— В таком случае я ничего не понимаю, — нахмурилась Сара. — Почему тогда Левайн сказал, что Хищник должен сдаться завтра в восемь часов вечера? Об этом он говорил совершенно определенно, как о решенном вопросе.

— Так скоро?

Сара кивнула. Ашер покачал головой:

— Значит, либо кого-то дезинформировали, либо кто-то лжет. А может быть…

— А может быть, Бремнер играет в свою игру и нарочно все запутывает, — прервала Флореса Сара. — В любом случае на понедельник он намечает что-то грандиозное!

— Я узнал еще кое о чем, — сказал Флорес и рассказал Саре о гибели Лукаса Мэйнарда. — На первый взгляд, эта история тоже не имеет никакого смысла. Разве что Мэйнард что-то знал, и Бремнер решил его убрать.

Пока оба молча раздумывали о вызывающем неподчинении Бремнера указаниям президента, Ашер наложил на рану марлевую повязку и закрепил ее пластырем.

— У тебя легкая рука, Ашер, — улыбнулась Сара.

Они долго смотрели друг другу прямо в глаза. Сара первой не выдержала и отвела взгляд.

— Каким образом тебя нашли люди из Тур-Лангедок? — спросила она, стараясь скрыть охватившее ее смущение.

— Может быть, они засекли меня, когда я воспользовался кодом Гордона. В конце концов это должно было произойти. — Ашер сделал паузу. — Так или иначе, но «Голд стар рент-э-кар» оказалась пустышкой. Обычная компания. Я изучил все данные — тягомотина страшная. Ничего подозрительного. Я распечатал список всех компаний, принадлежащих корпорации «Стерлинг О’Киф энтерпрайсиз» — потом покажу. Может, у тебя возникнут какие-то идеи.

Сара накинула халат на забинтованное плечо. Теперь Ашеру надо было вынести из отеля ее окровавленную одежду и купить новую в каком-нибудь из ночных киосков. Саре не хотелось, чтобы он уходил, она тянула время.

— Ты знаешь, они убили Блаунта, — прошептала она и закрыла глаза. — До сих пор не могу в это поверить. Он был такой добрый, честный, такой смешной. Он утверждал, что знаменитости — это подонки общества, и считал своим личным долгом выставлять их пороки на всеобщее осмеяние. Ты знаешь, он пришел в ужас от моего лица.

По щекам Сары скатились две слезинки.

— Должно быть, ты к нему действительно хорошо относилась, — заметил Флорес.

— Да, — ответила она. В ушах ее до сих пор с удивительной отчетливостью звучали слова Блаунта: «Господи, Сара… Ты выглядишь как какая-то ЗНАМЕНИТОСТЬ!» — Смерть страшна тем, что человека уже никогда не вернуть.

— Лукас Мэйнард был одним из старейших сотрудников Бремнера. Они проработали вместе тридцать лет, — сказал Ашер и сделал паузу. — Твоя работа в салоне «Я дома» — высший класс! Просто чудо, что тебе удалось выйти оттуда живой. Скажи, а почему ты решила купить наркотик?

— Не знаю. Наверное, это было что-то вроде предчувствия. А может быть, все дело в том, что меня вообще интересуют наркотики, особенно теперь, после того, как я познакомилась с ними так близко.

— В нашем деле это называется интуицией. Ты обладаешь обостренной интуицией, Сара, это врожденный талант. Тренировка и обучение здесь ни при чем.

Он ждал, что она будет возражать, заявит, что никогда не была и не будет агентом.

— Я изменилась, — сказала она вместо этого.

— Я знаю.

— Я рада, что изменилась.

— Я тоже, — сказал Ашер.

Ему хотелось привлечь ее к себе, приласкать, сказать, что он понимает, как тяжело ей пришлось, поздравить ее с самой важной победой над самой собой. Но ему нельзя было больше мешкать. Саре нужна была новая одежда. Возможно, уже завтра вечером в руки ЦРУ сдастся Хищник, и им необходимо будет выяснить, где и как Бремнер планирует его убить и каким образом все это связано с операцией, намеченной на понедельник.

Сара заперла за Ашером дверь. Аспирин уже начал действовать, и боль в плече немного утихла. Но чем меньше болело плечо, тем сильнее чувствовала она полученные ею многочисленные ушибы. Ей нужно было подольше полежать в горячей воде. Прихватив с собой перезаряженную «беретту», она наполнила ванну и осторожно влезла в нее, стараясь не намочить повязку. Погрузившись в воду, она испытала настоящее блаженство.

Сара закрыла глаза и постаралась отрешиться от всего — от прошлого, и от будущего. Однако ничего не вышло — в голове у нее роились мысли о ее личном докторе Франкенштейне — Аллане Левайне, об убитом Блаунте Мак-Ко. Все ужасы явственно представились ее взору, а ночь продолжалась, и она стала думать об Ашере и вскоре поймала себя на том, что мысленно раздевает его. Сара сонно улыбнулась.

Внезапно глаза ее широко раскрылись — она услышала звук поворачивающегося в замочной скважине ключа.

В номере, кроме двери, ведущей в ванную, были еще две: входная и та, через которую можно было выйти в смежную комнату, — она была заперта. Звук доносился со стороны входа.

Сара распахнула дверь ванной, подняла с пола «беретту» и с колотящимся сердцем прицелилась. Дверь начала медленно открываться. Из коридора послышался женский голос:

— Добрый вечер! Извините!

Сара молчала. Это мог быть кто-то из людей Бремнера или Левайна, а возможно, просто горничная.

— Уходите! — крикнула она наконец недовольным голосом. — Эта комната занята!

— Добрый вечер! Добрый вечер!

Дверь приоткрылась еще на дюйм. Сара взвела курок и медленно выдохнула. Как ей хотелось, чтобы это была всего лишь горничная!

Внезапно в щель просунулось широкое, угловатое, смуглое лицо Ашера Флореса. На голове у него красовался новенький черный берет.

— Добрый вечер, мадам! — произнес Ашер, сымитировав женский голос с поразительной точностью. Он ввалился в комнату, ударом ноги захлопнул дверь, швырнул свои покупки на ближайшую из двух кроватей и повернул в замке ключ.

— Ашер! — простонала Сара. — Ты с ума сошел! Ведь я могла тебя убить!

Губы Ашера стали растягиваться в его обычную ухмылку. Потом он поднял глаза на Сару и замер, не в силах отвести взгляд от ее обнаженного тела. Сара опустила пистолет и молча смотрела на него, чувствуя, как желание захлестывает ее душной волной, приятным теплом разливается внизу ее живота. Она представила себе обнаженное тело Ашера, такое мускулистое, такое желанное…

Флорес шагнул к ней, тяжело дыша. Она поднялась и переступила через край ванны. Вода стекала по ее телу. Ашер крепко стиснул ее и прижался ищущим ртом к полураскрытым губам. Она почувствовала его жадный язык, дразнящее прикосновение жесткой ткани рубашки и джинсов.

— О Господи, — простонала Сара, когда он вошел в нее, твердый и горячий. — О Господи…

Ашер вздрогнул и глухо застонал…

В гостиничном номере было почти темно — горел только ночник. Сара и Ашер лежали, крепко обнявшись, на одной из двух огромных кроватей. Они сплелись так тесно, что Сара, пожалуй, не смогла бы сразу сказать, где ее ноги, а где — Флореса. Рана и ушибы все еще причиняли ей тупую боль, но это как-то мало беспокоило ее.

— Это ты мурлыкаешь? — шепнул он ей в ухо.

— Наверное. У меня такое впечатление, что мы были вместе всегда.

— Ну, еще совсем недавно ты держала меня под прицелом.

— Ага. Но это была Лиз Сансборо, а Сара Уокер — слабая женщина и без ума от Ашера Флореса.

— Я вообще шумный любовник, верно?

Сара засмеялась и уткнулась носом в кончик его носа.

— Дыши поглубже, — попросила она. — Я хочу тобой надышаться.

— Я и так дышу, разве не видно?

— Видно. — Она шумно втянула в легкие выдохнутый им воздух. — М-м, просто восхитительно. Господи, как же я рада, что мы оба живы.

— Ага. После таких заварух начинаешь ценить радости жизни. — Он провел пальцем по краешку ее уха. — Пожалуй, теперь нам не мешало бы чего-нибудь поесть.

— Да уж, надо бы подкрепиться.

Оба понимали, что им лучше оставаться в номере. Чем меньше они будут попадаться другим людям на глаза, тем лучше. Правда, Ашер зарегистрировался в гостинице под именем, которое в Тур-Лангедок не было известно никому, но все же лучше было не рисковать.