— Не может быть! — ужаснулся отец. — Да как же это?

— А вот как: наша-то старая, — дедушка кивнул на бабушку, — пасла утром корову на мокром клевере, пригнала потом домой и ничего не сказала. А мы, как на грех, еще напоили Пеструху. Несчастье и случилось. Худо корове, да и только. Позвали это мы старую Павлиху и Зборжила, да все напрасно. Судили-рядили — ничего корове не помогло. Ну, думаем, конец! За ветеринаром в город идти и не помышляли. А тут вдруг заявился староста с троакаром. Я прямо поразился, откуда он это узнал, кто ему мог сказать. А еще больше удивился, когда староста рассказал, что у них был наш парнишка, Бобеш, он-то и сказал, что Пеструху раздуло. У старосты случайно дома новый троакар оказался, ему хотелось испробовать его. Вот и говорит: не согласимся ли мы, чтобы он на нашей скотине инструмент испытал? Авось поможет. И верно, помогло.

— Кто же к нему малого послал? — с любопытством спросил отец.

— Никто не посылал, мы за ним и не глядели. Он сам собрался да пошел в усадьбу.

— Неужели? Ишь ты какой, смотри-ка! Вот это дело! Хвалю за это Бобеша, — сказал отец.

Бобеш украдкой глянул на него и заметил, что отец совсем перестал хмуриться, глаза у него от радости блестят и он даже улыбается.

— Прямо не верится, что Бобеш сам умудрился, — добавил отец.

— Это просто счастливый случай, — объяснила мать. — Он шел к их Боженке, хотел рассказать ей про Пеструху.

— Ладно. Как бы там ни было, Бобеш действительно молодец парень. Жалко, что он спит, а то я бы сам его расспросил.

— А я уже не сплю, папа! — крикнул Бобеш.

— Вы только подумайте, он, оказывается, и не спит! Слушает, что тут о нем говорят! — смеясь, воскликнул отец.

— Я, папа, все ждал, когда ты перестанешь сердиться. Прежде я, знаешь, не хотел просыпаться.

— Ага, а на кого я сердился? Ну-ка, поди сюда, я с тобой разделаюсь!

Но теперь Бобеш не боялся отца — знал, что раз он улыбается, значит, доволен.

Отец взял Бобеша под мышки и подбросил вверх. Бобеш даже стукнулся головой о низкий потолок, но он и не пикнул, понимая, что ведь отец это не нарочно, а от радости.

Потом они пошли в хлев поглядеть на Пеструху. Отец похлопал ее по спине, поговорил с ней. А когда они вернулись в комнату, Бобеш должен был рассказать все с самого начала.

Отец слушал с удовольствием, только помрачнел, когда Бобеш передал ему, как скверно обошлась с ним Боженка. Потом они долго играли с отцом. Бобешу и спать не хотелось. Грустно начался день в их доме, зато весело кончился. Все были довольны, а больше всех Бобеш.

Как-то, спустя долгое время после того случая с Пеструхой, шел дождь. Бобеш не мог играть ни у ручья, ни в саду. Все, кроме отца, были дома: Пеструху и козу нельзя было пасти. Стоя у окна, Бобеш смотрел на струи дождя и размышлял, откуда они берутся. Он спросил у матери; та ему ответила, что из тучи.

— А кто туда налил воды?

— Никто, сама собралась в тучу.

— А тучи откуда взялись?

— Из пара и тумана.

— А пар и туман откуда?

— Из воды.

— Как это — из воды? Из нашего ручья?

— Ну конечно, из нашего ручья, из пруда. Видишь ли, Бобеш, когда стояло тепло… Помнишь, мы с тобой ходили на луг, как тепло было?

— Помню, мама.

— Так вот, от тепла вода испарилась.

— А я и не видел.

— Этого и не увидишь.

— Как же ты узнала, что она испарилась?

— Поле высохло. Вот, к примеру, если прольешь воду на пол и не вытрешь, там останется лужица, верно? А разве она всегда там будет?

— Если бабушка не наступит, то да.

— Нет, Бобеш, значит, ты просто не замечал. Лужицы потом не будет.

— Ты вытрешь, да?

— Нет, не вытру, она испарится.

— Мама, можно я попробую лужицу сделать, а?

— Посмей только!

— Ну, а как же я узнаю, что вода испаряется?

— Не приставай ко мне, Бобеш, с тобой никак не сговоришься. Вот перестанет дождь, пойди и посмотри. Камни будут мокрые, все будет мокрое, а потом только выглянет солнце — все опять высохнет. Воды и следа не будет, она превратится в пар. Пар поднимется высоко на небо, и там образуется облачко. А ветер понесет это облачко далеко-далеко но свету.

— А человек мог бы сесть на облако?

— Нет, Бобеш. Ты видел, какое бывает облачко от дыма? На него ведь тоже не сядешь.

— И куда же, мама, такое облачко может полететь?

— Далеко — за леса, за горы, в дальние страны.

— А где дальние страны?

— Хватит, Бобеш, не спрашивай больше, ступай лучше поиграй. У меня дел много, некогда мне с тобой заниматься.

Бобеш стал наблюдать за дождевыми каплями, как они едут по краю крыши, стекаются в тонкую струйку, а струйка шнурком падает вниз и на середине рассыпается на множество капель.

«Все-таки странно, откуда в тучах столько воды?» — думал он.

Бобеш припомнил, как однажды из тучи падал снег. Они тогда ходили вместе с дедушкой к крестному. На дедушке была шуба, а на Бобеше — рейтузы, две куртки и сверху еще шерстяной платок, чтобы его не прохватил холод. Вся деревня лежала под снегом, снег искрился, как сахар, которым мать посыпает пироги.

«Дедушка, а почему сахар с неба не падает?» — спросил Бобеш.

«Уж ты бы полизал, а?» — смеялся дедушка.

«Ну да, и ты бы тоже, дедушка?»

«Э, куда мне! Сласти, брат, не для меня!»

«А почему?»

«Я уже старый».

«А когда был молодой, любил сласти?»

«Отвяжись, дотошный!» — ответил ему дедушка.

Тогда шел снежок. Бобеш посмотрел на дедушкину шубу, крытую черным верхом; на ней отчетливо виднелась каждая снежинка.

«Дедушка, дедушка, звездочки падают! Погляди на свой рукав, там у тебя такие хорошенькие звездочки!»

Дедушка засмеялся и сказал, что ему эти снежные звездочки не в новинку и ничего в них нет удивительного. Но Бобеш видел их впервые, ему они были в диковину, и он стал допытываться у дедушки, кто эти звездочки делает. Ведь не может быть, чтобы они сами собой получались. Откуда же они берутся? Дедушка объяснил, что снежинки — это просто-напросто замерзшая вода.

«А помнишь, дедушка, в сенях вода в горшке замерзла?»

«Ну и что же?»

«В той замерзшей воде ни одной звездочки не было, а горшок от этого треснул».

Дедушка стал в тупик, не зная, что ответить. Сказал, что подумает и после объяснит. А Бобеш решил про себя, что скорее всего это настоящие звезды. Вечером они светили на небе и потом погасли. Раз уж они не могут светить, то падают вниз, на землю. Додумался Бобеш до этого вот как. Когда он, бывало, сидел зимой у плиты, то видел, как с решетки в поддувало падали искры наподобие маленьких звездочек. Пока они падали — светили, а немного погодя гасли, и в поддувале оставался теплый белый пепел. Так же и звезды, которые ночью светят на небе: падают, падают, а когда погаснут, из них получаются белые снежинки. Бобеш поделился своим открытием, с дедушкой. Тот удивился: сказал, что сам он никогда бы до этого не додумался, но посмеялся над Бобешем. Так, мол, не бывает: звезды на небе светят вечно и на землю никогда не падают.

Решив напомнить об этом дедушке, Бобеш оглянулся, посмотрел, что он поделывает. Дедушка сидел у печки на скамейке, перед ним на стуле лежали ровные сосновые поленца. Длинным острым ножом он щепал лучину. Мать растапливала лучиной плиту, вечером светила в погребе и в хлеву. Но светить лучиной можно было только ей, потому что она осторожная, следила, чтобы от лучины что-нибудь не загорелось. Отец никогда не одобрял этого, говорил, что лучше бы фонарем посветить, а так и пожару недолго случиться…

Бобеш тут же забыл о своем намерении расспросить дедушку про снежные звездочки, загляделся, как ловко он отщепляет ножом лучину от поленца.

— Дедушка, а у тебя хорошо получается, ты это здорово умеешь.

— Да ну?

— Я бы так не сумел.

— Надо полагать.

— Можно, я буду подавать тебе поленца?

— Помочь мне хочешь? Тогда складывай лучину ровнее в поленницу, потом мы положим ее сушить в духовку. Я тебе покажу, как надо складывать.