ЧЁРНЫЕ ИСКУССТВА
ЛеРуа Джонс впервые столкнулся с Сан Ра на улице или в кофейне «в самом начале 60-х, когда Сан Ра только осваивался с жизнью Вилледжа.» Джонс жил в Вилледже семь лет, стал одной из ключевых фигур литературной и политической жизни даунтауна, и только что получил премию Obie за свою пьесу Голландец. Он с самого начала стал защитником и толкователем нового джаза и, как большинство, поначалу относился к Сан Ра с подозрением, считая его «чудаком-модернистом», однако вскоре стал почитателем как его взгляда на историю и достижения чёрных цивилизаций, так и музыки. «Ра был таким чудаком, потому что у него было истинное самосознание афроамериканского интеллектуала-художника-революционера…»
Поэзия Джонса всегда рассматривается с точки зрения её связи с битниками и нью-йоркскими поэтами 50-х, или в рамках его последующего отказа от них в пользу Сезара и Лэнгстона Хьюза. Но Сан Ра тоже был его безмолвным партнёром. Его образ чувствуется в исторических аллюзиях Джонса, в тоне и высотах его чтения, в его чувстве важности языка, в его понимании возможностей разговорного слова по сравнению с написанным, в раскрепощении фонетики, заключённой в печатном слове. Его влияние заметно уже в «Чёрном дада-нигилизме», где в качестве фундамента чёрных искусств вызывается (и обыгрывается) дух неоплатонизма; в романтических гранях поэзии ЛеРуа, где чёрные мужчины и женщины превозносятся как раса с безграничными возможностями. В «Смыслах национализма», эссе из Raise Race Rays Raze (уже в названии этой книги ясно видно влияние Сан Ра), Джонс упоминает о книгах, которые Сан Ра давал ему читать:
Изучим историю древнего Египта. Движение от Чёрного к белому. В истории Америки всё наоборот. Америки, которая всегда (тайно) формировала себя по образцу Египта. Потому что на неё оказали огромное воздействие сыны и дочери древних египтян. (См. Астрология, Космический Век, Наука — американские деньги и их символизм. См. Бог хочет от Негра… и др.). Древняя раса чёрных великанов снова обретает жизнь.
После того, как 21 февраля был застрелен Мальколм Икс, Джонс сменил имя на Имаму Амири Барака и переехал в Гарлем, чтобы основать Постоянный Театр/Школу Чёрных Искусств — на это, в частности, пошли деньги, заработанные на бенефисном концерте в Вилледж-Гейт 28 марта (там играли Джон Колтрейн, Альберт Эйлер, Грачан Монкур III, Арчи Шепп, Чарльз Толливер, Сесил МакБи и Сан Ра), а кроме того, помощь была оказана в рамках культурно-художественной программы «Операция Шнурки» — одного из разделов HARYOU ACT, первой программы войны с бедностью, начатой Линдоном Джонсоном, чтобы остановить насилие и беспорядки, вызванные «долгим жарким летом» 1964 года.
Чёрные Искусства провозгласили своё прибытие в Гарлем парадом по 125-й улице — в нём принимали участие Аркестр во всех регалиях, братья Эйлер, Милфорд Грейвс и Храм Йоруба под руководством Баба Осерджемена (ещё одного даунтаун-хипстера, появившегося на периферии в новом обличье). И хотя Сан Ра остался в даунтауне, он приходил в контору Чёрных Искусств почти ежедневно и держал речи перед всеми, кто хотел его слушать. Гарлем, как и Южная Сторона Чикаго, был полон конкурирующих философий, религий, политических взглядов: там были Гарвеиты, Нация Ислама, коммунисты, разумеется, христиане, а кроме того — Храм Йоруба и Египетские Копты; все они дебатировали то перед Отелем Тереза, то перед книжным магазином Afrocentric Мишо. Сан Ра вновь был в самой гуще событий.
В следующие три месяца Чёрные Искусства посылали свои грузовики в разные чёрные кварталы, представляя музыку, танец, драму, живопись и поэзию на свободных земельных участках, игровых площадках, в парках — в любом месте, где они могли обратиться к чёрному сообществу. У Аркестра появилась возможность на средства Чёрных Искусств брать себе добавочных музыкантов, и вечерами в выходные перед публикой появлялся новый расширенный состав, в котором Сан Ра часто играл на своём новом инструменте — солнечном органе (он играл не только звуком, но и цветом — при этом низким нотам соответствовали тёмно-синие тона, а высоким — оранжевые и жёлтые). Барака как никто другой видел, что духовная или провидческая природа музыки Ра была по сути дела политическим заявлением:
То, о чём говорил и говорит Трейн, то, что хочет сказать Ра, то, куда желает направиться Фароа — это явно другой мир. В котором мы будем буквально (и глубже) «свободны».
«Хотя мы вступали в глубоко националистическую фазу развития», — вспоминал Барака, — «Сан Ра воспринимал это с точки зрения его идеи об играющих ангелах и демонах (т.е. если быть хорошим значит находиться в гармонии с этой планетой, в которой нет ничего хорошего, он настаивает на том, что он — демон). У Сан Ра была более широкая программа.»
Однако, как только Бюро экономической конъюнктуры увидело тот образ, который принимает их программа в лице Чёрных Искусств, оно перестало финансировать организацию, а после того, как в их офисе был найден тайник с оружием, полиция запретила её деятельность. В суматохе, которая последовала за всем этим, Барака вернулся к себе на родину в Ньюарк, где основал «Дом Духа» — чёрный культурный центр, в рамках которого вскоре появились театр, книжный магазин и Jihad — издательство книг и пластинок, выпустившее в свет несколько публикаций, в том числе Cricket — джазовый журнал, который бесплатно раздавался музыкантам. Барака пригласил Аркестр сыграть на пустующем участке неподалёку от «Дома Духа», а потом на фестивале Mardi Gras в своём подвальном театре Kimako's Blues People. Выступление превратилось в благотворительную вечеринку:
Ра был хозяином мероприятия — перед ним был замечательный стол классической афроамериканской кухни, приготовленный Аминой. Бутылка Курвуазье, разнообразные друзья… это было похоже на великие салоны передовых цивилизаций, в которых философы, интеллектуалы и художники могли вести открытую, приятную, серьёзную дискуссию о всём мире и глубинах действительности.
Когда в мае 1966 г. пьеса Бараки Чёрная Месса была поставлена на сцене Проктерс-Театра в Ньюарке, музыку для спектакля предоставил Аркестр. Пьеса в общих чертах повторяет историю Илайджи Мухаммада о Якубе, чёрном безумном учёном, в припадке высокомерия создавшем белую расу. Но в пересказе Бараки в её центре находится заблудившийся эстетический импульс, приводящий не только к созданию зла и разрушению святилища чёрных волшебников, но и к нарушению духа чёрной эстетики. Белые скоты изгнаны на холодный север, а в конце пьесы они приказывают публике «целовать и облизывать людей» и кричат «Я, белый!» — а откуда-то из-за кулис доносится голос, призывающий к началу Джихада. Аркестр, сидевший на сцене на протяжении всего представления, свободно импровизировал музыку, следуя указаниям сценария, как например: «Музыка может наполнить всё помещение, распухая, внезапно падая камнем вниз, скрежеща», или «Музыка Сан Ра — разбивающееся на осколки измерение». Инструменталисты вплетали музыку в реплики актёров, провоцируя их и откликаясь, фразируя и интонируя свои партии подобно человеческим голосам. В один из моментов пьесы актёры и музыканты объединились в совместном напеве "The Satellites Are Spinning". В пьесе смешивались научная фантастика и мусульманская мифология; как сказал (перекликаясь с Сан Ра) Лэрри Нил, она подводила публику к «пониманию того, что вся история есть чья-то версия мифологии.»
Когда Уолтер Миллер впервые приехал из Бирмингема в Нью-Йорк, он был удивлён тем, что Сонни впутался в «расовые вопросы», и подумал, что это Барака втянул его. «Сонни, казалось, стал более сердитым: один раз, после выступления в клубе он переодевался, и вдруг кто-то выключил свет. Сонни ударил этого парня. Я не поверил своим глазам.» И хотя Ра считал, что многие усилия Бараки вели не туда, куда надо — ему казалось, что не следует толкать чёрных на конфликты с белыми, национализм Бараки казался ему слишком приземлённым и материалистическим — всё же он испытал на себе его влияние, а аудитория Чёрных Искусств убедила его, что нужно двигать свою музыку ещё дальше.
