Убийца уехал с места преступления, по всей видимости, на автомобиле марки «жигули». Контрразведчики пошли по следу этой машины, но нашли лишь ее взорванной — искореженный остов вблизи трассы. Пространство вокруг было предусмотрительно облито бензином, вспыхнувшим от взрыва, пламя выжгло все, что могло хоть как-то навести на след похитителя коллекции.

Кражу заказал Жаба. Он лично и ликвидировал ее исполнителей. Не потому, что ему было жалко отдать ту сравнительно смехотворную сумму, которую похитители просили за коллекцию. Он убрал свидетелей. С этими монетами он связывал все свое будущее, поэтому не хотел, чтобы о них знал хоть кто-то.

По сравнению с остальными блатными авторитетами Жаба имел довольно небольшую сферу влияния. Слишком много времени провел он в лагерях, а когда освободился, лучшие куски уже расхватали другие воры в законе. Жабе достались объедки. Смиряться с таким положением он не желал, а чтобы изменить его, нужна была сила, и прежде всего деньги, доллары, миллионы долларов. Сумма, которую Жаба рассчитывал получить от коллекции, должна была стать основой его состояния. Настоящего состояния, а не жалких крох, перепадавших Жабе от рэкета и прочих темных дел. Ведь, имея под контролем всего лишь маленький подмосковный городок, много не заработаешь…

Никто из бойцов Жабы не был в курсе операции с коллекцией. Поэтому вор и передал чемодан своему легальному компаньону Розовскому. Поэтому и велел Эльдару безвылазно сидеть дома, сторожить добычу и ждать американцев-покупателей. С американскими бандитами Жаба сговорился заранее, еще до кражи. Заокеанские блатняки вышли на одного чокнутого миллионера-нумизмата, готового выложить за эту коллекцию бешеные деньги. Так что звездно-полосатые тоже рассчитывали сорвать приличный куш. Вывезти коллекцию из страны они обещали сами.

Жаба передал чемоданчик Эльдару Марковичу, неожиданно вызвав его вечером из дома, и не сказал, что находится внутри мини-сейфа — очень боялся чужих ушей. Только велел беречь чемодан пуще глаза. О содержимом кейса он осведомил Розовского утром по телефону, оснащенному аппаратурой, исключающей подслушивание. Ведь совершить сделку должен был Розовский. Как продавцу ему нужно было знать, за что он получает деньги. Раньше Жаба позвонить не мог: рядом все время вертелся кто-нибудь из шестерок. Жаба запретил Эльдару приглашать охрану и вообще любым способом привлекать к себе внимание. Приказал сидеть тихо и ждать покупателей. Ох, не знал вор в законе, что во время их разговора у Розовского находилась дама полусвета! Иначе тем же вечерам нашли бы труп «выездной секретарши» где-нибудь на свалке. Или не нашли бы…

И теперь Эльдар Маркович, прикованный за левую руку к чемоданчику, правой сжимая «кольт» сорок пятого калибра, тупой от бессонницы и взвинченный до предела, расхаживал из угла в угол своей вместительной гостиной и каждую секунду ждал гостей. Он молил Бога, чтобы первыми пришли все же покупатели, а не милиция или контрразведка, которых Розовский боялся ничуть не меньше, чем своего хозяина Жабы…

Когда звонок наконец раздался, Эльдар сразу кинулся открывать. Но в прихожей одернул себя, включил свет и взглянул на монитор, передающий изображение тех, кто стоял перед дверью. Однако увидел только тьму.

— А, черт, опять в подъезде света нет! — зло выругался Эльдар. — Совок проклятый! — добавил он по старой спекулянтской привычке во всем обвинять советскую власть, которой, правда, давно уже не было и которая к происходящим в стране мерзостям никакого отношения не имела.

Розовский щелкнул рычажком переговорного устройства.

— Кто там?! — рявкнул он.

Он ждал пароля, который назвал ему Жаба. Но вместо условленной фразы раздался резкий металлический звякающий звук натянувшейся цепочки: дверь толкнули снаружи. Тотчас послышался легкий хлопок, словно кто-то пустил ветры. Цепочка разлетелась, дверь растворилась окончательно…

Рыло выстрелил сразу, едва увидел на светлом фоне прихожей темный силуэт. Человек вздрогнул и упал. Розовский даже не вскрикнул, только слабый шум падения последовал за выстрелом.

— Дело сделано! — восторженно прошептал Урод. — Давай, братан, бери у него кейс!

Быть услышанным Толик не боялся: яд отключил Эльдару также и слух, оставив только зрение. А видно Стрелянова из прихожей не было.

Рыло не мешкал. Он направил ствол на Урода и трижды нажал спусковой крючок. На лице Толика отразилось лишь изумленное обалдение…

— Прощай, братан! — насмешливо сказал Рыло. — Ты больше не нужен, прости. С миллионами баксов я как-нибудь разберусь сам.

Он втащил тело подельника в прихожую, уложил рядом с Розовским, захлопнул дверь. Обыскал Урода, вытащил ключи от машины и от номера борделя, где была заперта Мила, отмычки. Пользоваться отмычками Рыло не умел. Как же теперь открыть наручники, которым кейс пристегнут к руке хозяина? Рыло выругался — это помогало ему думать. Затем принялся быстро обыскивать квартиру. Хорошо, покойный подельничек снабдил резиновыми перчатками, усмехнулся гопник. Отпечатков пальцев не оставит… Ага, деньги, доллары. Пятьдесят тысяч! Отлично, будет оборотный капитал. На первое время хватит…

Вскоре он нашел нужный ему предмет. Не совсем такой, какой искал, но сойдет, другого-то нет. А нашел Рыло молоток для приготовления отбивных, оснащенный туповатым топориком.

Вернувшись в прихожую, гопник попробовал разрубить цепочку наручника. Не вышло. И ладно. Ничтоже сумняшеся Рыло принялся рубить кисть руки Розовского. Про стволы, имевшиеся у Урода и Розовского, уголовник в пылу золотой лихорадки просто забыл. Хотя куда проще было перебить цепочку выстрелом…

Вдруг гопнику показалось, что покойник в ужасе смотрит на него своими выпученными глазами. Да нет, бред, мертвецов Рыло сроду не боялся. Он провел ладонью по лицу Эльдара, опустив ему веки. И продолжал трудиться…

Неожиданно резко зазвонил телефон. Рыло даже не обратил на него внимания — он уже стоял на лестничной площадке. Осклабившись, гопник кивнул «мертвецам» и затворил дверь.

До машины Урода Рыло добрался без приключений. Шоферить ему приходилось на зоне, поэтому он уверенно сел за баранку. Теперь путь уголовника лежал в бордель. Девушка Делла поразила его воображение. Иметь такую бабу все время рядом… да о чем еще можно мечтать? Она проститутка? И хорошо, что проститутка! Значит, продажная! Вот Рыло и собирался ее купить. По самой высокой цене. Он теперь может купить все, что угодно. Он теперь богатый, очень богатый, а у богатых — свои капризы! Рыло удовлетворенно тряхнул заветным чемоданчиком. Тяжелый, черт…

Уголовник взглянул на часы. Вся операция заняла не более двух часов. Отлично. Значит, девочка еще не успела соскучиться. Сидит себе, отдыхает, ждет отлучившихся кавалеров. Сейчас дождется, гордо подумал Рыло, да какого кавалера!

Гопник лихо подъехал к борделю. Но не к самому входу, тут Рыло проявил осторожность, а остановился на углу. В веселое заведение он проник так же, как и ушел: через окно коридора первого этажа, которое Урод оставил незапертым. Предварительно Рыло снова нацепил свой парик и бороду.

Мила сидела на постели с ногами, не сняв туфель, обнимала свои колени, уперев в них подбородок, и, казалось, спала с открытыми глазами. Когда Рыло вошел, девушка лениво обернулась, окинула его пустым взглядом.

— Что ж вы так долго, мальчики? — профессионально приветливо, но как-то невнятно, словно затуманенно, произнесла она.

— О-о, детка! — воскликнул Рыло. — Я с такими новостями! Слушай! Я теперь богат! Очень богат! У меня миллионы долларов! Вот в этом чемодане! — Он тряхнул кейсом. — Хочешь — половина будет твоя! Только вместе со мной! Собирайся, поехали! Ехать надо прямо сейчас, машина ждет! Ты слышишь — миллионы! Тебе столько никогда не заработать со всей твоей красотой! Собирайся!

Мила недоуменно смотрела на него.

Рылу показалось, что она его не понимает. Пьяная, что ли?

— Девочка! — начал он снова. — Как тебя там — Делла? Деллочка, не упусти, свой шанс! Говорят тебе — миллионы! Врубись наконец! Собирайся!