Победы Кромвеля привели к тому, что Линкольншир стал страной «круглоголовых». Здесь царила власть парламента — короля не признавали. Эйскоу были, конечно, «джентльменами», а отчим Ньютона, Барнаба Смит, был слишком богат, чтобы начать брататься с оборванными солдатами, которые выиграли для Кромвеля его большую битву в Квинсби, недалеко от Грэнтэма. Но поскольку оба они были противниками злейшего врага — папства, — и тот и другой верно служили обоим режимам и не пострадали ни от одного из них. Их не сместили во время революции, а священника Эйскоу — и при Реставрации (преподобный Смит к тому времени скончался), хотя довольно многие священнослужители, связанные с грэнтэмской церковью и той школой, где позже учился Ньютон, были изгнаны со своих постов как диссиденты, еретики, сектанты и раскольники..

Почти во всех книгах-сказаниях о Ньютоне приводятся подтверждения его якобы верноподданнического роялизма. Обычно в доказательство приводят несколько поэтических строк в память о мученике короле. Эти строки, как утверждали некоторые, были сочинены Ньютоном и написаны его рукой на обороте портрета Карла I. Трудно судить сегодня о его роялистских чувствах. Не исключено, однако, что Карл I стал мучеником лишь потому, что именно Барнаба Смит поддерживал его соперников и судей. Но строки эти существовали, хотя сочинены они не самим Ньютоном, а, как выяснили недавно, взяты им из книги «Портрет его священного Величества в его одиночестве и страданиях», появившейся и приобретшей необычайную популярность после того, как по приговору парламента в 1649 году король был обезглавлен. Вот эти стихи:

Не определяется ли дальнейший жизненный путь Ньютона сначала стремлением громко заявить о себе, преодолеть телесную немощь, а впоследствии — гипертрофированным стремлением к известности и славе? Что двигало его творческими помыслами? Не является ли этот, в общем случайный. Штрих — надпись на портрете казненного короля, сделанная семилетним мальчиком, — первым следом будущей всепожирающей страсти?

Преподобный Барнаба Смит умер в 1653 году в возрасте семидесяти лет. В завещании перечислены, все наследники, но нет даже упоминания об Исааке. «Все земли и ценности, движимые и недвижимые завещаю моему единственному сыну Бенджамену, когда ему исполнится двадцать один год или когда он женится, смотря по тому, что наступит раньше». По 500 фунтов досталось каждой дочери. Именье и земли перешли жене Анне согласно брачному контракту.

Дары бедным были не слишком щедры: пять фунтов прихожанам Северного Уитама, два фунта — прихожанам Колстерворта и Вулсторпа. Отец Анны Джеймс Эйскоу и ее брат Джеймс Эйскоу, нисколько не удивившись завещанию, к весне следующего года собрались наконец в Вестминстер, чтобы его утвердить.

Сразу после смерти Барнабы Смита мать перевела имение Барнабы Смита в Северном Уитаме вместе с землями Исааку. С учетом земель и собственности, прикупленной для него матерью во время брака, он становился теперь довольно зажиточным молодым человеком.

После смерти Преподобного Исаак впервые вступил на порог дома в Северном Уитаме. Здесь ею прежде всего поразили не четыре серебряных сосуда — гордость дома, а книги. Множество книг! Переплеты дорогой кожи, любовно отделанные славными и уважаемыми мастерами. Тиснение, иногда с золотом. Гладкие пергаментные или шершавые бумажные желтые листы, на которых выдавлены строгие буквы, выдавленные в буквальном смысле этого слова, и это можно видеть, пустив вдоль страницы солнечный зайчик. Груды отцов церкви. Большинство — церковные трактаты, церковная теория. Эти книги хранились в доме Барнабы Смита десятилетиями, перейдя от его отца, тоже священнослужителя. Преподобный сам этих книг не читал и, как утверждали некоторые, вообще не обладал репутацией слишком ученого человека. Но среди книг обнаружена была Исааком и толстая, переплетенная в кожу тетрадь, в которую Барнаба Смит вписал несколько ходовых изречений отцов церкви, наиболее часто используемых в проповедях.

В помпезной книге напыщенные цитаты из Блаженного Августина, Амвросия, Джерома, Евсебия, Бернара и Григория, изложенные в алфавитном порядке, соседствовали с выписками из Плиния. Проблемы свободы воли чередовались с размышлениями и спорами о духовной и плотской любви. Он оказался совсем не таким уж глупым и необразованным и отнюдь не бесчувственным человеком, и его записи, по крайней мере понимаемые буквально, не свидетельствовали о его предположительной жестокости к пасынку. Лишь в одном сходятся исследователи самых разных направлений — и объективист Вестфолл, и психоаналитик Мануэль, и диалектический материалист Сергей Иванович Вавилов: Ньютон ненавидел своего отчима за похищение матери Анны.

Впоследствии, когда эта тетрадь перешла вместе с книгами в наследство Ньютону, он не выбросил ее, а, наоборот, очень полюбил, назвал ее «Тетрадь для мусора» и записал в нее первые строки, имеющие касательство к зарождению дифференциального и интегрального исчисления и началу его занятий механикой.

После смерти Преподобного мать Анна вернулась домой. Вернулась не одна, а с тремя прижитыми в браке детьми — со сводным братом Бенджаменом, двух лет от роду, и двумя сестрицами — Мэри, четырех с половиной лет, и годовалой Анной. Это был для Исаака период необычайного подъема и счастья — он не отходил от матери, хотя радость его была омрачена тем, что внимание матери не могло быть теперь приковано к нему одному: она разрывалась между четырьмя детьми, трое из которых требовали ежеминутного внимания (в латинской тетради Исаака ревнивая запись: «Я должен ублажать своего братца»), и между домом, и большим, значительно выросшим теперь хозяйством.

Исаак пробыл рядом с ней всего два года. После этого его, двенадцатилетнего, прошедшего курсы наук в деревенских школах в Скиллингтоне и Стоуке, отправили учиться туда, куда устремляется немноговодный Унтам. В Грэнтэм.

Грэнтэм был оживленным городком, куда Исаака не раз брали на рынок или в гости. Одной из здешних достопримечательностей была школа, некогда построенная Ричардом Фоксом, епископом винчестерским, а другой — церковь с остроконечным шпилем на колокольне чрезвычайной высоты. Бесплатная начальная грамматическая школа короля Эдуарда VI, избранная для обучения молодого Ньютона любящим дядей, преподобным Уильямом Эйскоу, была весьма почтенным учреждением с трехвековой историей, знавшим перемены Реформации и веяния Возрождения. Здесь учился некогда Уильям Сесил, министр Елизаветы, укрепивший ее трон, а затем и известный кембриджский платоник Генри Мур. Мастером школы был прекрасный педагог мистер Стокс. Школа архитектурно представляла собой весьма несложное сооружение: это была одна большая комната с печью двадцати пяти ярдов в длину и десяти в ширину. Высокая каменная труба выходила через черепичную крышу. В центре класса на возвышении сидел учитель-«педант», как его называли. Старший учитель, окруженный старшими мальчиками, сидел обычно у стены.

Сам Ньютон спустя много лет рассказывал, что он начал учиться в грэнтэмской школе, когда ему было двенадцать лет. Это важно, ввиду того что среди историков-ньютоноведов до сих пор не существует полной ясности в вопросе: когда Ньютон учился в Грэнтэме? Столь же неясно, какие предметы изучали в грэнтэмской школе. По-видимому, главной целью обучения было научить школьников не только хорошо читать по-латыни, но и свободно говорить и писать на этом языке. Латинский язык был важен, ибо он был всеобщим языком церкви и открывал путь к университетской учености.