Миссис Бремнер была ужасно довольна собой. Остановившись у небольшого кафе, в котором недавно побывала вместе с Мэрилин, она заставила себя съесть рогалик, начиненный жареными грибами и тертым сыром. С вожделением взглянув в сторону бара, Банни решила, что с выпивкой пока подождет.

В маленьком домике, внешне являвшем собой поистине идиллическую картину, Лесли Пушо пришлось пройти через все круги ада. Тело разрывала страшная боль. Ослепительный нестерпимый свет и режущие звуки чередовались с волнами гасящей сознание черноты. Она изо всех сил цеплялась за образ Лукаса, мысли о нем были для нее теперь спасательным кругом. Временами до ее слуха, словно откуда-то издалека, доносились ее собственные глухие стоны.

Потом наступила тишина. На нее перестали сыпаться удары. Лесли не могла сказать, сколько продолжалась эта передышка, но, открыв глаза, увидела густые тени и поняла, что солнце уже садится. За окном запели птицы. Где-то там, в недоступном мире, среди деревьев и трав, вступал в свои права прекрасный летний вечер.

Двое агентов Бремнера сидели у окна в кухне за небольшим столом и пили кофе. Запах чудесного напитка, распространившийся по комнате, напомнил ей недавнее прошлое, когда она не знала никаких ужасных тайн, работала простым газетным репортером, а ее единственной проблемой было то, что ее любовник выполнял приказы начальства, не задумываясь о последствиях. Закрыв глаза, Лесли погрузилась в сон.

Проснулась она оттого, что всем телом ничком рухнула на пол, со всего маху ударившись лицом о пол. Боль пронизала все ее и без того истерзанное тело. Кто-то схватил ее за ноги и поволок к двери, не обращая внимания на то, что занозы и щепки из плохо струганных досок впивались в ее живот и грудь. Лесли задыхалась, всю ее кожу жгло словно огнем. Ее дотащили до крыльца, перевернули на спину и выплеснули в лицо ведро ледяной воды. Вода залила ей ноздри, проникла в горло, не давая дышать. Чувствуя, что вот-вот захлебнется, Лесли отчаянно хватала ртом воздух. Но тут ее снова перевернули на живот и стали срывать одежду.

Внезапно оба агента замерли. Лесли услышала шум подъехавшей к дому машины. С трудом разлепив веки, она увидела небольшой, красный спортивного типа автомобиль. В этот момент один из агентов поволок ее в дом, а другой вприпрыжку сбежал по ступенькам крыльца навстречу выбирающемуся из машины человеку, которого Лесли не сумела рассмотреть.

Банни Бремнер успела заметить, как кто-то втаскивал в незатейливого вида домик что-то тяжелое, но в наступающих сумерках не смогла разобрать, что это такое. Она сразу же обратила внимание, что «форд-таурус» Мэрилин Майклс припаркован неподалеку. Рядом с ним стоял темно-зеленый «вольво».

Выйдя из «мерседеса», Банни неуверенной походкой на своих высоких каблуках направилась к дому; обеими руками она прижимала к груди сумочку. Ей следовало обуть кроссовки, но тогда она не смогла бы надеть свое великолепное новое платье бледно-лилового цвета с изящным воротником молодежного типа. Она была очень рада, что такие воротники снова вошли в моду.

Навстречу ей вышел седеющий человек, ничем не примечательный, несколько дней не брившийся, со странным, отсутствующим выражением глаз.

— Я приехала повидаться с Мэрилин, — заявила Банни.

— С кем?

Человек был явно озадачен. Стоя в трех футах от нее, он преграждал ей дорогу.

— С Мэрилин Майклс. Возможно, вы знаете ее как Лесли Пушо, — уточнила миссис Бремнер, обходя человека и направляясь к дому.

— Ага! Подождите-ка минутку, леди! — сказал тот и крепко взял ее за руку. — Здесь нет никого, кто носил бы это имя. Это частное владение, так что вам лучше сесть в свою машину и уехать отсюда, пока я не вызвал полицию.

Банни внимательно оглядела человека с ног до головы. Почувствовав исходивший от него легкий, но все же заметный неприятный запах, она решила, что он давно не мылся, а его рубашка и брюки выглядели такими мятыми и жеваными, словно он спал не раздеваясь.

— Послушайте, молодой человек, — сурово произнесла она, — я отлично знаю, что машина, стоящая вон там, принадлежит Лесли Пушо. Известно мне и то, что она сняла этот домик в агентстве Джимми Карра. Мы договорились выпить кофе сегодня днем, но она не пришла на встречу. Мне бы хотелось поговорить с ней и перенести нашу встречу на другой день.

Выдав эту тираду, она попыталась освободиться, но ей это не удалось.

— Вы хотите выпить с ней кофе? — переспросил мужчина, явно удивленный услышанным.

Банни подумала, что он, возможно, несколько глуховат, и повторила свои слова еще раз. После этого человек расхохотался, и она почуяла что-то неладное. В ее словах не было ничего смешного. Скорее этот человек сам выглядел смешным — пахнущий потом, в мятой одежде, с неопрятной щетиной на щеках и подбородке.

— Отпустите меня! — крикнула Банни и снова рванулась, но человек держал ее крепко.

Не выпуская ее руки, он повел ее к «мерседесу»:

— Поезжайте домой, леди. Вы ошиблись адресом. Женщины, с которой вы хотите повидаться, здесь нет.

— Вранье! — выкрикнула она, ударила его по лицу сумочкой и, высвободив наконец руку, снова пошла к дому.

— Мэрилин! — громко крикнула она. — Это я, Банни! Я приехала навестить тебя!

Внезапно в спину ей уперлось что-то холодное и твердое. Не веря своим глазам, она увидела в руке неряхи пистолет. Не давая ей произнести ни слова, он резким движением завернул ей левую руку за спину. Склонившись вперед, она едва успела подхватить свободной рукой падающую сумочку. Человек еще сильнее вывернул ей руку, и плечо Банни пронзила резкая боль.

— Да как вы смеете! — возмущенно закричала она. — Вы знаете, кто я такая?

— А мне плевать, хоть сама королева английская, — сказал мужчина и рассмеялся так, что у нее мурашки поползли по спине. Видимо, она неправильно оценила его и всю ситуацию. Судя по всему, Мэрилин находилась в серьезной опасности. Поняв это, Банни поняла и другое: каким бы невероятным это ни казалось, под угрозой была и ее собственная жизнь.

Стемнело. Сара Уокер стояла на улице в тени внушительного здания оздоровительного центра со странным названием «Я дома». Напротив ярко сверкали огни кафе «Жюстин». Под покровом темноты, окутавшей парижские улицы, она вдруг почувствовала себя неуверенно.

Сара поддернула лямки рюкзака и, ощутив тяжесть «беретты», снова вспомнила о светловолосом молодом человеке, которого убила в Денвере. Ей казалось, что она сошла с ума — в ней снова зрела готовность убивать, и даже мысль о возможной гибели сейчас не казалась ужасной. В то же время ей хотелось бежать отсюда, бежать из Парижа, обратиться к друзьям в Европе, чтобы те помогли ей восстановить прежний облик и исчезнуть до тех пор, пока не закончится весь этот кошмар, каким-то образом связанный с именитым террористом. Она знала, что тот же Мак-Ко да и многие другие друзья помогли бы ей.

Соскользнув с виска на щеку, по лицу ее поползла капля пота. В конце концов какое ей дело до Хищника? Пусть им, Бремнером и Тэйтом занимаются профессионалы. Она всего-навсего журналистка, специализирующаяся на интервью с известными людьми, которой случайно довелось пройти кое-какое специальное обучение. Сара испытывала глубокое чувство вины из-за того, что в какие-то моменты получала от работы секретного агента удовольствие.

Самое лучшее, что она могла сейчас сделать, — это связаться с Ашером, рассказать ему все, что ей было известно об оздоровительном центре, и полностью положиться на его опыт.

Сара посмотрела на булыжную дорожку, ведущую к особняку. Только сумасшедшему могло прийти в голову попытаться проникнуть туда. Но все же что-то не позволяло ей уйти. Сара вздохнула. Неужели она — Сара Уокер, а не Лиз Сансборо — всегда в решающие минуты будет отступать?

Два года назад она рассталась со своим последним любовником. Они прожили вместе всего несколько месяцев, но этого было достаточно, чтобы Сара почувствовала себя так, словно была в заточении. Ее отношения с мужчинами походили на бесконечный медовый месяц, только партнеры менялись один за другим. Когда она покидала своего последнего приятеля, который когда-то был ею любим, их отношения превратились во враждебные. Он сказал ей на прощание: «Человек может быть свободен только тогда, когда отдает всего себя чему-то или кому-то более важному, чем он сам. Ты не в состоянии отдавать себя, но это твоя вина, я здесь ни при чем! Пока ты этому не научишься, ты — пустое место!»