Едва дождавшись, пока горничная сделает последний книксен и, наконец, удалится, герцог вырвал из рук дочери длинное перо цапли и в раздражении смял его в кулаке.

— Ты знаешь, как твоя подруженька нам удружила?!

— Папенька! Не ломайте перышко! За него еще даже не уплачено!

— О боги, и за какие грехи вы послали мне дочь! — потрясая кулаками, возопил Тирандье. Мелориана раздраженно закатила глазки. Опыт предшествующих семнадцати лет показывал, что нотацию все равно придется выслушать, так что ладно, дражайший родитель, вопи себе на здоровье. — Почему у меня, как у всех нормальных герцогов, не родился сын?! Почему я вынужден воспитывать ту, которая тратит мои деньги на шелк, драгоценности, духи — ты в них купаешься, что ли?!

— Потому что если бы у вас был сын, вам было бы трудно породниться с королевским семейством, — холодно ответила Мелориана.

— У меня был шанс с принцессой Ангеликой! — запальчиво возразил герцог. — Если бы не возвращение Громдевура, я бы уговорил ее выйти за меня замуж!

— Ага, тринадцать лет уговаривали, а вмешался генерал и всё испортил, — съязвила доченька.

Тирандье стащил парик и утёр выступивший пот. Вырастил, на свою голову… была бы Мелориана сыном, давно бы выпорол, по-отечески, любя, чтоб говорил, да не заговаривался. А так… Жалко. Красивая она у него все-таки, нежная, ранимая…

— Я только что разговаривал с Роскаром. Он утверждает, что король поправится в течение недели.

— Ах, папенька, нашли, кого слушать! На Роскара хорошо смотреть, — уверена, что на парадном портрете мы будем выглядеть просто великолепно! — а слушать его совершенно не обязательно.

— Он говорит, — герцог подошел к дочери, положил руки на ее плечи, чтоб удержать кокетку на месте, и повторил еще раз, подчеркивая интонацией каждое слово. — Что король поправится в течение недели. Это означает, что твоя пелаверинская цаца напортачила! Что она не довела дело до конца! Что она такая же неумеха, как и все вы, бабы!

— Я попросила бы не обобщать и избегать в моем присутствии столь оскорбительных вульгаризмов, — возмутилась Мелориана. — И вообще, госпожу де Неро нашли вы.

— Не я, а фрателла Раддо, — тут же отвел обвинение Тирандье.

— Но господин Бонифиус ваш друг, так что в конечном итоге виноваты вы, и никто другой.

— Я?! — поразился Тирандье. Мелориана поджала губы, и герцогу не оставалось ничего другого, как признать правоту дочери. Да, выходит, что я… Остальные не сознаются… Его сиятельство схватило парик, нервно закусило буклю и принялось метаться по комнате, приговаривая: «Что же делать, что же делать?!»

— Не нервничайте, папенька, — приказала заботливая Мелориана. — А то опять до несварения доволнуетесь. Возьмите себя в руки. Нам надо срочно известить Кассандру, что…

— Нет! Ни в коем случае! Не вздумай встречаться с донной Кассандрой, я тебе запрещаю! И не сверли меня взглядом, ты не гном, а я не стенка! Разве ты не знаешь, что во Дворце теперь круглосуточно дежурит телепат, что он может уловить любую враждебную мысль, прочитать любое намерение?

— Ах, папенька, — улыбка, которой девушка наградила отца, была самодовольной и снисходительной. — Сразу видно, что ваше мышленье[34] сформировалось в неподходящих условиях. Как меня может услышать мэтресса Хлоя, когда она дежурит в противоположном конце здания? А как она сможет разобраться, насколько враждебны мои намерения и в чей конкретно адрес они направлены? Я поступлю проще.

Мелориана встала, перешла к письменному столу и решительно подвинула к себе надушенную розовую бумагу.

— Что ты делаешь, душенька? — заглянул из-за плеча герцог. — Ты что, не понимаешь, какой радостью будет для министра Ле Пле и его сыщиков написанная тобой улика?

— Не понимаю, что вы имеете в виду, папенька, — на сей раз улыбка Мелорианы была лукавой. — Я всего лишь даю объявление в газету о том, что купленное 10-го числа текущего месяца траурное платье нуждается в подгонке по фигуре. Хотела бы я знать, сумеет ли кто-нибудь из господ менталистов углядеть заговор в подобном сообщении!

— Совсем человеки ополоумели, — ворчал Ньюфун. — Сначала ловушки для них делай, потом вообще разоружай, а теперь опять переделывай!

Спонтанно начавшийся обыск затянулся на весь день. Сейчас всё пространство кабинета и гостиной заполняли расставленные и разложенные магические и околомагические штучки — чаши, коробки, тигли, статуэтки, ножи, лопаточки, стеклянные емкости и многая прочая. Фриолар, изображая нечто среднее между предметом меблировки и абстрактным символом Неизбежности, с сожалением констатировал пропажу зеркала на драконьих лапах. Что утешало — пропало не только зеркало. Недосчитались еще пятнадцати артефактов из списка, плюс двадцать семь наименований ингредиентов, плюс шестнадцать готовых к применению микстур и зелий…

Кое-что (и это утешало) нашлось в апартаментах запасливого и, увы, покойного мэтра Фотиса. Кое-что (и это настораживало) исчезло окончательно и бесповоротно. Инспектор Клеорн был недоволен — теперь еще, помимо покушения на короля, придется расследовать кражу!

Раздражение усиливал тот факт, что мэтресса Далия, как ни крути, опять оказывалась в списке подозреваемых. Правда, на сей раз ее оправдывало то, что она сама подняла тревогу, но мало ли… И в Луазе, когда убили Лека-Притворщика, Далия находилась в ста шагах от места преступления. Тревожно, не правда ли?

Может быть, стоит поговорить с алхимичкой, попробовать прощупать почву? Вдруг она видела кого-то или что-то, что позволит пролить свет истины на дело Убийцы со Стилетом?

Клеорн встряхнулся, будто таким образом можно было избавиться от дурных предчувствий. Всё равно мэтрессы нет, она удалилась выполнять основные обязанности; к тому же — мэтр Нюй предупреждал, что Далия попытается что-то скрыть от сыщика.

Нет, погодите-ка. Астролог говорил, что Клеорну будут лгать женщины, особенно рыженькая. А мэтресса сапиенсолог, при тысяче недостатков, присущих ее полу, роду занятий и складу личности, является шатенкой.

Брр… Что за чушь все эти звездочетские бредни!

— А вы что здесь делаете? — чтобы отвлечься от настырных мыслей, Клеорн напустился на тех, кто подвернулся под руку. А именно — на двух мэтров, алхимического и волшебного. Лео и Фриолар расположились в креслах у камина, где-то сумели разжиться вином и закуской, и теперь увлеченно обсуждали обнаруженные в библиотеке Фледеграна манускрипты.

— Консультируюсь по поводу незнакомых мне артефактов, — объяснил Лео. Слишком поспешно, по мнению Клеорна. Значит, каждое сказанное волшебником слово следовало считать враньем сивой кобылы, — Если вы не помните, мэтр Фриолар имеет честь быть секретарем мэтра Вига, величайшего специалиста магии Крыла и Когтя и весьма умелого артефактора. Я пользуюсь случаем и повышаю свое образование…

— Лучше б вы делом занялись, мэтр, — проворчал сыщик. — А вы, сударь? Зачем прибыли в Талерин, а?

Невозмутимый Фриолар степенно принялся объяснять — в шестой раз за день, — обстоятельства, которые и заставляют его сидеть в башне королевского алхимика, ожидая обнаружение зеркала на лапах. Понимаете, у меня есть мэтр-работодатель. А у него четыреста лет назад была семья, а теперь обнаружилось, что часть ее (семьи) пропала, и мэтр Виг желает найти ее (ту часть, которая выросла на острове Дац и откликается на имя Джоя), а для этого требуется волшебное зеркало…

— Джоя? — переспросил Ньюфун.

Всё то время, пока люди изнывали от сомнений или предавались иной человеческой разновидности безделья, гном трудился. Было так легко не замечать увлекшегося работой мастера, лишь изредка вздрагивая от звона очередной пружины или стука гномьего молотка, что о его присутствии почти забыли. Да, копошится кто-то низкорослый, заново снаряжая ловушки против охотников за артефактами, а он, оказывается, всё слышит! И имеет кое-что сообщить!

— Ты знаешь Джою? — удивился Фриолар.