318. Из цикла «Дикие песни» 1 О, как давно я не пил за белою скатертью чаю, Как давно мой каблук не стучал об асфальт и торец, И песни мои дичают, И я дичаю, их веселый отец. Где слова мои — быстрые рыбки, Пересекавшие звонкий поток? Возьмешь книгу и прошлогодней улыбки Найдешь засушенный на память цветок. Он ласково твой взор повстречает И тихонько запоет, И ты увидишь, как песни мои дичают И как дичает сердце мое. Возьми и перелистай, если можешь, Эти сухие цветы, И ты найдешь под умершей кожей Живые сны мои и мечты. 2 Дело было к весне, Накануне мая, Шел, как полагается, снег, По улицам пыль подымая. И я, тишины тише, Той, что, грустя, поет, Прислушивался, как бьется выше Веселое сердце мое. Шел снег в густой оправе Филигранного серебра, Я думал: «А разве вправе Сердце рваться из-под ребра? Разве вправе оно на свободу Проситься, памятуя о том, Что, как воду, горячий воздух Ловлю обгоревшим ртом?» Воздух обжигал губы, Как и всякому, кто поет, И шло постепенно на убыль Веселое счастье мое. 3 В решетку солнышко разграфлено, И потому так душно и темно, И потому в глазах такая муть, И хочется поверх тоски взглянуть В лицо весны такой большой и теплой, Сверкающей на кирпичах и стеклах. И хочется глаза открыть как можно шире, Чтоб увидать, как всё свежеет в мире: Как крепнут мускулы, как набухают почки, Как на дворах резвится детвора, Как, разговаривая, идут трактора, Распахивая впадины и кочки. Я вышел бы, как прежде, на крыльцо, Чтоб ветер брызнул дождиком в лицо, Чтобы обжег скользящий с синих круч Отточенный звонкоголосый луч. Но ветра нет, и душно и темно, Откуда он возьмется, звонкий луч-то, Сквозь этот мрак тяжелый, потому что В решетку солнышко разграфлено. 319. Не верю! Я мир прошел из края в край Земля мокра От слез… Мир мраком и чумой оброс До самых глаз Как раз… Тут духоты — Не продышать — от крови, Тут темноты И тошноты С краями вровень! Мир оплыл жиром! Тут тоски — С пеленок и до гробовой доски Не расхлебать всем миром! Тут пухнет с голоду бедняк, Не видя света, — Ни хлеба, ни мечты, ни дня. Да разве это Жизнь, когда Сплошной туман и кровь! Смерть формирует поезда И гонит в бой любовь!.. Я мир прошел из края в край — У мира морда зверя, От крови вся земля мокра, — И всё ж не верю! Не верю в ночь и в темноту, Не верю в смерть и в пустоту, Не верю в голод, в кровь и вой, Ни в бойню пополам с чумой, — Пока на небе солнце есть, Есть освещающие весь Мир звезды на седом Кремле — Есть правда на земле! Есть в мире майская гроза — На страх гнетущей мгле, Глядящая во все глаза Есть стража на земле, Есть труд — славнее всяких слав — Есть песен медь И право выше всяких прав — Творить и петь, Есть доблесть в боевом строю, Есть смерть за родину в бою, Есть звезды на седом Кремле — Есть счастье на земле! 320. Пролив детства Будто у этой ночи есть свое тепло: невиданное греющее солнце. И. Гончаров Ты спишь — щенок щенком, уткнувши нос в ладошки, Прижмурив взгляда омут голубой… Ты спишь и видишь: за ночным окошком К большой луне, мурлыча словно кошка, Разнежась, ластится недремлющий прибой… Вдоль побережья трав безбрежное кипенье, Ласкающее спящие зрачки, — В них будто в море мира отраженье Плывет торжественно… Задвижки и крючки Не в силах воспретить ему плескаться в спальне, Запорам не смирить неукротимый бег, — Сквозь камень стен, сквозь древесину ставней Оно проникло в комнату к тебе! Тебя невидимо ночное солнце греет — На лбу солоноватая роса… И шумный мир не для тебя стареет, Ты дышишь глубже, чище и острее, Ты видишь белые, как сахар, паруса, Ты твердою ногой на палубу ступаешь, Ты бродишь в зарослях, ты покоряешь мир; Старуха жизнь, на радости скупая, С тобой щедра, боец и командир! Я вижу, ты оседлываешь ветер, — Он крутится, виляя и юля, Но он тебе и лучший друг на свете, Он ветер времени — у ног твоих земля! Ты мне не сын, ты мне чужой ребенок. Я имени не знаю твоего, Но голос твой знаком, он золотист и звонок, Нежней, пожалуй, солнца самого! Ты мне не сын, но чувствую, как дышишь, Чужого счастия любимая слеза. Я не встречал тебя и имени не слышал. Но снам твоим заглядывал в глаза! Я знаю, что лицом ты в наше время вышел, Что не рожден ты для обид и бед И что для матери нет в мире счастья выше, Чем заглянуть в твой розовый расцвет, Наполненный весенним жарким соком, Что в мире выше нет звезды твоей высокой!.. С реальностью такое детство в ссоре, Мне скажут — влаги розовой стакан!.. Но я ж не говорил, что детство — это море, Оно лишь только путь в просторный океан!.. |
