Когда Дон Глазго пригласил Сан Ра провести недельные «курсы повышения квалификации» в Дартмут-колледже, он попросил его прислать восемь-десять аранжировок, над которыми мог бы поработать Barbary Coast Jazz Ensemble — студенческий джазовый ансамбль. Но Сонни сначала захотел посмотреть на фотографию группы, после чего выслал десять сольных партий для разных инструментов — по одной на каждую композицию — но никаких аранжировок. Когда Глазго позвонил ему и спросил, что им делать с этими нотами, Сонни ответил, что каждую партию нужно транспонировать для всех инструментов, чтобы исполнители могли не спеша разучивать их в унисон. Приехав в колледж, он принялся репетировать с ансамблем так, как он привык с Аркестром — посвящая большую часть времени переписыванию партий для каждого музыканта, а сами музыканты в это время сидели и ждали.

В Wolf Trap ему показалось, что он теряет сознание — и в один момент действительно чуть не упал из-за пианино. Когда группа вернулась в Филадельфию, участники Аркестра уговорили его лечь в палату интенсивной терапии в больнице Джермантауна. Это было нелегко, потому что Сан Ра, похоже, никогда особо не заботился о своём здоровье — он не обращался к врачу и не был в больнице многие годы, за исключением случая, когда прищемил дверью автомобиля большой палец — и даже сейчас он отправился в больницу только потому, что на этом настаивала группа. Действительно, в группе очень немногие могли угнаться за ним: он до сих пор спал всего несколько часов в сутки, не носил очков; у него был лишний вес, но всё-таки по любым стандартам состояние его здоровья было замечательно. До этого момента. Когда врач увидел, какое у него кровяное давление и какое нерегулярное сердцебиение, он сразу же положил его в больницу. Правда, через несколько дней он выписался — кое с какими лекарствами и советами по поводу питания. По этой причине пришлось отменить несколько выступлений в штате Вашингтон, но уже через две недели группа опять была в дороге — единственным изменением по сравнению с прежним временем было то, что они ехали поездом. И действительно, казалось, что он вновь обрёл бодрость.

В апреле, будучи на гастролях в Европе, они выступали на фестивале в Стамбуле — промоутеры попросили их сыграть на платформе грузовика по пути из аэропорта в гостиницу — при этом на улицах стояли толпы, приветствовавшие их как освободителей. Как раз в Турции с Сан Ра связались какие-то мистики, давшие ему Книгу Информации — очередной труд, якобы полученный от потусторонних сил, на этот раз переданный со спутника на компьютер. В 500-страничном манускрипте было сорок глав по-английски в знакомом духе Нового Века — главным образом там содержалась информация о космических путешествиях, советы по выживанию, объяснение сути высших сил, наблюдающих за Землёй и доказательства тайного знания, хранимого несколькими избранными землянами. И несмотря на содержащиеся в книге весьма зловещие идеи, она кончалась оптимистически — предсказанием, что после 1990 г. всё на Земле станет лучше. В следующие несколько месяцев, куда бы Сан Ра ни ехал, он выдавал разные части этой книги — критикам, поклонникам, старым друзьям, всем, кто, как ему казалось, имел дух для того, чтобы понять и использовать эту информацию; он раздавал наугад по нескольку страниц — как бы разговаривая с людьми — таким образом распространяя и «сея семена» знания, чтобы мир не думал, что он городит чепуху.

В мае, перед поездкой в Москву, он решил, что посвятит московский концерт космонавту Юрию Гагарину, и начал работать над сюитой в его честь. Когда группа приехала на место, им предложили на выбор три гостиницы — и он, конечно, выбрал гостиницу «Космос». Пять дней, проведённые там, они осматривали достопримечательности, играли джемы с местными музыкантами, приветствовали людей, с которыми познакомились ещё в Тбилиси (когда те приезжали на их концерт), гадая, кто из их окружения был из КГБ и поражаясь масштабам города.

Для Эдинбургского фестиваля Сан Ра согласился написать аранжировки для другой группы, но так и не закончил их, в связи с чем его гонорар был существенно снижен. Он плюнул на это, но было ясно, что его сил уже не хватает на запланированную работу. Будучи в Шотландии, он купил инвернесский капюшон нехарактерного для него серого (точнее, свинцового) цвета («цвет Сатурна») и шапку «гленгарри» на замену баскскому берету с пришитым к нему куском бархата, который он обычно носил.

Второй бирмингемский фестиваль City Stages был ещё более крупным событием, чем прошлый. Майкл Шор из MTV News привез с собой съёмочную группу, чтобы запечатлеть его, заснял длинное интервью с Сонни и вновь свёл его с некоторыми бывшими его музыкантами и парой школьных товарищей. Когда Фрэнк Адамс пришёл за кулисы, чтобы поздороваться с ним (после 42-х лет разлуки), он зашёл Сонни за спину и сказал: «Спорим, ты не знаешь, кто я такой»; но Сан Ра узнал его, не оборачиваясь. Адамс рассказал, что за то время, что они не виделись, он отслужил в армии, получил в колледже степень доктора философии, работал учителем в школе, стал её директором, а сейчас работает главой музыкального образования в Бирмингеме. «Что же ты так попусту потратил время?» — спросил Сонни. «Ты был хорошим саксофонистом.»

После City Stages группа сыграла концерт в Таскалузе, а потом, по пути в Монтгомери, остановилась в Оксфорде, Алабама, истинном центре «страны Ку-Клукс-Клана»; там один из музыкантов был арестован (на него надели наручники) по подозрению в употреблении незаконного препарата. В смелом порыве, поднявшем его на новую вершину уважения (особенно среди участников Аркестра из Алабамы), Сонни отправился прямо к главному шерифу и начал свои разглагольствования: «У вас нет права арестовывать этого человека! Он не сделал ничего плохого. Он просто остановился купить гамбургер. Здесь никто ничего о нём не знает. Он даже не гражданин Соединённых Штатов. Не пытайтесь обращаться со мной, как с преподобным Кингом! Даже и не думайте! Мне не нравится, как вы позорите этот штат. Это выльется в международный инцидент. Я езжу по всему миру и мне будет стыдно говорить людям, что я из Алабамы…» Он говорил и говорил — наверное, минут двадцать. Когда он остановился, шериф спросил: «Что ты от меня хочешь, Сонни?» В конце концов музыкант был выпущен на поруки Сан Ра. «Они сказали, что им понравился мой склад ума…»

В Cat Club они играли для Нью-Йоркского Общества Свинговых Танцев — организации, которая устраивала ежемесячные свинг-представления, на которых люди, постигшие искусство энергичных популярных танцев 30-х и 40-х гг., демонстрировали своё умение под аккомпанемент групп, игравших аутентичную музыку того периода. Однако нескладные обработки этих мелодий, сделанные Сан Ра, рассердили половину танцоров, в гневе покинувших клуб. Потом, когда живое выступление закончилось, диск-жокей поставил пластинку с настоящими записями Флетчера Хендерсона и публика пришла в изумление, когда Аркестр присоединился к музыке и стал играть её по памяти нота в ноту.

Выступление в Theatre-Carre Saint-Vincent во французском Орлеане было заявлено как концерт «симфонического джаза», и Сан Ра пришлось добавить к своему составу из 16-ти человек ещё 19 классических музыкантов (две скрипки и виолончель у него в составе уже были). Он всерьёз занялся этим проектом и купил компьютер, чтобы было легче создавать партии инструментов. Но когда они приехали в Париж, Сонни по секрету сказал Джотану Коллинзу, что у него не готовы аранжировки для расширенного ансамбля. И хотя он не просил помощи, но находился в крайнем смятении, у него даже тряслись руки. Следующие 50 часов Коллинз вместе с Сан Ра работал над партиями, переписывая и ксерокопируя их днём и ночью; он даже добавил в программу свою композицию "Alabama", а когда настал срок выступления, дирижировал Аркестром вместо Сонни. «Когда я закончил, он поблагодарил меня за это. Это был первый раз, когда я услышал, что он говорит кому-то за что-то «спасибо».»

Примерно за два года до этого Сан Ра купил для Джун Тайсон скрипку, и она начала самостоятельно учиться на ней играть, а потом стала понемногу вставлять скрипичные фрагменты в выступления. Но когда на репетиции в Париже она уселась рядом со скрипачами, классическим музыкантам сразу стало ясно, что она не училась музыке. Когда она начала читать ноты другого скрипача, он отодвинул от неё пюпитр, сказав, что это «его ноты». После того, как ещё один скрипач сделал то же самое, она пошла и купила целую кучу нот — стандарты, транскрипции мелодий Телониуса Монка, что-то из Майлса Дэвиса — и на следующей репетиции положила всё это перед собой на пюпитр и объявила струнной группе, что это «её ноты».