Ганс Дельбрюк

Берлин, Грюнвальд, 7 августа 1919 г.

 Поразительная сила швейцарского воинства опиралась на массовое действие крупных сомкнутых колонн, в которых каждый отдельный солдат был полон уверенности в своих силах, питаемой двухсотлетней традицией непрерывных побед. Охватывавший весь народ воинственный дух давал возможность вести в бой толпу, а массовое построение, в свою очередь, одерживало перевес над любой индивидуальной доблестью прежних профессиональных воинов. В сражении под Нанси это массовое швейцарское воинство впервые вышло за пределы своих гор, которые до тех пор являлись столь сильными союзниками в их прежних боях. Уже в войне, решенной сражениями под Грансоном и Муртеном, швейцарцы сражались скорее в интересах французского короля, чем в интересах собственной страны; в дальнейшем их военная сила начала работать далеко от родины на службе чужим интересам. Хотя бы поэтому этот небольшой осколок одного из германских племен стал оказывать существенное влияние на историю; но еще гораздо более значительным оказалось это влияние, когда и другие народы, убедившись в превосходстве швейцарской военной организации, начали ей подражать.

 Уже давно наряду с тяжелой, одетой в латы кавалерией вступали в бой не только стрелки, но и вооруженные холодным оружием пехотинцы, оказывавшие рыцарям поддержку в бою. Шаг вперед, который надо было сделать, и реформа, которую надо было провести, заключались в том, чтобы значительно увеличить численность этих пехотинцев, служивших до сих пор лишь вспомогательным родом войск, и сплотить их в одну сомкнутую колонну. Полным успехом увенчалась эта реформа только у двух народов: у немцев и испанцев. Хотя мы и встречаем попытки к тому у французов и итальянцев, но полного развития у них эта реформа или вовсе не достигла, или достигла лишь позднее. Несомненно, это различие весьма знаменательно, и его придется подробнее рассмотреть в дальнейшем. Но, прежде всего, приступим к выяснению первого положительного явления нового времени, которое имело в Германии.

НИДЕРЛАНДЦЫ И СРАЖЕНИЕ ПРИ ГИНЕГАТЕ1 7 августа 1479 г.

 Первое сражение, в котором был применен швейцарский метод ведения боя нешвейцарцами, было сражение при Гинегате, в котором через 2,5 года после битвы под Нанси эрцгерцог Максимилиан, зять Карла Смелого, одержал победу над французскими войсками; следовательно, как раз те самые бургундцы, которые на себе так сильно испытали превосходство швейцарских методов, первые с успехом попытались сами применить это тактическое искусство.

 Максимилиан осаждал небольшую пограничную крепость Теруан, на выручку которой подходила с юга под начальством де Корда французская армия. С целью отбросить последнюю Максимилиан выступил ей навстречу. Французское войско состояло, по тогдашнему обыкновению, из рыцарей и стрелков; наряду со стрелками ордонансовых рот, распределенными по отдельным рыцарям, имелись также многочисленные стрелки-ополченцы (francs archers). В обоих этих родах войск Максимилиан значительно уступал своему противнику; зато у него было не менее 11 000 пехотинцев, вооруженных холодным оружием - пиками и алебардами, которых ему привел Жан Дадизеел, гентский бальи и генерал-капитан Фландрии. Максимилиану было всего лишь 20 лет, и к тому же ему недоставало опытности и авторитета в стране, принадлежавшей его жене, а они были необходимы, чтобы создать здесь новую военную организацию. Но у него в войске был граф де Ромон, владения которого были расположены на берегу Невшательского озера, в ближайшем соседстве с Берном и Фрайбургом. Состоя на службе у бургундского герцога, граф де Ромон принимал участие в битвах против швейцарцев. Весьма неохотно выступал он против них в качестве врага. Никто лучше его не знал швейцарцев и в мирное время, и на войне. Вот этот-то швейцарский граф, согласно источникам, и построил фламандских солдат по швейцарской системе. Надо полагать, что он же и посоветовал своему новому государю собрать возможно большее количество таких пехотинцев. Надо сказать, что нигде в мире нельзя было найти лучшего материала для такого нового творчества, как именно в бургундских Нидерландах. Ведь именно здесь уже раньше обнаружилась военная организация, совершенно однородная с швейцарской, - когда возмутившиеся фландрийские города разбили французское рыцарство в битве при Куртре (1302 г.). Под Розебеком (1382 г.) это воинство было снова разгромлено, ибо на фландрийской равнине в бою в рыцарством у него недоставало тех местных опорных пунктов, какие швейцарцам предоставляли их горы. Все же в этой стране сохранились в значительной мере и человеческий материал для военного строительства, и военный дух; ведь и войска Карла Смелого в значительной мере состояли из нидерландцев, а швейцарский пример дал ту форму, в которой с новым успехом мог проявиться этот воинственный дух.

 В общем, бургундское войско превосходило французское на несколько тысяч человек, даже если причислить к последнему гарнизон Теруана в 4 000 человек, который во время сражения угрожал тылу бургундцев.

 Оба войска построили свою кавалерию на флангах, а в центре - пехоту, которая состояла на одной стороне из стрелков и преимущественно из пикинеров на другой. Бургундские пикинеры были разделены на две крупные, глубокие колонны, одной из которых командовал граф Энгельберт Нассауский, сражавшийся под начальством Карла Смелого под Нанси, а другой - граф де Ромон, а в ряды последней колонны стал вместе с группой дворян2 сам Максимилиан с пикой в руках, вместо того чтобы по рыцарской традиции сражаться в строю рыцарей.

 Максимилиан в своих мемуарах рассказывает, что прибыв молодым человеком в Нидерланды, он велел изготовить длинные пики и обучал владению этим оружием. Пехота, следовательно, вырабатывалась, так сказать, систематически: длинные пики, вступление в ее ряды дворян и учения. Стремление придать устойчивость и прочность колонне пехоты посредством включения в нее дворян, сражавшихся, конечно, в первых рядах, представляет прием, с которым мы не раз встречаемся в конце средних веков. Однако различие, и притом весьма существенное, заключается в том, что теперь дворяне сами берутся за длинную пику - оружие пехотного солдата, и не только сражаются в первых рядах пехоты, но сливаются с нею в одну целостную, тактическую единицу. "Самые благородные люди, - сообщает нам "Преславная хроника", - граф де Ромон и сам герцог (Максимилиан) стояли среди простых солдат и сражались пиками".

 Де Корду удалось опрокинуть на своем правом фланге бургундских рыцарей, прикрывавших отряд пехоты, и захватить поставленные там бургундские пушки. О бургундских довольно многочисленных стрелках вовсе не упоминается в описании битвы; по всей вероятности, уступая превосходству французских стрелков, они либо бежали, либо втиснулись в ряды колонн пикинеров.

 Победа французских рыцарей дала возможность де Корду атаковать с фланга левую колонну бургундских пикинеров, предводимую герцогом Нассауским. Этим он заставил ее остановиться; эта колонна, будучи подвергнута обстрелу со стороны французских стрелков как с фронта, так и с фланга, при поддержке огня отнятой у бургундцев артиллерии, оказалась в крайне тяжелом положении, хотя большинство победоносных французских рыцарей бросилось преследовать бегущую бургундскую кавалерию, не приняв тем самым участия в завязавшемся бою пехоты.

 Если бы ход сражения принял такой же оборот и на другом фланге, то бургундцы были бы разбиты. Однако здесь было сосредоточено большинство бургундского рыцарства; оно выдержало натиск французов и не допустило их до фланга своих пикинеров. Таким образом, колонна де Ромона продолжала движение вперед и обратила в бегство французских стрелков, что разгрузило и освободило другую колонну от наседавших на нее французов; Это и решило исход сражения.