— Хитрец ты, Бобеш! Ну-ну, не скажу ничего. Но знаешь, сынок, ты постарайся исправиться, папе не досаждай — он так намучился.

— Нет, мама, больше не буду.

На станции было людно. Мать разговорилась со знакомыми, а Бобеш тем временем осматривал станцию. Посредине платформы стоял столб, выкрашенный в красный цвет, на столбе была дощечка. Бобеш спросил у матери, что написано на дощечке. Она прочитала:

— Едет, едет! — закричал Бобеш, завидев вдалеке дым от паровоза. Глядя на приближавшийся поезд, он вспомнил дедушку. Паровоз и впрямь выговаривал: «Сахар-кофе, сахар-кофе, приехали, приехали!»

«Этот паровоз и в самом деле страшный, — подумал Бобеш. — Если такими колесами перережет…» Потом он стал гадать, из какого вагона выйдет отец, и спросил у матери:

— Как по-твоему, мама, из какого? Из последнего? А я думаю — из первого.

Но отец вышел из среднего. Непонятно почему, мать заплакала, когда отец поздоровался с ней за руку и поцеловал ее.

— Ох, папа, ну до чего же мы рады, что ты вернулся! Правда, мама?

Бобеш заметил, что лицом отец стал вроде потолще, только бледнее, а вот ходить так быстро, как прежде, все еще не мог.

Отец опирался на палку и с трудом сгибал правую ногу.

Соседи, односельчане, попадавшиеся навстречу, останавливали их, расспрашивали отца, как здоровье, про город, про больницу. Бобешу казалось, что они так никогда не дойдут до дому. Ему не терпелось скорее очутиться дома и узнать, что же такое отец привез ему из города. Бобеш не удержался и спросил:

— Папа, а что у тебя в той коробке?

— Здесь-то? Белье да полуботинки, больше ничего.

— Правда ничего? А вон в том свертке у мамы?

— Там — пиджак и кое-что для мамы, дедушки и бабушки.

— А для меня ничего нет?

— Для тебя-то? Да как сказать… Я припас кое-что для одного послушного мальчика. Вот не знаю, послушный ты или нет… Как, мать, Бобеш слушался без меня?

— Слушался, слушался!.. Ведь правда, мама? — поспешил ответить за нее Бобеш.

— Постой, Бобеш, папа ведь не тебя, а меня спрашивал. Что ж, папа, больно-то хвалить Бобеша не могу, но иногда он послушный был..

— Тогда, значит, и для Бобеша кое-что найдется, — улыбаясь, ответил отец.

И Бобеш весело запрыгал.

Ну, а дома пошли расспросы! Отец не поспевал отвечать Бобешу. И тут он узнал необыкновенную новость.

Оказывается, врачи посоветовали отцу не заниматься тяжелой работой в лесу, подыскать себе что-нибудь полегче. Да разве в деревне есть легкая работа? Вот отец и стал приискивать ее в городе, когда уже смог ходить. Нашел он работу в одном пригородном имении. Теперь оставалось дождаться, пока отец совсем окрепнет, продать домик, корову Пеструху, козу, поле. После этого они переедут в город, и там после каникул Бобеш начнет учиться в школе.

На радостях Бобеш готов был немедля бежать к ребятам Безручки, похвалиться, что он переедет в город. А там столько удивительных, чудесных вещей! В городе, по крайней мере, есть на что посмотреть.

Но мать, например, вовсе не радовалась переезду. Она боялась, что в городе им труднее придется, заработка такого, как в деревне, не будет. Кроме того, там вообще все дороже. Правда, и в деревне им не прожить одним только полем; а за тяжелую работу отец уже не мог браться.

А знаете, что было предназначено для Бобеша в том свертке, который несла со станции мать? Сосиска, два апельсина, шоколадка, новые штанишки и шапочка. Бобеш от восторга не хотел и спать ложиться. Когда он все же уснул, ему приснилось, будто он в городе, ходит по улицам и на улицах груды апельсинов. Бобеш брал сколько хотел, карманы у него были полны; он складывал апельсины в шапочку. Дома он разделил все апельсины, дал и Безручкиным мальчишкам и Боженке. Ах, какой это был прекрасный сон!

Бабушка пасла Пеструху каждый день, если не было ненастья. Бобеш охотно ходил вместе с бабушкой на пастбище, но иногда ему не хотелось рано вставать. В это утро он, против обыкновения, поднялся сразу, как только мать разбудила его.

— Бобеш, Бобеш, вставай! Ты хотел идти с бабушкой — она уже выгоняет Пеструху!

Бобеш вскочил, выпил кружку молока, съел ломоть хлеба; мать помогла ему одеться. Бабушка была готова, дожидалась Бобеша.

Знаете, почему Бобеш непременно хотел пойти с бабушкой на пастбище? Ведь Пеструху пасли в последний раз. Потом из соседней деревни должен был прийти за ней покупатель.

Пасли Пеструху возле леса, на взгорье.

Бобеш с грустью смотрел на корову, которая бодро щипала похрустывавшую траву.

— Бабушка, Пеструха и не знает, что мы ее продадим, да?

— Конечно, детка, не знает. Это же бессловесная тварь.

— Как — бессловесная?

— Ну, так животных называют оттого, что они не могут говорить и разума у них нет.

— Значит, Пеструха ничего не понимает?

— Нет.

— А я думал, понимает. Ведь она знает, когда маме надо молока, и дает каждый день… Пеструха! — крикнул Бобеш. — Мы тебя продаем нынче, скучать по нас не будешь?

Услышав свое имя, Пеструха поглядела на Бобеша, надеясь что-нибудь получить от него.

— Смотри, бабушка, она понимает, что я с ней говорю, глядит на меня.

— Ну, только всего и понимает, что мы ее Пеструхой зовем. Знает «стой» да «тпрусь», а больше ничего.

— Так, значит, бабушка, разум у нее все же есть, но маленький, верно?

— Разум только у людей бывает. Животные от людей все чему-нибудь научатся, а сами ни до чего не додумаются, — сказала бабушка.

Бобеш огляделся кругом, увидел в долине белый туман, спросил бабушку, отчего бывают туманы, куда ведут все дороги, чьи это поля и чей лес и сколько в лесу деревьев. Но бабушка на все только отвечала, что не знает. И Бобеша взяла досада: как это, такая старая бабушка — и так мало знает.

— Бабушка, можно я в лес схожу?

— Далеко не ходи, детка, еще заблудишься, а я не смогу тебя разыскивать. Иди на самую опушку, поиграй, да не теряй меня из виду, не то заплутаешься.

На краю леса была высокая-высокая трава. Бобеш совсем затерялся в ней, только голова виднелась оттуда. Бегать здесь было одно удовольствие. Бобеш резвился, кричал бабушке, будто бы он — олень, велел ей следить, где он появится. Потом пригнулся, перебежал в траве на другое место, высунул голову и закричал:

— Видишь меня? Видишь?

Однако вскоре бабушка перестала обращать на него внимание. Бобешу надоело бегать, и он лег. Вдруг он заметил пролетавшую неподалеку птичку. Птичка села на ветку сосны, над его головой.

«Хорошо бы и мне так полетать! Я бы слетал домой и обратно сюда, сел на Пеструху или бабушке на голову. Бабушка не учует — я приподнимусь на крыльях. А еще залечу к старосте в усадьбу, прямо в открытое окно. Если Боженка будет спать, я клюну ее в нос. Потом мальчишку лесничего ущипну за ухо. Уж он, поди, кричать будет!» Бобеш громко засмеялся; птичка, сидевшая на ветке, испугалась и улетела. Он встал, решив рассказать бабушке про свою выдумку.

Пройдя несколько шагов, Бобеш обнаружил в траве маленькое гнездышко, а в нем — крохотные зеленоватые яйца.

«Вот это да! В жизни не видел таких малюсеньких яиц!» Бобеш присел, взял в руку яйцо; оно было теплое. Над головой у него вскрикнула птичка. «Ага, — подумал Бобеш, — это птичкино яйцо!» Положил его назад в гнездо и побежал к бабушке.

— Бабушка, бабушка, там в траве, знаешь, вот такусенькие яйца!

— Пусть там и лежат, Бобеш, это птичьи яйца. Если возьмешь, птичка горевать будет.

— Я видел эту птичку, бабушка.

— Ну вот, ты уж не ходи туда! А то отвадишь!

— Это как?

— Птичка тебя заметила и думает: «Мальчишка узнал, где мои яйца, теперь возьмет их. Зачем же мне высиживать птенчиков — он их у меня потом отнимет». Улетит птичка прочь и больше не вернется.