Сев за руль, Банни глубоко вздохнула, затем повернула ключ зажигания и нажала на акселератор. Задние колеса бешено завертелись, пробуксовывая. Машина двинулась вперед по подъездной грунтовой дорожке. Но вот показалось асфальтовое покрытие, и шины, уцепившись за него, резко бросили автомобиль вперед.

Мэрилин, сидящая рядом с Банни, застонала.

— Ну-ну, дорогая, — улыбнулась миссис Бремнер и похлопала ее по руке. — Очень скоро все будет хорошо.

Мэрилин с трудом открыла глаза.

— Куда мы едем? — еле слышно спросила она.

— Я везу вас в больницу, дорогая. Уверена, вам будет интересно узнать, каким образом нам удалось сбежать от этих садистов, но вы сейчас не в том состоянии, чтобы слушать мой рассказ. Когда вы поправитесь, мы с вами встретимся и поговорим за ленчем. На этот раз платить буду я.

— Я… должна сказать… — с трудом выдохнула Мэрилин.

— Слушаю вас, дорогая.

— Я… сделала копии документов…

Эти слова, однако, потребовали от Мэрилин слишком много сил, и она умолкла, снова потеряв сознание.

Наконец они затормозили у здания больницы. К счастью, в отделении интенсивной терапии дежурил знакомый Банни Бремнер врач Чарли Смисдил. Он немедленно занялся обеими женщинами. Мэрилин тут же отправил в реанимационную палату, а потом обработал ссадины и кровоподтеки Банни.

Когда все было сделано, Банни поднялась проведать мисс Майклс. Молодая журналистка выглядела уже лучше. Ее умыли, раны были забинтованы, а от тела тянулись в разные стороны трубки.

— Вам надо отдохнуть, дорогая, — сказала Банни.

Мэрилин крепко схватила ее за руку:

— Документы… копии документов… я послала их самой себе… опустила в ящик… мне надо остановить… Бремнера.

Банни остолбенела.

— Об этом можете не беспокоиться, — проговорила она наконец. — Хьюз будет выведен на чистую воду. Я лично этим займусь.

— Это надо… прямо сейчас…

Рука Мэрилин упала на одеяло.

Банни вызвала медсестру. Войдя в палату, та склонилась над Мэрилин:

— С ней все будет в порядке. Но сейчас важнее всего — покой и сон.

— Конечно. Скажите ей, что я приду завтра. Если она будет спрашивать обо мне, вот вам моя визитная карточка.

Банни спустилась на лифте в вестибюль, в котором, как обычно по воскресеньям, толпилось множество посетителей. Выходя, она думала о том, что же хотела сказать Мэрилин, и решила, что обязательно спросит ее об этом завтра. Почти одновременно ей пришла в голову мысль позвонить сенатору Джо Аллену и Филипу Шелтону в Белый дом и потребовать, чтобы Хьюза немедленно арестовали.

Поразмыслив, она решила, что звонки лучше отложить до понедельника, потому что в воскресенье наверняка будет трудно добраться до кого бы то ни было. Внезапно она почувствовала смертельную усталость. Почему бы не выпить сейчас? Это наверняка поможет — хорошая выпивка в спокойной обстановке. Уж сегодня-то она ее заслужила!

Ашер Флорес, сидя за рулем мотоцикла, свернул со скоростного шоссе на проселочную дорогу, пролегающую между холмами. Августовское солнце продолжало нагревать землю. Теплый поток встречного воздуха овевал Сару и Ашера. Она прильнула к нему всем телом, крепко обхватив туловище. Он был счастлив и чувствовал себя очень сильным. Наверное, это и есть любовь, думал Ашер. Он хочет быть единственным мужчиной в ее жизни, ее образ мерещится ему повсюду, он очень скучает, когда ее нет рядом.

Сара осторожно сжала колени. Ашер протянул руку назад и прикоснулся к ней. Он знал, что Сара верит в него, и эта вера поможет разрушить планы Бремнера.

Они промчались еще десять миль, прежде чем впереди над деревьями появилась башня замка. Дорога сделала широкую петлю, и перед ними предстал весь Шато де ла Вер — похожий на крепость, из желтого кирпича с круглой башней и конической крышей. Окружающая замок местность была тщательно ухожена.

Ашер съехал на посыпанную гравием дорогу и вскоре заглушил двигатель перед внушительной дверью, висящей на массивных стальных петлях. Не успели они с Сарой слезть с мотоцикла, как дверь распахнулась и навстречу им выскочил упитанный человек в парике, с мушкетом в руках. Казалось, что весь он с его париком, напудренным лицом, белыми шелковыми чулками и сияющими черными лакированными туфлями сошел со страниц книг, описывающих события восемнадцатого века. Однако на носу его красовались солнцезащитные очки. Парик скособочился, пудра на лице лежала неровным слоем и кое-где свалялась в комки, а черные туфли были надеты не на ту ногу.

— Свобода! Равенство! Братство! К оружию! К оружию! — кричал он, направляя мушкет на Ашера и Сару. — Тюрьмы полны заговорщиками. Вам удалось бежать оттуда, граждане? Я живо отправлю вас на тот свет!

С этими словами он взвел курок мушкета. Сара вытащила «вальтер».

— Привет, Джек, — сказал Ашер спокойно. — Мы решили навестить тебя.

Сара удивленно посмотрела на Флореса, потом перевела взгляд на человека в парике и убрала оружие. И этот выживший из ума тип — Рыжий Джек О’Киф, легендарный суперагент? С ним явно было что-то не в порядке — возможно, именно поэтому он и предпочел укрыться в таком месте, где его нелегко было найти.

Ашер представился сам и представил Сару, передав О’Кифу привет от Кристин Робитай.

— Кристин? — Было видно, что Рыжий Джек О’Киф узнал это имя.

— Месье Джек! Месье Джек! Где вы? — послышался чей-то голос внутри замка.

Джек О’Киф поднял голову. На его напудренном лице появилось странное выражение, он опустил мушкет. Неизвестный в замке, стараясь определить его местонахождение, продолжал громко звать его.

— Я здесь! — крикнул он, повернув голову в сторону открытой двери, за которой виднелось мраморное фойе, и нервно провел рукой по своей измятой кружевной рубашке.

В дверях появился лысый человек среднего роста, с квадратными плечами, в очках с толстыми стеклами, у него было высокомерное лицо с холеными усами. Одетый в костюм дворецкого, он церемонно взял Джека за руку и помог ему спуститься по ступенькам лестницы.

Пока Ашер наскоро осматривал мотоцикл, Сара обследовала свои раны. Плечо ныло, но острой боли она уже не чувствовала. Размотав повязку на голове, она ощупала то место над ухом, которое задела пуля. Повреждена была только кожа. Царапина немного саднила, но в общем беспокоиться было не из-за чего. Сара зачесала волосы так, чтобы ничего не было видно. Они с Ашером переглянулись и направились вслед за О’Кифом.

Дворецкий усаживал патриарха тайных операций за стол на газоне во дворе. Когда он закончил, Ашер подсел к О’Кифу и оживленно начал что-то обсуждать с ним. Сара же последовала за дворецким в замок.

— Он болен? — спросила она.

— Увы, у месье синдром Альцхаймера. [10]

Когда-то Саре пришлось готовить материал об этой болезни, она знала, что для этих больных характерны галлюцинации и тяжелый параноидальный бред. Если болезнь зашла далеко, им ничего не удастся добиться от О’Кифа, подумала она.

— Как давно он болен?

Дворецкий уставился на нее сквозь очки.

— Кто знает? Врачи не могут точно установить момент начала болезни. Но в последние два года он плох, совсем плох.

Они оказались в современной, стерильно чистой кухне. Взяв поднос, дворецкий уложил на него сандвичи, сырые овощи и печенье.

— После приступа хозяин всегда чувствует сильный голод, — пояснил он. — Может быть, вы к нему присоединитесь? Ему редко наносят визиты. Люди считают его… м-м…

— Да, конечно, я понимаю. — Сара изобразила жизнерадостную улыбку. — Джек помнит, кто он такой, осознает, где находится?

— Временами.

Ответ прозвучал не слишком обнадеживающе, но у них с Ашером не было выбора. К тому же имелся один маленький хороший признак — О’Киф явно вспомнил имя Кристин Робитай.

Дворецкий взял поднос и пошел во двор, Сара двинулась следом. Вдали, за зеленой лужайкой, покрытой сочной травой, поблескивала зеркальная поверхность большого пруда. По его глади скользили белоснежные лебеди. Сара обвела взглядом окрестности и встретилась глазами с Ашером. Тот чуть заметно кивнул ей, давая понять, что внимательно наблюдает за всем происходящим.