Почему мы ничего подобного не видим у французов, не раз спрашивали себя уже и современники; одни приписывали это нежеланию сделать народ боеспособным, дабы этим легче держать его в повиновении. Такова была точка зрения дворянства, повлиявшая на самого короля20. Однако этому противоречат постоянно повторявшиеся попытки создать национальную французскую пехоту. Но они успехом не увенчались, так как никогда не могли довести солдат до той боеспособности и до той уверенности в своих силах, которыми отличались швейцарцы и ландскнехты; понятно, что французские короли предпочитали иметь вместо малоценных войск полноценные. Причина неудачи французов заключается в отсутствии исходной точки - контакта с швейцарцами. Правда, сами французские короли имели у себя на службе швейцарцев, но невозможно было перемешать в одной колонне с швейцарцами французские роты, как это делали швабы и тирольцы. Швейцарцы служили образцом для французов только теоретически. Французскую пехоту надо было вырастить из новых семян. Но в применении потребной для этого работы и энергии не ощущалось необходимости, ибо под рукой всегда имелся удобный исход - добыть при помощи вербовки первоклассных воинов из Швейцарии. Французским королям оказало громадную помощь именно то, что швейцарцы и ландскнехты враждовали между собой. Когда Людовик XII в 1509 г. поссорился с швейцарцами и они не дали ему солдат, он приказал вербовать ландскнехтов.

 Совершенно иное положение было в Испании. Как только там усвоили себе значение нового военного искусства, крайняя необходимость заставила обучить ему собственных солдат. Где могли короли Арагонии и Кастилии (не говоря уже о географических затруднениях) достать столько денег, чтобы оплатить притязательных немецких наемников? Ведь к разработке источников благородных металлов в Америке только начали приступать. В отношении Италии надлежит отметить еще, как весьма существенное соображение, что образование более или менее постоянных войск, состоящих из пехоты, поставило бы республики и другие не слишком большие государства в крайне опасную зависимость от их вождей. Для королей крупных государств, которые сами являлись верховными вождями армии, эта опасность была не столь велика.

ИЗОБРЕТЕНИЕ ПОРОХА И СТРЕЛЬБЫ

 Лишь здесь я вставляю главу об огнестрельном оружии: хотя им к этому времени уже пользовались в течение полутораста лет и я неоднократно об этом упоминал, однако существенное значение оно приобрело лишь в ту эпоху, рассмотрением которой мы сейчас занимаемся.21

 Во взглядах на вопрос об изобретении пороха еще недавно наблюдались значительные колебания, и исследования относительно места и времени его изобретения еще не завершены окончательно.

 Несколько лет тому назад считалось бесспорно установленным, что греческий огонь, первые сведения о котором относятся к VII веку (при осаде Кизика в 678 г. н. э.), ничего общего не имеет с порохом - взрывчатым веществом, составленным из селитры, угля и серы, а представляет горючее вещество, заключающее в себе главным образом негашеную известь или какие-либо поджигающие вещества. А теперь найден, опять-таки в византийских рукописях, рисунок, который надо отнести к X веку и который трудно иначе истолковать, как изображение взрыва пороха; произведенные в связи с этим многочисленные исследования описаний греческого огня снова приводят нас к заключению, что наиболее удачное и естественное истолкование - действие пороха22. Если толкование это правильно, то вот и старейшее, исторически доказанное применение пороха. Тем не менее имеются некоторые указания на то, что изобретение его имело место не здесь, а в Китае. Взрывчатое вещество - порох - получается, если в измельченном виде смешать приблизительно шесть частей селитры, одну часть угля и одну часть серы. Эта смесь представляет массу наподобие муки, очень быстро сгорающую, продукты горения которой в большей своей части газообразны и требуют для своего вмещения приблизительно в тысячу раз большее пространство, чем то, какое занимал порох. Следовательно, главная составная часть пороха - селитра. Однако последнюю редко можно найти в естественном виде в наших старых, культурных странах. Между тем в Монголии и в Китае она встречается весьма часто. Там, вероятно, давно уже заметили, насколько она повышает энергию всякого горения, и легко могли прийти к изобретению пороха, подмешивая селитру к ранее известным поджигающим веществам. Далее, арабы называли селитру китайским снегом, а это также наводит на мысль, что правильное смешение трех составных элементов пороха впервые было открыто в Китае и оттуда уже перешло к арабам и восточным римлянам.

 В Китае также дошли до применения пороха для военных целей, но не ранее как в XIII веке, следовательно, значительно позднее, чем греки начали его употреблять, и незадолго перед тем, как впервые упоминается на Западе об изготовлении пороха и огнестрельного оружия.

 При обороне осажденного города Пиен-Кинга в 1232 г. пускали ракеты, метали железные ручные гранаты и закладывали мины. В 1259 г. пользовались порохом для того, чтобы метать из бамбуковых стволов зажигательные хлопья. Китайцы называли этот инструмент "пиками неистового огня"; в современной пиротехнике это приспособление известно под названием "римской свечи". Эта процедура приближается уже к стрельбе, ибо в данном случае мы имеем трубку, из которой силой взрыва выбрасываются снаряды на расстояние около 100 футов. Но так как задача ограничивается лишь зажиганием воспламеняющихся предметов, то "пику неистового огня" нельзя назвать огнестрельным оружием; дальше этого китайцы не пошли в своем изобретении.

 Первый правильно составленный рецепт пороха с тремя составными элементами в пропорции 6:1:1 находится в одной латинской рукописи, приписываемой некоему Марку Греку, которую надлежит отнести к середине XIII века. Несомненно, это - латинский перевод с греческого сочинения, трактующего о всевозможных пиротехнических устройствах. Прямо или косвенно из этого сочинения были почерпнуты и рецепты пороха, которые можно найти у Альберта Великого (1280 г.) и у Роджера Бэкона (1204 г.).

 Однако все, что содержат эти сочинения о применении пороха, указывает на то, что тогда им еще не пользовались для стрельбы; это подтверждает и само заглавие книги Марка Грека - "Liber ignium ad comburendos hostes"23.

 То же мы находим и в несколько более поздних арабских сочинениях из Испании - Гасана Альрама (около 1290 г.), Юсуфа и Шемаэддин-Магомета, содержащих рецепты пороха и указания способов пользования им; согласно им, силой пороха надо пользоваться для сжигания неприятеля, а не для стрельбы по нему.

Особенно это относится к одному инструменту, называемому мадфаа, который, как то уже делали китайцы, силой пороха метал в неприятеля зажигательные вещества (а не снаряд или пулю)24.

 Таким образом, секрет изготовления пороха проник в западные страны из восточной Римской империи при посредстве переведенного на латинский язык греческого сочинения. Само название "римская свеча", обозначавшее инструмент, который китайцы называли "копьем неистового огня", дает основание предполагать, что вместе с рецептом пороха из восточной Римской империи к нам проникли и указания о способе применения этого нового вещества.

 Мощное действие пороха алхимики объясняли жаром серы и холодом селитры, которые не могут друг с другом уживаться.

 Заслуживает внимания то, что мы находим у Альрама описание инструмента, который можно назвать хотя и первобытной, но, по существу, совершенно разработанной самодвижущейся торпедой25.

 Следовательно, фактически торпеда была изобретена ранее, чем орудие или ружье, и это нам может служить иллюстрацией того, насколько трудно было дойти до изобретения огнестрельного оружия даже после того, как уже имели порох26.

 Первый с исторической достоверностью установленный случай применения огнестрельного оружия в европейской войне имел место в 1331 г. в царствование императора Людовика Баварского на итальяно-немецкой границе в Фриули, во время нападения на город Чивидале двух рыцарей Крусперго и Шпилимберго. Мы читаем в хронике: "ponentes vasa", что по-немецки означает Bьchsen27, "versus civitatem" и "extrinseci balistabant cum sclopo versus Terram et nihil nocuit"28. Sclopus, или sclopetum, по-итальянски schioppo (хлопающее, гремящее орудие, самопал), впоследствии означало ручное огнестрельное оружие в противоположность артиллерийскому орудию.