Эгиль кивнул. Его губы злобно искривились.

— Именно так. Это тебя тогда позабавило, верно? А теперь моя кузина дрессирует другого сокола, чтобы тот на меня спикировал. И сегодня она надела на тебя колпачок. Не так ли, чужеземец? — Он засмеялся.— Хорошо, что я не убил тебя в открытую, потому что есть способ получше. Думаешь, я хочу, чтобы по всему побережью Красного моря сплетничали о том, что моя кузина променяла меня на раба-чужеземца? Думаешь, мне бы понравилось, чтобы все кругом знали, что я ненавижу тебя и почему? Нет, я бы так или иначе убил Мэлтора, не сделай этого ты, потому что он все знал. А когда я убью тебя и девчонку, я отнесу ваши трупы к барьеру и оставлю там рядышком, и для каждого будет очевидно, даже для Варры, что вы были убиты при попытке к бегству.

Ствол оружия был направлен на Старка. Палец Эгиля дрожал на спусковом крючке. Полная мощность на этот раз. Смерть, а не паралич. Старк прикинул расстояние между Эгилем и собой. Он будет мертв прежде, чем нанесет удар, но инерция прыжка сохранится, и Зарет получит возможность ускользнуть. Мускулы его ног напряглись.

Чей-то голос сказал:

— А как и почему умер я, тоже будет очевидно, Эгиль? Ведь если ты убьешь их, тебе придется убить и меня.

Откуда появился Треон и когда, Старк не знал. Но он был здесь, около статуи, и голос его звучал гулко и мелодично, в глазах же горел роковой огонь.

Эгиль вздрогнул, а затем закричал в бешенстве:

— Ты! Идиот! Ты, скособоченное страшилище! Откуда ты тут взялся?

— А откуда берется ветер или дождь? Я не такой, как другие люди.— Он засмеялся глухо и мрачно, без тени веселья.— Я здесь, Эгиль, и этим все сказано. И ты не убьешь этого чужака, который больше зверь, чем человек, и больше человек, чем любой из нас. Его прислали боги.

Говоря, он все приближался и теперь стоял между Старком и Эгилем.

— Прочь с дороги,— сказал Эгиль.

Треон покачал головой.

— Ладно,— сказал Эгиль.— Если тебе охота умереть — это можно.

И снова роковой огонек вспыхнул в глазах Треона.

— Сегодня день смерти,— сказал он спокойно.— Но не его и не моей.

Эгиль выругался и вскинул свое оружие.

Все дальнейшее произошло очень быстро. Старк прыгнул и пролетел над головой Треона, рассекая красные газы, как пылающая стрела. Эгиль отскочил назад, выбросив вперед руку с черным оружием, и спустил курок. Что-то белое возникло между Эгилем и Старком и приняло на себя всю силу удара. Что-то белое. Девичья фигурка с короной струящихся волос и с металлическим кольцом, ярко блестящим на тонкой шее.

Зарет.

Они забыли о ней, об этом избитом ребенке, скорчившемся на коленях у статуи. Старк прибежал сюда, чтобы оградить ее от опасности, и она не была угрозой могущественному Эгилю, а мысли Треона были известны только ему самому и ветрам, которые его наставляли. Незамеченная, она подползла к месту, откуда совершила последний рывок, чтобы очутиться между Старком и смертью.

В стремительном прыжке Старк перелетел через нее, лишь ее волосы мягко скользнули по его коже. В следующий момент он был уже над Эгилем, и все свершилось так стремительно, что у господина из рода Лхари не осталось времени для второго выстрела. Старк вырвал оружие из рук Эгиля. Он был холоден, как лед, и его одолела непонятная слепота, так что он ничего не мог разглядеть ясно, кроме лица Эгиля. И в этот момент из груди его вырвался крик, не крик — раздирающий душу рев большой дикой кошки, возникший по ту сторону разума и страха.

Треон стоял и смотрел. Он смотрел, как поток темной крови устремляется в море, и вслушивался в наступившее молчание. И он увидел, как то, что еще недавно было его кузеном, медленно поплыло прочь по волнам. Можно было подумать, что все это он уже видел раньше и поэтому не удивлялся.

Старк приблизился к телу Зарет. Девушка еще дышала, едва-едва. Она посмотрела на Старка и улыбнулась.

Старка ослепили слезы. Вся его ярость вышла наружу вместе с кровью Эгиля, и не осталось ничего, кроме щемящей жалости, печали и благоговейного изумления. Он бережно взял ее на руки и молча глядел, как его слезы падают на ее запрокинутое лицо. И внезапно осознал, что она мертва.

Некоторое время спустя Треон подошел к нему и ласково сказал:

— Она родилась для такого конца, и она знала это и была счастлива. Даже теперь она улыбается. Так и должно быть, ибо она нашла лучшую смерть, чем большинство из нас.— Он положил руку Старку на плечо.— Идем. Я тебе покажу, где ее положить. Она там будет в безопасности, и завтра ты сможешь похоронить ее там, где она пожелала бы...

Старк поднялся и последовал за ним, неся на руках Зарет.

Треон подошел к пьедесталу гигантской статуи, привел в действие потайную пружину, и каменная плита бесшумно отошла в сторону. Внутри обнаружились ведущие вниз каменные ступени.

Треон первым спустился в темноту, озарявшуюся только тусклыми огоньками, возникающими при их движении. Течений здесь не было, красный газ стоял неподвижно, запертый в стенах подземного хода, проделанного среди черного камня.

— Здесь расположены подземелья,— сказал он.— Лабиринт, который обозначен на чертеже, найденном моим отцом.— И он рассказал о чертеже то же, что рассказывала и Варра.

Треон шел уверенно. Его уродливая фигура без колебаний миновала проемы боковых галерей и двери залов, убранство которых терялось во мраке.

— Вся история города здесь. Все книги, вся информация, которую у них не хватило духу уничтожить. Оружия здесь нет. Они не были воинственным народом, и я думаю, что орудия, которые мы, Лхари, используем, были только оборонительными, служили для защиты от набегов болотных племен и от диких зверей.

С трудом Старк отвлекся от мыслей о своей скорбной ноше.

— Я думал,— хмуро сказал он,— что подземелья были под разрешенным зданием.

— Мы все так думали. Нас умышленно вынудили так думать. Вот почему здание было разрушено. Шестнадцать лет мы, Лхари, убивали мужчин и женщин, заставляя их таскать камни. Но храм тоже обозначен на чертеже. Мы думали, это всего лишь метка, ориентир, чтобы найти большое здание. Но я начал размышлять...

— Как давно ты это узнал?

— Недавно. Два дождя назад. Много времени заняло, чтобы открыть тайну этого хода. Я приходил сюда по ночам, когда другие спали.

— И никому об этом не рассказал?

— Нет,— ответил Треон,— Ты думаешь, расскажи я об этом, было бы покончено с рабством и смертью? Ничуть не бывало. Да стоит моей семье получить в свое распоряжение силу, способную погубить мир, как погиб этот город... Нет, лучше уж пусть умирают рабы.— Он повел Старка в сторону, затем — через золотые двери, которые вели в сводчатый зал, такой громадный, что невозможно было определить его размеры в густом красном сумраке.

— Это усыпальница их королей,— негромко сказал Треон.— Оставь девочку здесь.

Старк огляделся. Он был еще слишком подавлен, чтобы ощутить хоть какое-то благоговение, и все же зрелище его впечатлило. Ложа из черного мрамора стояли стройными рядами, столь длинными, что они оканчивались только где-то за пределами видимого. И на этих ложах спали древние короли, набальзамированные тела их накрыты были шелковыми покровами, руки скрещены на груди, на мудрых нечеловеческих лицах застыли мир и покой.

Старк аккуратно положил Зарет на свободное ложе, укутал ее такой же шелковой пеленой, закрыл ей глаза и сложил на груди ее руки. И ему показалось, что на лицо ее тоже снизошли мир и покой.

Он вышел вместе с Треоном, думая, что, наверное, не было еще в мире существа достойнее Зарет, чтобы возлежать в королевской усыпальнице.

— Треон,—сказал он.

— Да?

— Пророчество, которое ты произнес, когда я вошел в замок... Я его осуществлю.

Треон кивнул:

— Именно так и сбываются пророчества.

Он не стал возвращаться в храм, а повел Старка дальше, в самое сердце катакомб. Треона охватило волнение, бурное, пугающее, которое передалось и Старку. В облике Треона появилось вдруг нечто, делающее его воплощением самой судьбы, и землянин ощутил, что его словно бы подхватило мощное течение, которое неудержимо будет нести его вперед, сметая все на пути. Старк задрожал всем телом.