В своем сообщении сенату Тиберий сказал (Тацит, "Анналы", IV, 4): "Нужно пополнить войска наборами, ибо добровольных охотников в войска не находится, а если такие и находятся, то они не обладают ни нужной храбростью, ни нужной дисциплиной, так как по большей части по доброй воле идут на военную службу нищие и бродяги".

 Разрешение ставить вместо себя заместителя засвидетельствовано Плинием ("Посл.", 10, 39), но все же сомнительно, чтобы это разрешение существовало уже в эпоху Августа. К тому же, вероятна, было трудно найти себе заместителей в тот момент, когда формировались новые легионы, которые должны были заменить легионы Вара.

 То, что набором часто пользовались для вымогательства, видно из Тацита ("Анналы", XIV, 18; "Истории", IV, 4; "Агрикола", гл. 7).

ОБЩАЯ ЧИСЛЕННОСТЬ ВСЕГО ВОЙСКА

 Тацит ("Анналы", IV, 5) в связи с одним сообщением Тиберия сенату в 9-й год его правления указывает, что вспомогательные войска по своей численности приблизительно равнялись легионам: "в удобных местах провинций находились союзнические триремы, эскадроны конницы и когорты вспомогательных войск, в которых было не меньше сил (чем в легионах); но пускаться в дальнейшие подробности было бы неосторожно, так как, смотря по обстоятельствам времени, эти войска переходили туда и сюда, причем их численность увеличивалась, а иногда и уменьшалась". Это следует понимать в том смысле, что вспомогательные войска достигали такой же численности, как и легионы, в те моменты, когда эти вспомогательные войска были особенно многочисленны и когда, следовательно, ввиду угрожавшей войны, численность их могла увеличиваться. Во времена полного мира они были слабее, и это вполне согласуется с теми отдельными вычислениями, которые можно было произвести. Вегеций (II, 1) говорит, что "во вспомогательных войсках обычно записывали меньшее количество, а в легионах значительно большее количество солдат". Но на этом не следует особенно основываться, так как мы не знаем, какому автору принадлежит это замечание и к какой эпохе оно, таким образом, относится.

 Греческая философия пыталась своей мыслью проникнуть во все области духовной жизни и жизни природы, в том числе и в военное дело, подвергая все эти вопросы разработке. В I томе мы разобрали лишь первого из этих военных теоретиков, которого мы можем считать основоположником, - Ксенофонта, отложив дальнейшее рассмотрение этого вопроса до настоящей главы ввиду того, что соответствующие источники сохранились лишь от римской императорской эпохи.

 Нельзя сказать, чтобы философы были низкого мнения о ценности своих теорий. До нас дошло небольшое сочинение100, в котором в качестве введения категорически указывается на то, что Александр смог завоевать весь мир только благодаря урокам Аристотеля. Тут же перечисляются все отдельные формы тактики, которым Александр научился от своего учителя и которые привели его к победам. Когда Ганнибал покинул Карфаген и бежал ко двору царя Антиоха, то там перипатетик Формион стал ему указывать, каким образом он должен был поступить, чтобы победить римлян.

 То, что фактически сохранилось от греческих тактиков, едва ли находится на высоте этих требований, - хотя, впрочем, можно сказать и наоборот - действительно стоит на высоте этой мудрости. Удивительно, как скудна эта литература, и тем более удивительно, что два крупнейших человека - Полибий и Посидоний - составили руководства по тактике. Если последние до нас и не дошли, то все же сохранившиеся до нашего времени более поздние труды Асклепиодота, Оносандра, Элиана и Арриана восходят к ним. Но в этих трудах не проявлено ни капельки разума, а самым удивительным является то, что, - хотя Полибий и пережил победу римской тактики боевых линий над фалангой и даже сам ее описал, а Посидоний жил во времена Цезаря и все остальные вышеупомянутые писатели жили в императорскую эпоху, - но все же ни в одной из этих тактик мы не сможем найти ни слова о легионе и о его своеобразных формах борьбы. Мы находим в них все ту же самую седую теорию, переходящую в течение столетий из одной книги в другую и все еще оперирующую с длиннокопийной фалангой. Мы видим все тот же самый скудный схематизм, который основывает свои вычисления на численности нормальной армии, состоящей из 16 384 человек, так как это число можно постоянно делить пополам и так как оно дает возможность образовывать изящные равномерные подразделения, из которых можно конструировать тактические формы. Нет никакой необходимости дольше останавливаться на этом вопросе и перечислять все те ошибки и даже абсурды, которые были допущены в отдельных деталях101.

 Из числа римских писателей такой крупный человек, как Марк Порций Катон Старший, написал труд "О военном деле" ("De re militare"). Если нам кажется вполне естественным, что именно первый латинский писатель прозаик, взявший в руку заостренную палочку для письма, стал писать как раз о военном деле, то тем удивительнее факт, что у него нашлось столь мало последователей и что в римскую императорскую эпоху свое преобладающее положение сохранили упомянутые нами греческие теоретики, которые имели возможность посвящать свои писания римским императором. Единственными достойными упоминания военно-теоретическими произведениями римской литературы этой эпохи являются одна утерянная работа Цельза и один труд Фронтина, бывшего очень видным полководцем, жившего в начале I в. н.э. и оставившего собрание военно-исторических примеров. Правда, весьма возможно, что самое лучшее погибло, а именно - те "Положения", которые Август издал для армии и которые были возобновлены и дополнены Траяном и Адрианом. Эти "Положения" являлись тем, что мы называем "уставом" в широком смысле этого слова. Они содержали предписания относительно набора, вербовки, организации, служебного распорядка, строевого учения, снабжения и управления. Может быть, практические указания и предписания были снабжены также теоретическими объяснениями и общими обоснованиями, так что устав был в то же время и руководством по всей военной науке, да к тому же таким исчерпывающим и таким всеобъемлющим, что именно поэтому в данной области уже дальше нечего было делать и не появлялось никакой новой литературы, тем более, что в военном искусстве в эту эпоху мы не видим какого-либо более или менее значительного и существенного прогресса.

 Таким образом, в этой области могли появляться разве только технические указания и исследования, как, например, учение архитектора Витрувия о сооружении орудий. В связи с этим следует упомянуть также и описание римского лагерного расположения, приписываемое некоему Гигину.

 Труд Катона и "Положения" императоров погибли, не сохранились до нашего времени. Но из них косвенно довольно много сохранилось в работе, составленной Флавием Вегецием Ренатом, - вероятно, при Феодосии Великом, а, может быть, даже при его внуке, Валентиниане III, в V в. Вегеций не был воином, практически знавшим военное дело, и не имел никакого представления о тех вещах, о которых он писал. Да он и не мог иметь эти знания и это представление, так как давно уже не существовало того римского войска, которое мы выше имели возможность изучить. Вегеций оплакивает гибель древней Римской империи и древней римской военной мощи и, делая выдержки из древних писателей, пишет свою книгу для того, чтобы показать, как это было во времена предков и что нужно сделать, чтобы возобновить древнюю славу. Но он не имеет никакого представления о том, что во времена предков также существовали различные эпохи, которые существенно отличались одна от другой, и компилирует свои выдержки, основываясь на более или менее ясных точках зрения, но при этом совершенно не учитывая хронологического момента102. Это обстоятельство приносит существенный ущерб исторической ценности его книги, но так как мы только теперь научились распознавать подобного рода ошибки, то это ни в какой мере не смогло ослабить последующее влияние этой книги и нанести ей какой-либо вред в смысле ее дальнейшего использования. Эту книгу читали в течение всех Средних веков. В эпоху Карла Великого этот труд был обработан применительно к потребностям франкского войска. В "Завещании" графа Эверарда де Фрея, жившего в эпоху Людовика Благочестивого (837), цитируется какой-то Вегеций. Готфрид Плантагенет при осаде замка Гайяр приказал внимательно просмотреть Вегеция, чтобы ознакомиться с наилучшими способами атаки. Начиная с X и до XV вв. существовало не менее 150 списков этой работы. В эпоху Возрождения эта книга неоднократно печаталась, а австрийский фельдмаршал принц де Линь объявил ее "золотой книгой" и писал по поводу нее: "Вегеций говорит, что некий бог вдохновил на создание легиона, я же нахожу, что некий бог вдохновил Вегеция".