— Слава Богу! — вздохнул Север. — Павел Михайлович, вы когда в Москву?

— Наверно, сегодня и поеду. Тебя вот осмотрю, и Витя нас отвезет. Ему ваш джип забрать надо.

— У меня к вам просьба. Помните, вы говорили, что у вас есть друг на Петровке? Он все еще там работает?

— Работает, куда денется. Опер остается опером всегда. Это как болезнь.

— Пожалуйста, узнайте у него, находятся ли в розыске такие люди: Север Белов, Мила Белова, Виктор Чеканов, Лидия Чеканова. Сможете?

— Попробую.

— И еще. По-моему, Мила тоже не оставляет отпечатков пальцев, как и я. По крайней мере, ее остальные способности полностью соответствуют моим.

— Ого! — поразился Павел. — Пара нечистых!

— Проверить сможете… насчет отпечатков?

— Сделаем! — увлеченно воскликнул врач. — Пусть сходит со мной к машине, потрогает кое-что!

…Когда Витька вернулся из Москвы, он ввалился в комнату и радостно выпалил:

— Нет нас ни в каком розыске! И отпечатки пальцев Милка не оставляет! Можешь выздоравливать спокойно, Север!

Выздоравливал Север быстро. Во многом этому способствовала Мила, которая не отходила от мужа и оставляла его одного, только когда он спал. А спал Север много: этого требовал восстанавливающийся организм.

На деньги, полученные от компании Белова, Павел Михайлович обновил свою клинику. Теперь с помощью новейшей аппаратуры за бешеную плату лечил богачей, а выручку пускал на лечение обычных людей, которых по-прежнему обслуживал либо даром, либо за умеренную плату, но уровень обслуживания вырос стократно.

Сергей, жених Светы, тоже получил от своих неожиданных постояльцев круглую сумму, благодаря чему так наладил хозяйство своей фермы, что она обещала приносить приличный доход уже в ближайшем будущем.

Через три недели, когда Север почти окончательно выздоровел, к нему в комнату вошел Чекан. Белов уже засыпал — дневной сон ему все еще был нужен — и очень удивился: обычно в такие часы его не беспокоили.

— Мне надо поговорить с тобой, — буркнул Витька.

— Давай! — Север присел на койку.

— Почти каждый день, когда ты спишь, Милка куда-то уходит. Спрашивал — куда, не отвечает. Точнее, мелет всякую чушь: по магазинам, мол, мотаюсь. Однако ничего не покупает… Я пытался проследить за ней, но ведь ты знаешь Милку: она вроде человека-невидимки, как и ты. Боюсь, она ходит в город трахаться, — сокрушенно закончил Витька.

— Она же клялась — больше никогда ничего подобного… — пробормотал Север растерянно. Лицо его исказилось страданием.

— Мы знаем, — вздохнул Витька. — Поэтому до последнего момента не верили. Лидка запрещала тебе говорить. Я и сам не хотел, пока ты не поправишься. Но ты поправился… А Милка и сейчас куда-то собирается… Может, сам сумеешь выяснить, куда? Спроси ее.

— Нет, спрашивать не буду. Сделаю вид, что сплю, а потом пойду за ней.

— Как хочешь. Извини, что сказал, но я считаю — ты должен знать.

— Да, ты прав, брат. Спасибо.

…Мила шла по улице, поминутно оглядываясь, однако Белову удавалось оставаться незамеченным. Дойдя до подъезда какого-то дома, Мила еще раз осмотрелась и юркнула туда. Крадучись, Север вошел за ней. Он слышал, как она поднимается по ступенькам, и беззвучно скользнул следом, отставая на два лестничных пролета. Дойдя по последнего этажа, Мила полезла на чердак.

— Ты все же пришла, детка! — услышал Север мужской голос. Люк чердака захлопнулся.

Белов опрометью кинулся вниз. Он знал: чердак у таких домов сплошной, туда можно попасть из любого подъезда. Добежав до самого дальнего парадного, взлетел по лестнице и вскоре оказался на чердаке. До него донеслись знакомые сладострастные стоны. Осторожно двинувшись в направлении этих звуков, Север вскоре заметил фигуры людей. Подкравшись поближе, Белов пристроился за какими-то ящиками. Отсюда он мог видеть все.

Парней было трое. Молодняк, лет по двадцать, но рослые, мускулистые, накачанные. Явно мелкие уличные бандиты, шпана, «отморозки». Они трахали Милу издевательски, часто нарочно причиняя ей боль. Девчонка стонала навзрыд. Она наслаждалась.

Север наблюдал, скрипя зубами, но не вмешивался. Он пытался вызвать в себе отвращение к грязной шлюхе, подлой предательнице… и не мог. Только острая жалость обжигала его, да еще душила ярость. Он готов был разорвать подонков, позволяющих себе так обращаться с женщиной.

Север чуял запах анаши: в перерывах между актами «любви» парни курили «дурь».

Наконец они выдохлись. Секс прекратился.

— Давай теперь выпьем, братва! — предложил один из парней, сунув руку в стоящую рядом сумку и вынув оттуда бутылку водки. — Телка, ты будешь?

— Нет, я не пью… — отозвалась Мила. — Пойду я…

— А мы тебя еще не отпускаем! — заявил парень, прикладываясь к бутылке. — Ишь, не пьет она… Андрюх, может, устроим девочке «качели»?

— Какие качели? — испугалась Мила.

— Вон, видишь то окошко, — услужливо объяснил парень. — Оно выходит на глухую стену соседнего дома. Между домами никто не ходит. Мы иногда высовываем девочек из окошка и качаем. Для их же кайфа.

Мила даже не успела ответить. Андрюха схватил ее за волосы, намотал их на руку, подтащил ее к окну и вытолкнул наружу. Мила беспомощно повисла над землей, лишь натянувшиеся волосы удерживали ее от смертельного падения. Она судорожно стиснула их кулачками у самого темени, чтобы не оборвались, чтобы ослабить адскую боль…

— Заорешь — выпущу! — предупредил Андрюха. — Тогда останется тебе только учиться летать. Витал, помоги! Давай раскачаем телочку!

Витал подскочил, тоже схватил волосы Милы. Вдвоем она начали раскачивать ее.

— Кайфуешь, паскуда? — непрерывно спрашивал Витал. — Кайфуешь? Отвечай, кайфуешь?

Наблюдавший все это Север словно оцепенел. Действия мужиков казались ему настолько нереальными, что он не сразу вмешался. Полная иррациональность происходящего сковала его мышцы. Дурной сон какой-то…

Усилием воли Север наконец сбросил оцепенение, вскочил, выхватил из-под мышки револьвер с глушителем.

— Скоты-ы!!! — заревел он. — А ну, втаскивайте ее обратно! Завалю!

Увидев ствол, парни замерли. Их опьянение — и алкогольное, и наркотическое — сразу улетучилось.

— Пугач… — неуверенно сказал парень с бутылкой, кивнув на револьвер.

Север выстрелил ему под ноги. Пуля ударила в миллиметре от ботинка. Парень охнул.

— Втаскивайте!! Да осторожней, черт! — страшно прорычал Север.

Милу осторожно втащили. Рыдая, она кинулась к мужу.

— Север, прости!

— С тобой поговорим потом! — рявкнул Белов. — Ну вы, мразь! Выстроиться у стены, быстро!

— Убьешь? — пролепетал Андрюха, становясь к стене.

— Убил бы, да трупы девать некуда! — Север приблизился. Перепуганные любители удовольствий вытянулись во фрунт. Белов трижды ударил носком сапога — так стремительно и точно, что они стали кастратами раньше, чем успели осознать это.

— Больше девочек не потрахаете! — зло бросил Север корчившимся подонкам. — А кто стукнет на меня ментам — убью! Поняли?! Ты понял?! — Белов схватил за волосы Витала, отогнул его голову и тычком револьверного глушителя выбил ему левый глаз. — Понял?!

— Понял, понял!.. — зарыдал искалеченный.

— Уходим! — приказал Север Миле.

По дороге домой Белов молчал.

— Ты все видел? — спросила Мила.

Он молчал.

— Ну не молчи ты, пожалуйста! Ну избей меня, убей, только не молчи! Проститутка я, шлюха, дрянь! Да, да! Скажи мне это! Только не молчи, Север, умоляю!

— Давно ты этим занимаешься? — глухо спросил Белов.

— Вторую неделю… — всхлипнула Мила.

— Всегда с одними?

— С разными… Кого найду.

— Тебя небось уже полгорода знает…

— Знают, да не узнают, если встретят. И никогда не узнают.

— Ясно. Деньги брала?

— Нет. Зачем?

— Действительно, зачем блядине деньги? А как же твоя клятва?

— Ну не могу я без этого, Север, не могу! Лучше убей меня!