться, но в другой раз нужно оставлять завтрак в парте. Радости как не бывало. Бобеш отлично выучил стихотворение, сам видел, что весь класс заслушался, и Миладка тоже смотрела на него и улыбалась, когда Бобеш изображал, как бодается коза. И вдруг оладьи, те самые оладьи, которые Бобеш так любил, испортили все дело!

Вернувшись из школы, Бобеш увидел, что мать лежит в постели, а рядом с ней малюсенький ребеночек. Еще в кухне Бобеша поразило то, что бабушка как-то чудно улыбалась, а дедушка приложил палец к губам и поднял брови. Дедушка умел поднимать брови чуть ли не до середины лба. Бобеш остановился, недоумевающе посмотрел на постель, где лежала мать. Потом перевел глаза на отца, сидевшего на стуле возле постели, затем на дедушку и бабушку. Они следом за Бобешем пришли из кухни.

— Ну вот, милый Бобеш, теперь у тебя есть братец, — сказал отец.

— Кто?

— Братец.

— Вот это братец? — показал Бобеш на ребеночка. — А где вы его взяли?

— Он у нас родился.

— Родился? Как это — родился?

— У мамы.

— И мама теперь спит?

— Уснула. Она, Бобеш, хворает.

— Она хворает? — испугался Бобеш. — А почему?

— Когда родится ребеночек, всегда хворают.

— Вот странно…

— Что же тут странного, Бобеш?

— А все-таки, папа, как же он родился?

— Сорока его принесла, — сказала бабушка.

— Не верь ей, Бобеш, — вмешался дедушка, — братец у мамы родился. Вот мама поправится, она сама тебе расскажет.

— А мама поправится?

— Конечно.

— И, когда я родился, она тоже хворала?

— Тоже, Бобеш.

— И что же у нее болит?

— Да все.

— А братец спит?

— Ведь видишь, что спит.

— Можно мне на него вблизи посмотреть?

— Посмотри, только не шуми, не то разбудишь.

— Ой, какой он некрасивый!

— Ты тоже таким был.

— Неужели правда?

— Правда, правда, Бобеш.

— И такой же красный?

— Ну да.

— Такой же сморщенный?

— Конечно.

— Неужели и у меня такая голая голова была?

— А как же!

— Какой смешной братец!

— Тише, Бобеш! — смеясь, сказал отец.

— И как его зовут?

— Пока еще никак.

— А как ты его назовешь?

— Это надо с мамой посоветоваться.

— А он скоро проснется?

— Лучше не желай, — улыбаясь, сказал дедушка. — Как начнет кричать, он тебе и вовсе не понравится.

— Он что, сильно кричит?

— Еще как!

— Ну, ты теперь рад, что у тебя есть братец? — спросила бабушка.

— Рад. Теперь хоть есть во что играть.

— Что ты, Бобеш?! Да разве братец — игрушка?

— Нет, но ведь он маленький.

— Ты, наверное, хотел сказать, есть с кем поиграть, да только это еще не скоро будет.

— Пойдем-ка, Бобеш, на кухню, — сказал отец. — Не будем их беспокоить. Пускай мама поспит, она так скорее окрепнет. А сейчас должна прийти бабушка.

— Бабушка? — переспросил Бобеш.

— Ну да, бабушка. Она ухаживает за мамой и за братцем.

— Да ведь вот же бабушка, тут.

— Не наша бабушка, другая — Вашикова.

— Вашикова?

— Да. И, когда она придет, ты смотри, Бобеш, никаких таких глупостей не выспрашивай.

— Почему?

— Нехорошо это.

Бобеша разбирало любопытство. Он просто сгорал от нетерпения расспросить обо всем, чего не понимал. Опасался только, как бы мать чего-нибудь не сказала. А она уж непременно скажет: ты, мол, еще мало смыслишь; когда вырастешь побольше, тогда все узнаешь. А ведь он и так большой, он же в школу ходит!

Придя на кухню, Бобеш достал из сумки букварь и стал читать. Он умел читать не только то, что проходили в школе. По чтению учитель обычно приводил его в пример. Читать Бобеш очень любил. Но самым увлекательным для него занятием было складывать разные буквы. Они вдруг словно оживали, когда из них получалось слово, которое что-то означало. Дедушка вырезал Бобешу крупные буквы из газетных объявлений, заголовков и наклеил их на картон, чтобы они не порвались. И этой азбукой Бобеш мог забавляться хоть полдня. Вот и теперь он сел в закоулочек за бабушкиным сундуком — это был его уголок — и там играл. Первое слово, которое он сложил из газетных букв, было такое:

— Дедушка, дедушка, вот у меня и братец!

— Ну-ка, покажи! — смеясь, сказал дедушка. — Ей-ей, братец, прямо как живой!

— Знаешь что, дедушка? Я нарисую братца.

— Что же, валяй!

Бобеш нарисовал братца.

— Что это? — спросила бабушка, глядя на рисунок.

— Да братец же!

— Страшилище какое, ему бы только ворон пугать!