Надо думать, что при таком натиске сзади, когда люди сжаты плечом к плечу, люди первых шеренг должны бы проткнуть друг друга пиками; отчасти так и бывало, но так как именно первые ряды носили крепкую броню, то нередко пики ломались, или поднимались острием в воздух, или же выскальзывали из рук солдат назад, несмотря на зарубки, которые имелись на древке, чтобы крепче их держать. Наконец, происходила давка, так что было почти невозможно пользоваться оружием.

 С такой картиной боя мы не встречаемся в древности, ибо позднейшей македонской фаланге не приходилось сражаться с однородным противником93.

 Впрочем, и во времена ландскнехтов только что изображенная нами нормальная картина иногда носит и иной характер. В первую шеренгу ставили несколько особенно хорошо вооруженных и испытанных бойцов, которые поражали врага двуручным мечом или алебардой. О самом Фрундсберге сообщают, что "в битве под Ла-Моттой (1513 г.) он стоял в первой шеренге, разил мечом и рубил, как дровосек, который валит дуб в лесу". Ставили также в первой или во второй шеренге стрелков, например под Черезолой. Под Равенной отборным испанским пехотинцам, опытным солдатам, было приказано подползти под пиками по земле и поражать ландскнехтов коротким испанским мечом.

 Однако все эти подсобные приемы могли иметь лишь второстепенное значение. Ибо примешивая между копейщиками к передней шеренге слишком большое число или меченосцев, или алебардщиков, или стрелков, или солдат, вооруженных коротким оружием, расстраивали не столько неприятельские ряды, сколько собственный строй, ибо он, по существу, и был основан на колоссальной мощи тесно скученных пикинеров.

 Мы располагаем записками, озаглавленными "Надежный советник и размышления старого испытанного и опытного воина", составленными, вероятно, к концу 1522 г. и принадлежащими перу чуть ли не самого Георга Фрундсберга. Автор записок отвергает тот взгляд, что "построение должно быть глубоким (dick) и что давление сзади решает дело, ибо передние, которым приходится проделывать всю работу, не должны быть слишком стеснены; им надо предоставить простор для нанесения укола, иначе их втолкнули бы целой толпою в гроб".

"Надежный советник" рекомендует поэтому другое средство. Старый швейцарский строй, как его переняли ландскнехты, представляет  "человеческий квадрат": столько же шеренг, сколько рядов, значит, гораздо более глубокий, чем широкий, во всяком случае во время наступления, ибо человек при движении занимает большее пространство в глубину, чем в ширину. "Надежный советник" поэтому требует, чтобы ширина фронта была в три раза больше, чем глубина, "ибо чем больше наш фронт превосходит в ширину фронт противника, тем шире нам удастся ударить последнему во фланг и охватить как тисками его более узкий строй. Этим наверняка наносится смертельный удар и выигрывается сражение", даже в том случае, когда противник сильнее, "ибо стоит добраться до его флангов, как он погиб". Выигрывают или проигрывают сражение первые пять или шесть шеренг, и чем больше людей благодаря широкому построению "могут добраться до дела", тем работа их легче.

 Для поддержания своего плана охвата "Надежный советник" пристегивает к своей главной ударной колонне еще несколько маленьких, которые должны вступать в стычки с противником и бить его во фланг.

 Трудно себе представить что-нибудь более убедительное, чем рассуждение "Надежного советника", однако его ударная колонна главных сил все же чрезвычайно глубока и массивна (на 6 000 человек - 45 человек в глубину и 135 в ширину); все же почти до конца этого столетия и даже в начале следующего фактически придерживались принципа квадратного построения. Один теоретик за другим рекомендовали более тонкое построение, практика же продолжала держаться глубины; но, по крайней мере, перешли от "человеческого квадрата" к пространственному квадрату, что уже означало меньшую глубину при большей ширине построения94. Мы еще вернемся к этому предмету, когда подойдем к моменту появления этой перемены. Укажем здесь лишь основание, заставлявшее держаться старых форм: широкими построениями гораздо труднее управлять, в особенности при наступлении, чем узкими. Но прежде всего установим с полной определенностью, что фактическое развертывание фронта не исходило из идеи - получить преимущество от более широкого построения, выражаясь терминами военной истории, посредством перехода от построения колонной или клином к построению фалангой95.

 Единственное изменение, происшедшее внутри самой тяжелой пехоты, заключается в том, что постепенно начинают отказываться от принятого у швейцарцев деления войска на три колонны. Когда войско шмалькальденцев построилось против Карла V на берегу Дуная, то его рассматривали как двойную армию, и ему противопоставили два отряда по три колонны в каждом, с кавалерией в промежутках, причем обе тройки стояли рядом. Уже в битве под Равенной (1512 г.) испанцы освободились от установленной схемы и в конце столетия перешли к большему, в зависимости от обстановки, числу колонн, сохраняя их квадратную форму. С этой более вольной трактовкой мы встречаемся и в войнах с гугенотами. Однако это увеличение числа колонн еще не означало принципиального внутреннего изменения тактики пехоты.

 В средние века военный начальник всегда являлся в то же время и организатором войска. Это можно сказать как о феодальном ополчении, так и о наемных дружинах; тот же порядок переходит и к наемным войскам XVI века вплоть до Тридцатилетней войны.

 Верховный вождь дает - в большом масштабе нескольким полковникам, в менее значительном нескольким капитанам - деньги и поручение навербовать и содержать ландскнехтов или рейтаров; но часто эти полковники и капитаны являются и подрядчиками-предпринимателями в том смысле, что авансируют сразу или по мере развития действия все деньги либо часть их.

 В очень широком масштабе какой-нибудь "генерал-подрядчик", вроде Валленштейна, берет на себя обязанность выставить армию; он же является и ее полководцем.

 Полковник назначал своих капитанов, а эти последние - своих лейтенантов (loco-tenentes - заместителей), прапорщика, фельдфебеля97, фурьера и ротмистров (отделенных), последних нередко избирали сами солдаты.

 Различное число рот (TAhnlein), от 10 до 18, образуют полк (Regiment) (в собственном смысле - режим, правление), это выражение означает, что полковник установил свое командование, свою власть над ротами. В роте насчитывается до 400 человек и более. Сообразно с этим и численность полков была весьма различной. Как рота, так и полк - чисто административные, а не тактические единицы.

 Тактической единицей, как мы видим, являлась колонна, квадратная колонна, называемая также батальоном.

 О внутренней структуре средневековых наемных дружин нам мало что известно; по-видимому, они всецело зависели от неограниченной дисциплинарной власти начальника и силы его личности.

 Позднее стали составлять полевой устав, старейшим примером какового является "лагерный устав" Барбароссы. Дабы обеспечить повиновение этим правилам, в швейцарской федерации начали с того, что присягой обязывали солдата к повиновению. Этому примеру стали подражать в Германии с конца XV столетия, когда возникли ландскнехты, и заставляли таким образом эту дикую орду, дабы держать ее в порядке, при вступлении на службу обязаться присягой соблюдать полевой устав, все более и более детализировавшийся, - так называемую "Артикульную грамоту" (Artikelbrief). Автор "Надежного советника" (Фрундсберг) рекомендует приводить к присяге солдат последовательно, маленькими группами, - "ибо, - говорит он, - раз они, не приняв присяги, соберутся в один большой отряд, вы их не заставите присягнуть на исполнение этой артикульной грамоты, так как они тогда выдвинут вам тот режим, которым они хотят управляться и который им нравится, и вам придется подчиниться, а тогда уже сама жизнь ваша в опасности. Не имея возможности всегда держать солдат в повиновении силою, вы должны иметь возможность предъявить им те законы, соблюдать которые они поклялись". Содержание и форма этой свободной присяги на верность и на соблюдение полевого устава, естественно, были неодинаковы у различных военачальников, в различных странах и в разные времена. Основная идея заключалась в двустороннем договоре между наемными солдатами, с одной стороны, и военачальником или кондотьером - с другой. Солдаты клялись выполнить принятые на себя обязанности, которым соответствовали обещания, данные их нанимателем. Мало-помалу, с превращением на время завербованных наемных дружин в постоянную армию, двусторонность стала исчезать, демократическое начало было упразднено и заменено односторонней дисциплинарной властью военачальника. Артикульные грамоты, из которых создались нынешние военные уставы, представляют документы громадного культурно-исторического и военно-исторического значения.