Я никак не могу согласиться также и с самим описанием сражения при Манцикерте, данным Оманом. Проверка и исследование по источникам были бы весьма желательны.

ВИЗАНТИЙСКАЯ ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

 Относительно Маврикия ср. Iahns, Gesch. d. Kriegswissenschaften, I, 152; Krumbacher, Gesch. d. byzantin. Literatur, 2-е изд., § 262, стр. 635. LxpaxnytKov, издан. Шефером (Scheffer). "Arriani tactica et Mauricii ars militaris", Упсала, 1664. Крумбахер по характеру содержания полагает, что это произведение принадлежит не Маврикию. Оман, стр. 172, приписывает его Маврикию и датирует его 579 г., прежде чем Маврикий сделался императором. R. Grosse, D. rцmisch-byzantinische Marschlager, стр. 106, относит его к VIII в.

 Относительно Льва VI (886 - 911) Иенс I, 160 - 170, Крумбахер, Gesch. d. byzant. Literatur, 1-е изд., стр. 350, "Παράδοσι των εν πολέμω ταχτκω ~ν συντομοζ" или Διαταζ πολεμιχω ~ν παρασχενω ~ν, напечатана лучше всего в "Meursii opera", ed. Lamius, vol. VI, 1745 г. Крумбахер дает ему такую характеристику; произведение составлено из более древних источников, как Оносандер, Элиан, Полиен и т.д., и дает без большой последовательности различные, по главам разбитые, заметки об организации, снаряжении и обучении армии и т.д. На стр. 636 2-го изд. он присоединяется к взгляду, что произведение принадлежит не Льву VI, а Льву III Исавру (718-741 г.), т.е. написано по его настоянию.

 Относительно Константина VII Багрянородного (912 - 959 г.) ср. Иенс I, 171. Он является сыном Льва VI. Приписанная ему "Тактика" в действительности принадлежит Константину VIII (1025 - 1028 г.), однако в большей своей части является дословной передачей "Тактики" Льва и мало самостоятельна (Крумбахер, История византийской литературы, стр. 63. Напечатана равным образом в "Meursii opera", Bd. VI, ed. Lamius).

 Относительно Никифора Фоки (963 - 969 г.) см. Иенс I, 176. Крумбахер, стр. 985, Густав Шлумбергер (Gust. Schlumberger, Un empereur Bysantin au dixieme srncle, Ni^phore Phokas, Paris, 1890; 779 стр., 4°).

 Приписанное ему произведение называется Περι παραδρομη ζ πολεμον, изд. Hase, Бонч, 1828. Шлумбергер (стр. 169) полагает, что книга написана, очевидно, по настоянию императора, но закончена была лишь после его смерти.

 Иенс полагает, что хотя этот труд имеет отправным пунктом труд Льва, но более самостоятелен, чем последний; однако и в этом труде резко выявляется характер эпохи упадка, так как в нем отсутствуют всякие следы военной инициативы. "Ни на что другое, как на противостояние или, самое большее, на прикрытие Никифор не считает способными войска, отправляемые им на северную границу своей империи для отражения налетов варваров, и этим, во всяком случае, с максимальной отчетливостью подтверждается, что проявления инициативы ожидали от противника". Такой характер книги находился бы в большом противоречии с личными качествами автора и его военными подвигами, отмеченными также и Иенсом. Как раз этот император обладал огромной инициативой и совершал одно завоевание за другим, в том числе Крит, сделавшийся Петром ужасных мусульманских пиратов, и Антиохию (968 г.).

 Наоборот, Шлумбергер, будучи в совершенном восторге от книги, дает подробный анализ ее и пишет (стр. 173):

 "Я имел удовольствие прочесть эти 25 глав военного искусства. Это полная программа пограничной войны X в. Все то, что должен был делать искусный византийский стратег, стоявший во главе своих войск, чтобы противостоять нашествию сарацин, парализовать их движение или отомстить за грабежи, указано подробно, как в руководстве для наших офицеров в военной школе. Все случае строго предусмотрены. Против каждой болезни дан свой рецепт. Когда я прочитал эти страницы, написанные хотя и на варварском греческом наречии, но с исключительным жаром, с глубокой любовью к делу защиты родины, с настоящим воинским пылом, мне казалось, что перед моими глазами проходят все эти сражения, давно и основательно забытые, такие отважные, дикие, с постоянными хитростями и обманами, удивительными набегами, которые в продолжение вековой борьбы полумесяца с крестом тысячи раз обагряли кровью мрачную чащу, суровые ущелья и зеленые склоны древних высот Тавра. Мне казалось, что я слышу, как во сне, быстрый топот сарацинских кобылиц, несущих ночью по высокой траве своих молчаливых всадников, с копьем и щитом в руке припавших к луке седла, пожирающих пространство, чтобы на заре напасть на спящее беззащитное греческое селение, почти задержавших дыхание, чтобы не быть замеченными трапезитами, этими удивительными византийскими разведчиками. Я вижу этих несравненных наездников греческого войска, настоящих улан 1000 г., законченных в своем роде артистов этой единственной в мире войны, войны лукавства против лукавства, усердного тайного преследования, военных хитростей, постоянно обнаруживаемых и постоянно возобновляемых, поразительных обманов и дерзких поединков. Я вижу их - в латах или кольчуге под толстыми плащами - скачущих с такой уверенностью на те самые отважные разведки и смелые рекогносцировки, грозной представительницей которых в современности являлась немецкая кавалерия в войне 1870 г.

 Да, это они, достойные предшественники этих улан, которые жили у нас, как мрачное олицетворение нашествия, эти неутомимые византийские трапезиты, опасную службу которых подробно описывает составитель "Тактики" Никифор Фока. Это - те же самые замечательные быстрые конные разведки среди неприятеля для получения пенных сведений. Это - то же презрение к опасности, та же спокойная отвага, та же твердая решимость вернуться во что бы то ни стало и точно донести начальнику, подарившему их своим доверием, все для него необходимое: определить силы противника, имя офицера или командующего, направление, которого он придерживается, цель, которую он себе ставит. Это - все те же искусные усилия, направленные на получение сведений, то же применение многочисленных хитростей, тот же изобретательный гений, та же дисциплина, поддерживаемая тем же не имеющим пробелов кодексом точных и определенных правил, - дисциплина, тем более трудно достижимая в условиях этой относительно варварской эпохи. Глубоко ошибаются те, которые думают, что восточные войны того времени заключались только в беспрерывном ряде беспорядочных стычек и столкновений диких орд".

 Как ни противоречит этот гимн "уланам" Византии отрицательному отзыву Иенса, все же оба по-своему правы. То, отсутствие чего замечает Иенс, а именно стратегия решительной войны, действительно отсутствует; но этим трактат вовсе не хочет заниматься, он дает нам правила пограничной, так сказать, малой войны, и в данной области этим методам ведения войны отнюдь нельзя отказать в инициативе и энергии. Настоящие войны, которые византийцы вели в X ив XI вв., не покрываются войной, подразумеваемой в данном случае. Этот трактат говорит именно только о пограничной войне, а потому нельзя делать из него выводы в отношении духа того времени.

 Шлумбергер (стр. 186) говорит еще об одном, тогда еще не обнародованном сочинении, приписываемом Никифору Фоке; некоторые части этого сочинения опубликованы Гро (M. Graux). Эти части трактуют о том, что нельзя вести армию через безводную страну, что не следует брать в поход лишних едоков, и о том, что проводники и шпионы весьма полезны на войне.

 Никифор Фока потребовал однажды от одного синода предписания, чтобы всем павшим на войне с мусульманами солдатам оказывались почести как мученикам. Однако, духовенство в лице патриарха Полиевкта отклонило это предложение.173

 Примечание ко 2-му изданию. В 1917 г. в Пеште появилось новое издание "Тактики" Льва, обработанное Ф. Вари на основании новейших изысканий в области всей византийской военной литературы. Более подробные сведения об этом приведены Л. Герляндом в "D. Lit.-Zeit. ", NoNo 27-29, 1920 г.

 Арабы, или сарацины, уже с давних пор принадлежали к варварам-всадникам, которых римляне брали к себе на службу и из которых формировали свою кавалерию. Один арабский шейх играл роль уже в походе Красса против парфян; воины, которых император Валент повел с востока против готов и которые пали под ударами германцев при Адрианополе (378 г.), - прелюдия к позднейшим боям - были арабскими всадниками.