386. Калильщик Подсобный рабочий (Недавно из села? Недавно из-за прилавка? На заводе недавно?), Согнутый и потный больше чем надо, В калильный цех несет со склада коробку стальных валиков, Ступает опасливо-широко, Словно зубья подачи «шепинга» Можно расплескать, как молоко, Или развеять по ветру, как одуванчик. И лишь только Поставил коробку на деревянную стойку У калильной печи, Шумно вздыхает, словно пятипудовую штангу Свалил с плеч. И смотрит на калильщика. А молчаливый ловкач в прожженной углем спецовке, Почти не глядя на печь, Клещами выкладывает валики По дну своей «духовки». Ему-то не надобно слов: Он знает всю радугу побежалых цветов И когда покраснеть, а когда пожелтеть металлу, А когда в бачок машинного масла Мало-помалу Опускать шипящий валик… И будет сталь тверже стали. И знает еще многое товарищ калильщик, Насупленный, тихий, В синих очках мудреца. …И, отерев пот с лица, Подсобник, вздыхая, покидает цех: «Как хорошо быть калильщиком… Неужель это счастье доступно для всех!» 387. Грузчик Я — в фате продырявленной, из мешка, Груз несу от борта грузовика. А над складом в сиянии ста витрин Людной улицы Горького магазин. И смотреть не могу я по сторонам, Сторониться нужно не мне, а вам, Кто с руками свободными вышел в путь. Из-за тяжести я не могу взглянуть. Вижу только локти свои да грудь И одну да другую ногу. Я работаю. Дай дорогу! Кто с тяжелой ношею в путь идет, Тот шагает прямо, пусть знает тот, Что уступят путь ему каждый миг И ребенок, и женщина, и старик, Перед тем, кто носит помногу. Грузчик я. Дорогу! Дорогу! 388. Ливень Снова зеленые всходы Над прошлогодней листвой. В пыль измельченные воды Тучей несет над Москвой. Смолкнуло, заблестело… Что это — солнце взошло? (Грянуло, потемнело…) Нет, полило, полило. Струи! Они исчезают… Где они делись? Смотри: Вот уж они распрямляют Почки берез изнутри. Чтобы росла и гудела Каждой травинкой земля. Хочется важного дела. Это не нужно, А я, — Краны наполнены, знаю, Водопроводной водой — Всё же ведро выставляю Под водосточной трубой. Всё, что не врыто, не вбито, Всё, что корней лишено, Будет размыто и смыто, Ливнем унесено. ГЕОРГИЙ СУВОРОВ
Георгий Кузьмич Суворов родился 19 апреля 1919 года в селе Абаканском Енисейской губернии (ныне Красноярского края). Его родители, крестьяне-бедняки, рано умерли. После окончания начальной школы Суворов закончил Абаканский педагогический техникум, одновременно преподавал в сельской школе. В 1939 году он поступил в Красноярский педагогический институт, но учиться там ему практически не пришлось, так как осенью 1939 года он был призван в армию, служил в Омске. Там, в омской периодике, и появились его первые стихи. Оттуда он в первые дни войны уехал в действующую армию. Г. Суворов прошел путь от рядового до командира взвода противотанковых ружей, служил офицером связи, сотрудником дивизионной газеты. После второго ранения и лечения в госпитале весной 1942 года Суворов настоял на том, чтобы его послали на фронт, участвовал в боях по прорыву блокады Ленинграда. 13 февраля 1944 года гвардии лейтенант Георгий Суворов был смертельно ранен при отражении контратаки немецких танков на реке Нарове и 14 (по другим источникам, 13 или 18) февраля умер. Похоронен около деревни Криуши. Г. Суворов посмертно награжден мемориальной медалью конкурса им. Н. Островского, проводившегося Союзом писателей СССР и издательством «Молодая гвардия». 389. «Хотя теперь сонеты и не в моде…» Хотя теперь сонеты и не в моде — Узки, тесны, простора мысли нет, Сентиментальны по своей природе, В четырнадцати строчках сжат поэт… Пусть будет так. Пусть небылицы бродят. На старый кедр пролей ты новый свет, — Поэт, скажи сонетом о походе, И по-иному заблестит сонет. В четырнадцать чеканных светлых строк Вложи времен живую эпопею… И что ни слово, ни строка — рывок. Сонет — снаряд смертельный по врагу, Петля врагу кровавому на шею, Кровь, пламенеющая на снегу. Январь — март 1942? {389} 390. «Еще вчера мечтал об институте…» Еще вчера мечтал об институте, О книгах, о задуманных стихах, Каникулярном будущем маршруте Средь гор хакасских, о ночных кострах; Мечтал о той торжественной минуте, Когда кулан на голубых рогах, Развеяв клочья предрассветной мути, Поднимет из-за гор расцветший мак. Теперь всё прочь… И книги, и цветы: Ты слышишь клич — опасность над страною. Поэт, теперь маршрут изменишь ты, Сменив берданку меткой нарезною, Забудешь дебри, реки и хребты… Сегодня ты боец, готовый к бою. Январь — март 1942? {390} |
