Дрейфовая камера — центральная часть детектора — ажурное чудо экспериментального искусства, сотканное из многих тысяч тоненьких ниточек, натянутых в разных направлениях. Ниточки эти дают сигнал, когда мимо них пролетает частица, но иногда могут забарахлить — засигналить, даже если никаких частиц нет. Поэтому на экран дисплея и выводятся сведения о том, кто сколько раз сработал: если ниточка дает сигнал и без частицы, она будет видна на экране как пик на общем ровном фоне.

К экранам надо обращаться пару раз за дежурство, просматривая аналогичные гистограммы для основных узлов детектора. По желанию можно сразу же получить оттиск изображения на бумаге. Рядом с дисплеями лежат толстенные тома подшивок гистограмм за все предыдущие дни работы. Сравнивая полученную картинку с архивом, можно судить об изменениях, произошедших в детекторе. Но в тот день мне не суждено было изучать экраны: только я окинул взглядом свои владения, чтобы убедиться, что ничего пока не загорелось, как дверь «голубой хижины» отворилась и вошел профессор Зоргель — директор ДЕЗИ.

Владимир Михайлович уже успел представить меня директору, когда мы пробегали мимо него вчера по дороге из столовой, так что встретились мы как давние знакомые. Точнее, профессор широко улыбался, а меня охватил ужас: во-первых, я еще ни разу не общался с директорами наедине, а во-вторых, дежурство мое происходило в субботу, и я подумал, что натворил что-то ужасное, раз уж пришлось прервать субботний отдых директора и вызвать его на установку.

Однако профессор Зоргель никаких признаков беспокойства не проявлял. Он завел разговор о «дзите», о проблемах и сложностях современной физики и опять-таки о моих научных интересах. «Дались им мои научные интересы», — думал я, стараясь поддерживать разговор и в то же время исподтишка оглядываясь в поисках признаков пожара, наводнения или утечки газа. Очевидно, совмещал эти занятия я не слишком удачно, и профессор, по-видимому, решил, что мешает мне плодотворно работать, извинился за вторжение, пожелал найти «дзиту» и откланялся.

Совершенно обессиленный, я снова опустился в кресло и опять огляделся по сторонам. Все было по-старому: огня не было видно, газовый счетчик показывал, что вот-вот раздастся взрыв, но самое удивительное — установка непрерывно работала и продолжала набирать информацию, как будто электроника, поняв, что толку от меня не будет, взяла на себя ответственность за все происходящее.

Через пару месяцев я понял, что если все работает нормально, вполне можно не вмешиваться, а сидеть в кресле и изучать всевозможные таблицы и гистограммы, как бы вживаясь в работу установки, проникаясь ее духом. К сожалению, такая смена выпадает очень редко. Чаше всего что-нибудь отказывает, и приходится неполадку устранять как можно быстрее, чтобы не терять ни минуты времени. Для справки: за секунду на магнитофонную ленту ЭВМ записывается 4—5 событий, то есть за сутки работы — около четырехсот тысяч.

Такая ситуация может удивить: что же это за работа, если все время что-нибудь ломается? Работа действительно не совсем обычная и очень непростая, немного похожая на жизнь в непрерывно перестраиваемом доме.

Дело в том, что все участники сотрудничества АРГУС, да и большинства всех международных групп — физики. Самая сложная и совершенная установка для них не самоцель, а только путь к решению физических проблем. Начав создавать установку, они ждут не дождутся, когда она заработает. А как только детектор становится более или менее работоспособным, его пускают в дело и уже в процессе работы подчищают шероховатости и недоделки.

Мало того: даже после конца сборки, в первые месяцы исследований, в головы авторов приходят сотни идей об улучшении конструкции, которые они воплощают «на ходу». Что-то получается, что-то — нет, но всякая установка больше похожа на все время меняющийся живой организм, чем на застывшее железное изваяние. Поэтому только два утренних часа моего первого дежурства прошли в одиночестве, а потом в «голубой хижине» все время кто-нибудь крутился, что-то подсоединял, смотрел на экраны дисплеев, подсчитывал на бумаге или задумчиво изучал потолок. Я с завистью смотрел, как они безошибочно выуживают нужный им провод среди сотен таких же, на мой взгляд ничем не отличающихся, и думал: хорошо им, работающим на установке с самого ее зарождения, они знают характер своего детища, все его слабые и сильные места. А как быть новичкам?

Довольно скоро я узнал, что все предусмотрено для облегчения жизни новичков. Во-первых, в памяти ЭВМ лежит подробнейшее описание того, что она умеет делать. Во-вторых, такое же подробное описание висит на каждом шкафу электроники, и в нем описаны самые типичные поломки. В-третьих, рядом с управляющим дисплеем положен список телефонов экспертов по всем частям установки — звонить можно и нужно в любое время суток.

И если первое мое дежурство прошло нервно, но более или менее гладко в смысле работы установки, то во время второго я уже пытался кое-что усовершенствовать, а на третьем — получал истинное удовольствие от окружающего гудения и моргания, потому что начал понимать его смысл. Время между дежурствами было заполнено чтением многотомной эпопеи «Установка АРГУС», чтением увлекательным и полным всевозможных открытий.

Только вот после первых дежурств читать не удавалось — уставал. И по совету профессора Дардена я отправлялся на прогулку.

Один из принципов существования в ДЕЗИ — полная самостоятельность. Никто никого не водит за руку: тебе дают план территории и дают возможность ориентироваться самому.

Кроме плана на каждом шагу к вашим услугам всевозможные указатели, поясняющие, где что расположено. Заблудиться практически невозможно, и все же, честно говоря, лучшим ориентиром для меня лично была высоченная труба котельной, стоящая рядом со зданием ДОРИС. На нее я ориентировался, когда шел на работу, ее же искал, когда с работы возвращался.

И сам город Гамбург точно так же весь переполнен схемами, объявлениями и указателями — по нему передвигаться оказалось даже легче, чем по территории ДЕЗИ, ни разу не пришлось справляться о пути, все было обозначено просто и наглядно. Но выбрались в город мы не сразу, а первые прогулки проходили по территории ДЕЗИ.

Вокруг — много зелени, кусты малины, ежевики, а поздним вечером на тропинках и траве можно заметить быстро удирающих от тебя кроликов. ДЕЗИ расположен на окраине города, и зверьки существуют здесь довольно свободно. Они успели разобраться в режиме работы людей и безбоязненно греются на солнце в выходные дни — по субботам и воскресеньям. Иногда можно встретить и фазанов. Очень приятно наблюдать всякую живность в совсем вроде бы не подходящем месте. А под балконом моего номера в гостинице (жил я на первом этаже) на зеленой лужайке выросли маслята. Я долго любовался ими, даже сделал несколько слайдов, а потом все-таки выбрал самые большие грибы, срезал и, поджарив в сметане, съел с большим удовольствием. Самые симпатичные — маленькие и крепкие — оставлены были на вырост для завтрашнего урожая. Но на следующий день рано-рано утром любитель ровных газонов — садовник нашей гостиницы — безжалостно скосил их вместе с травой. А чтобы поискать грибов на других газонах, свободного времени как-то не нашлось.

В общем, первое время для прогулок вполне хватило территории физического центра, и оказывали они прямо чудотворное действие — очень хорошо отдыхалось среди травы, фазанов и кроликов. Потом диапазон моих походов раздвинулся на пару километров — я уже доходил до парков на берегу Эльбы. Там — свое удовольствие: олени. И у каждого достаточно просторного вольера стоит автомат, в котором за несколько монеток можно получить пакетик орешков и покормить оленей. Увы, пора возвращаться на установку.

Дежурства — лишь малая толика работы, которую мы делали в АРГУСе. Главной нашей заботой были мюонные камеры. Это железные конструкции длиной в несколько метров и шириной сантиметров в пятьдесят. Они прослеживают путь мю-мезонов и передают информацию о точных координатах в ЭВМ. Мю-мезоны — частицы, которым не преграда метровая толща магнита АРГУСа, поэтому мюонные камеры расположены и внутри детектора, и окружают его со всех сторон.