Харгот, король Корн, и его жрецы-колдуны сидели в своих ритуальных позах. Серые маски защищали их лица от холода. Харгот, который поклонялся Богине Льда, но также приносил жертвы и Старому солнцу, говорил со своей повелительницей.

— Я приношу тебе косточки Весеннего Ребенка...

Он бросил их три раза, потом еще три и еще три. Только глаза и рот Харгота виднелись из-под маски, украшенной стилизованными стебельками маиса, хотя маис не рос здесь уже тысячи лет. Глаза Харгота в зимних сумерках блестели безумным светом. Ветер срывал клочки пара, выходящего из его рта.

— Они показывают на юг,— сказал он,— три раза, еще три раза и еще три. На юге жизнь и Старое солнце, здесь — смерть и власть Богини Льда. Мы должны выбирать.— Он поднял глаза к далекому небу. — Где наш избавитель, человек, рожденный на звездах, который должен был привести нас к лучшему миру?

— Это было лживое пророчество,— сказал один из жрецов. Он ходил со Старком и Харготом в Тиру и остался жив.— Корабли покинули Скэйт, звездные дороги для нас закрыты, как были закрыты всегда.

Харгот направился к башням, где жил его народ. Он остановился перед монументом и сказал:

— Звездные дороги закрыты для нас, но, может быть, они откроются для наших детей или для детей наших детей. Любая жизнь предпочтительнее смерти.

Он снова бросил кости — и они снова указали на юг...

Элдерик сидел на скале и с выражением крайнего неудовольствия рассматривал пейзаж. Привыкший к северной пустыне, чистой и холодной, он находил, что на равнине воздух тяжелый и там ему трудно дышать. Пышная растительность казалась ему ненужной и противной. Растения лезли одно на другое, как будто задыхались, и гнили, еще не достигнув зрелости. Сладковатый запах гниющей зелени все время терзал его обоняние. И если его темное оперение не омывалось случайным дождем, он самым непристойным образом исходил потом.

А теперь перед ним раскрылся, теряясь на другой стороне мира, живой ужас, который назывался морем...

Его друг Бейброс, сидевший рядом, сказал:

— Может быть, мы сделали ошибку, когда решили пойти за Мудрой женщиной.

Элдерик заворчал и коснулся своей шеи: не хватало золотого ожерелья, которое он отдал Пенквару вместе с остальным выкупом.

— По крайней мере,— сказал он,— мы сделали то, что хотели, отправившись на юг. Мы многое узнали о мире, в котором живем.

После своей единственной попытки «заблудиться» наемник вел их правильным путем. Затем он попытался выдать их, подведя к городу, где, как он знал, было достаточно воинов. Джерд уловил его замысел, и собаки показали человеку, как глупо пытаться обмануть стаю телепатов. Подобных попыток наемник тоже больше не возобновлял. Он вел их трудными и малоизвестными дорогами. Они встречали только бродяг или вооруженных крестьян, которые тут же запирались в своих домах и глазели на них, но не мешали двигаться дальше, разве что требовали непомерную цену за продукты, которые перебрасывали через стену.

Но отряд по-прежнему не смог обойтись без собак. Не однажды Халку и его людям приходилось прибегать к их помощи, так как банды наемников искали их по всей округе.

Наконец они вышли к морю и обнаружили деревню, буквально присосавшуюся к отвесным скалам. Крошечные круглые домики, выбеленные пометом миллионов птиц, прижимались к голым скалам по обе стороны узкой расщелины, которая спускалась ступенями к маленькой гавани. У подножия этих ступеней, на берегу бухты, стоял крошечный дом для гостей. Элдерик видел только его остроконечную кровлю, однако она не внушала ему доверия.

Элдерик ничего не знал о море. Тем не менее эта гавань показалась ему достаточно удобной и хорошо защищенной полукруглым молом. У нее был один, но весьма серьезный недостаток: она не могла укрыть больше одного судна.

Элдерик плотнее сложил крылья. С моря дул влажный ветер, он забирался под крылья, обволакивал тело и топорщил оперение Элдерика. Это был глупый и ленивый ветер, но он мог говорить. Элдерик нехотя приласкал его и выслушал.

Бейброс тоже беседовал с ним, как и четверо других фалларинов, усевшихся вдоль обрыва. Ветер, радуясь их обществу, говорил со всеми, и в его тихих вялых словах они слышали, как вода бьется о корпус судна, как хлопают паруса и свертываются канаты.

Стоя поодаль, Халк смотрел на фалларинов и нетерпеливо ждал. Остальные, укрывшись в джунглях, которые тянулись почти до самого отвесного берега, дали отдых усталым телам. Все, кроме Тачвара, который занимался собаками.

Тропическая жара тяжело действовала на Северных Псов, и им не хватало привычной пищи. Тачвар гладил их жесткую шерсть, обещал, что все будет хорошо, как только они окажутся в море на судне. Судно было для Псов совершенно новым понятием. Море они видели и обнюхивали с берега — оно им не понравилось.

Рядом с Халком, опустив руки и закрыв глаза, сидела Геррит. Может быть, она спала, а может быть, видела что-то, что ожидало их в будущем.

По древней традиции Ирнана Халк верил, что Мудрая женщина была непогрешима, как оракул. Халк верил в пророчество о Темном Человеке, сделанное матерью Геррит. И, несмотря на сомнения и горечь разочарования, Халк должен был признать, что Цитадель Лордов Защитников пала, осада Ирнана была снята, а звездные дороги почти открыты. Почти... Это хуже, чем если бы они не были открыты совсем. Таким образом, пророчество в конце концов оказалось лживым. Все было напрасно: усилия, кровь, смерть. А теперь пророчествовала сегодняшняя Геррит, и он не мог ни отрицать полностью ее предсказания, ни верить в них целиком. Если плечи Геррит покрывает теперь плащ истины, то есть еще надежда освободить Ирнан от тирании Лордов Защитников. В таком случае Халк должен сделать все, что в его силах, чтобы эта цель была достигнута. Однако Геррит была еще и влюбленной женщиной. Кто знает, насколько любовь искажает ее видения?

Положив шпагу на колени, Халк полировал клинок куском шелка. Он думал о Бреке, своей подруге, погибшей от шпаги тиранца, и о том, что тиранцы бросили ее тело призракам, как бросают падаль изголодавшимся собакам...

В Тиру их привел Старк. Другой мог бы найти лучший путь к Цитадели. Он, Халк, нашел бы, если бы пророчество указывало на него как на спасителя Ирнана. А почему бы и не на него — вместо иноземца, чужака, пришедшего бог знает с какой планеты между звездами? Это мучило Халка с самого начала, и он разрывался между желанием видеть, как Старк победит — ради Ирнана, и желанием увидеть провал Старка из-за того, что Старк занял его место. Халк возлагал ответственность за смерть Бреки на Старка.

Если на этот раз пророчество окажется ложным и Старк опять потерпит поражение, только смерть одного из них решит дело.

Джерд поднял голову и зарычал: он прочитал мысли Халка. Халк посмотрел в его демонические глаза и сказал:

— Если Старк мог выступить против тебя, Северный Пес, то и я могу выступить против него...— И он провел большим пальцем по клинку.

Спустившись с обрыва, к ним подошел Элдерик.

— Там много маленьких кораблей, или как они еще называются,— сказал он.— Но есть один, который подходит для нас.

— Где он?

Элдерик сделал неопределенный жест.

— Далеко, вмёсте с другими. Он идет во главе. Они занимаются чем-то вроде охоты.

— Рыбной ловлей?

— Пусть будет рыбная ловля. Они вернутся в порт только ночью.

Геррит сказала:

— Наш корабль должен появиться немедленно.— Она открыла глаза и посмотрела на Элдерика.— Немедленно...

— Нас слишком мало, чтобы вызвать большую бурю,— сказал Элдерик,— но мы сделаем все, что в наших силах.

Он вернулся наверх. Шесть фалларинов образовали тесную группу. Тарфы стали вокруг них на страже. Фалларины развернули крылья, блестевшие на солнце бронзовым цветом, и запели песню для тихого и нежного ветерка, дувшего с моря.

Халк слышал их пение, и, хотя ощущал его магическую силу, все же оно вызывало в нем противоречивые чувства. Он не любил фалларинов потому, что ему не нравились ни вещи, ни существа, заставляющие понимать себя. Его страстное служение делу освобождения Ирнана было простым и искренним, основанным на ненависти к рабству и твердом убеждении, что в других местах жизнь будет лучше. Только это толкало его к преодолению звездных дорог, хотя сам факт перелета на космическом корабле куда бы то ни было вызывал в нем отвращение.