Если считать правильным, что при Алезии силы противника были равны, т.е. если у Цезаря было 70 000 воинов, то около 20 000 галлов было заперто в городе, а 50 000 явились на выручку. Для галльского войска такая цифра является слишком высокой; боевое напряжение даже такой большой страны не могло ее дать. Надо предположить, что рыцарство, так же как и саксы в борьбе с Генрихом IV, усиливало свои ряды в таких крайних случаях смелыми выходцами из народа и крепостным крестьянством. Многие рыцари оставляли коней и становились в ряды пехоты; то же мы можем заключить из рассказа Цезаря, где он исчисляет всадников Верцингеторикса в 15 000, а в освободительном войске - только в 8 000. Средневековая история знает много примеров, когда рыцари оставляли коней и сражались во главе пехоты, составленной из слуг или из народа.
Если это может служить характеристикой для состава и силы галльского войска, явившегося для снятия блокады, то нам станет понятным образ действия Верцингеторикса во время данного похода. Этим же будет объяснено и противоречие, почему галльская пехота при Алезии, с которой Верцингеторикс не решался выступить в открытом поле против римлян, шла с таким громадным мужеством на штурм римских земляных укреплений.
Войско при Алезии надо рассматривать как самое мощное, которое галлы могли стянуть к одному пункту. Оно могло быть только равно римскому. Но римляне превосходили плохо организованные толпы галлов способностью маневрировать и совершать любое передвижение на поле сражения69. Их культивированный воинский дух и строгая дисциплина давали им возможность прокормиться при условиях, при которых галльские военные толпы пожирали вмиг свои запасы. Поэтому Верцингеторикс и должен был избегать организованных сражений. Численного перевеса, который являлся бы порукой успеха, у него не было, а Цезарь, - если бы Верцингеторикс и сумел ненадолго добиться перевеса, - не принял бы сражения, но как на втором году войны с бельгами, постарался бы задержками постепенно рассеять большое галльское войско. Поэтому Верцингеторикс не объявил всеобщего галльского призыва, а удовольствовался пехотой из 20 000-30 000 чел., рассчитывая исключительно на призванное многочисленное и доблестное галльское рыцарство. Даже когда представился случай к предполагавшемуся нападению, пехота не была введена в бой, чтобы не подвергать ее нападению имевшего перевес римского войска. Все это было правильно задумано, но организация римского войска, умевшая охранять обоз в походных колоннах и дававшая коннице активную поддержку в лице пехоты, разрушила план Верцингеторикса. Не оставалось никакого выхода, кроме как подвергнуться осаде и стянуть войска для снятия блокады; здесь было то преимущество, что галлы могли выступать большими массами, что Цезарь не мог производить маневры, что у галлов была возможность выбора пунктов нападения и что Цезарь попадал между двух атак; однако он противопоставил им такие грозные укрепления, что смелый набег галлов разбился о них.
Глава V. РИМСКОЕ ВОЕННОЕ ИСКУССТВО В БОРЬБЕ С ВАРВАРАМИ.
Стратегия Цезаря в Галлии была основана на том, что он избегал галлов там, где они были сильны, а то, в чем римляне были сильны, он умел противопоставить слабым сторонам галлов. Сила галлов заключалась в численности более или менее воинственных народностей. Если бы Цезарь разделил свои легионы для того, чтобы все эти народности одновременно победить, а потом уже снабдить своими гарнизонами все их крепости и города, с целью держать их в узде, то римляне были бы побеждены. Однажды в 4-м году, когда Цезарь ввиду плохого урожая разместил войско, в целях снабжения его продовольствием, по различным зимним квартирам, 1 S легиона подверглось нападению эбуронов, а так как начальники этих легионов не проявили единодушия, то римляне были полностью уничтожены. Эти 1 S легиона со вспомогательными отрядами и всадниками были численностью около 9 000 бойцов.
В войне с Верцингеториксом Цезарь, когда увидел, что галлы избегают сражения в открытом поле, снова применил метод дробления неприятельского войска, в результате чего оно потерпело поражение. Сам Цезарь не был настолько силен, чтобы запереть галлов в Герговии, а одно его отважное нападение не удалось и повлекло большие потери. Только потому, что римское войско действовало согласованно, блокада Алезии удалась.
Когда же Аллезия сдалась, то уже было нетрудно в течение следующего года победить еще кое-какие сопротивлявшиеся народности.
Но самым искусным шагом в стратегии Цезаря было подчинение бельгов на 2-м году. Если бы еще нервии не совершили своего нападения, то все эти воинственные народы подпали бы почти без борьбы под тяжелую пяту римлян: Цезарь не только избегал сражения как такового, но раньше, чем он его принимал, он создавал благодаря дроблению неприятельских боевых сил настолько благоприятные условия для римлян, - а именно такой значительный перевес в каждом данном месте, - что бельгийские народности не отваживались вступать в бой.
Когда современные народы сталкиваются с варварами, то заранее можно предвидеть исход ввиду высокой техники у первых, но в древние времена соотношение сил не было таким простым.
Спрашивается: в каком отношении римская военная мощь стояла выше варварской? Варвары имеют то преимущество перед цивилизованными народами, что обладают животными инстинктами и суровостью. Цивилизация облагораживает человека, делает его более чувствительным и понижает этим боеспособность не только в смысле телесной силы, но и в смысле психологического подъема. Этот недочет должен быть восполнен искусственным образом. Шарнгорст был первым, выразившим мысль, что уменье культурных народов благодаря дисциплине противостоять некультурным является заслугой всякого войска. Любая часть римлян, живших дома жизнью горожан или крестьян, не могла бы противостоять такому же количеству варваров и, вероятно, убежала бы от них без борьбы. Только создание тесно спаянных тактических единиц - когорт - сделало их равными по силам.
По Цезарю нам трудно с уверенностью представить себе, в какой стадии развития находились галлы в его время70. Исключительно воинственным варварским народом они не были уже в течение нескольких поколений. Они имели города, промышленность, торговлю. Национальное жречество друидов превратилось в иерархию. С народом, - говорит Цезарь (VI, 13), - обращались, как с рабами: повинностями, налогами и всякими притеснениями власть имущие доводили простых смертных до того, что они начинали считать себя в крепостной зависимости. Эти власть имущие и составляли военное сословие - рыцарей и их свиту; а выделенный из масс особый военный класс не может дать массового войска. То, что мы сократили в смысле количества, мы должны прибавить к качеству. Цезарь делает различие между народами; так, например, гельветов, нервиев и беловаков он считает особенно храбрыми. Вероятно, и существовала такая разница; но и у арвернов, битуригов и карнутов тоже, вероятно, не заглох воинский дух, причем те элементы, которые сражались на поле брани с римлянами, должны быть рассматриваемы как исключительно храбрые воины, - как военщина, в которой сочеталось вытекавшее из принадлежности к военному сословию чувство чести с воинственными инстинктами варваров.
Но и римское войско не состояло из одних только утонченных культурой граждан. Легионы Цезаря, составленные из воинов, навербованных или призванных в Цизальпинской Галлии или в Нарбоннской провинции, были укомплектованы по большей части романизированными кельтами.
Если до этого римские граждане образовывали войско, то теперь это на практике почти стало набором: вступление в войско стало путем к получению римского гражданства, причем римское войско не отказывалось вступать в соприкосновение с первобытной нетронутой силой.
Но то было лишь соприкосновение, а не заполнение варварскими элементами, - как, например, тогда, когда германская конница была присоединена к римскому войску. В сравнении с легионерами галлы являются варварами, но римский легионер в отдельности не стоит выше этих воинов. Не надо думать поэтому, что при равных условиях римская когорта из 600 чел. должна победить такое же количество галлов. Мы видели уже, как избегал Цезарь сражений, если противник превосходил его численностью; наоборот, он стремился сам обладать численным превосходством. Тонкости построения когорты и эшелонной тактики недостаточны все-таки для того, чтобы победить кипучую храбрость варварских полчищ, если они к тому же еще численно превосходят противника. Это обстоятельство имеет первостепенное значение для последующего времени, и мы при разборе других эпох мировой истории еще вернемся к нему.
