Но как ни благоприятно складывались теперь военные обстоятельства для римлян, они могли прийти к окончательной развязке, лишь став на новый путь борьбы. Необходимо было разбить главную карфагенскую армию в открытом бою и сломить ее мощь. Пока римляне не могли отважиться на бой с самим Ганнибалом, о покорении Ганнибала нечего было и думать. Римляне все еще были под угрозой неблагоприятного поворота в войне: восстания испанских народностей против римского ига, вмешательства Филиппа Македонского, государственного финансового краха. Если бы такое положение Рима сохранилось, то он мог бы, правда, навязать Карфагену невыгодные для него условия мира, но не мог бы окончательно подорвать его мощь и самостоятельность.

 Если бы Карфаген утвердился как самостоятельная держава, Риму никогда не удалось бы объединить под своим владычеством весь древний мир. Уже следующему поколению римлян удалось победить Сирию и Македонию, и эта победа, как совершенно правильно говорит Полибий, восстановила окончательно их мировое господство. Если бы Карфаген мог стать на сторону этих двух государств, то образовалось бы своего рода равновесие держав, напоминающее современное нам соотношение сил в 1914 г., сохранившееся благодаря тому, что в критический момент все наиболее слабые государства объединились против сильнейшего. Решающий момент древней истории - в новом способе ведения войны, выработанном римлянами в течение Второй Пунической войны. Этот новый способ помог им одержать верх над Ганнибалом в открытом бою и тем окончательно сломить мощь Карфагена. И в мировой истории нет более важного объекта для исследования, чем вопрос, какое изменение произошло в римском военном искусстве на протяжении 14-летнего промежутка между Каннами и Замой.

 Поэтому будем поступать, как и раньше: вместо того чтобы пытаться подбирать в хронологическом порядке разрозненные и неясные следы, оставленные нам разными источниками, сразу подойдем с анализом к тому событию, где с наибольшей ясностью и зрелостью выявилась новая военная система римлян - к сражению при Заме, закончившемуся решительным поражение Ганнибала Сципионом. Что касается одиночных промежуточных ступеней, то они или совсем не поддаются исследованию, ввиду отсутствия ясных источников, или понятны сами по себе. Резкое отличие римлян при Каннах от римлян при Заме есть отличие государственно-правовое, если можно так выразиться. Командование римским войском при Каннах было вручено двум высшим чиновникам республики, при Заме - одному полководцу. Наученные горьким опытом римляне поняли, что старая система ежегодного чередования в командовании и других должностях, распределяемых между виднейшими сенаторами, оказалась совершенно несостоятельной, когда дело дошло до такого противника, как Ганнибал. Назначение диктатора, казавшееся спасительным исходом после нового поражения при Тразименском озере, не повторилось. Эта должность по закону и по природе вещей могла быть лишь кратковременной, не более шести месяцев. Вручить одному человеку диктатуру, как периодически возобновляемую, так и постоянную, значило бы прямым путем прийти к монархии.

Чтобы помочь беде, стали назначать консулами не в очередь, вопреки всем законам и обычаю, испытаннейших полководцев, как например Фабия Максима, Клавдия Марцелла, Кв. Фульвия Флака. По истечении служебного срока им снова вручали командование, как проконсулам.

 Но и этот компромисс был недостаточен. Мужей, способных вести армию, немного, а если такой муж имеется, то его следует использовать не для разового выступления и не на годичный срок, а для длительного командования. Когда в 211 г. пришла весть из Испании о страшном поражении римского войска, то для этого театра войны полководцем, облеченным консульской властью, народ избрал Публия Корнелия Сципиона, оставив его у власти вплоть до окончательной победы и изгнания карфагенян из Испании. И это избрание тем более шло вразрез с законодательством, что Сципион был перед этим эдилом и даже не достиг возраста, установленного для такой должности. Прелюдией к такому компромиссу был факт облечения консульской властью претора Марцелла после каннского поражения57.

 Такого рода нарушение было, правда, неизбежной предпосылкой победы над Карфагеном, но оно знаменовало собой конец республиканского законодательства. Тот, чье присутствие духа становится для всех абсолютно необходимым, возвышается над массой. Полководец Сципион был предшественником полководца и самодержца Цезаря. Словно пророчество звучит обвинение, брошенное ему в сенате престарелым Кунктатором, что он-де в вопросах дисциплины держит себя монархом58. Но для такого развития потребовалось полтора века. Рамки римского законодательства были достаточно прочны, чтобы выдержать длительное напряжение их и дать выдающимся личностям свободу действий в пределах существующей законности. Когда Сципион вернулся из Испании, он был избран консулом и в качестве проконсула вел командование в Африке. Но в старых формах чувствуется новый дух: это уже не прежний консул или проконсул, так как сенат определенно постановил в 203 г., что его imperium в Африке не будет ограничиваться временем, а будет длительным59.

 Длительная война способствовала как выдвижению полководца, так и образованию офицерского сословия, да и сама армия стала иной.

 Солдаты, погибшие при Каннах, были просто гражданами, призванными в действующую армию. До того республика редко поставляла на поле сражения больше 4 легионов, т.е. 18 000 чел. (исключая союзников). Нередко таких легионов было всего 2.

 Ополченцы, призванные в 217 и 216 гг., шли на поле брани с уверенностью, что скоро удастся вернуться к родным очагам. Между тем даже 14 лет спустя основным ядром войска Сципиона были оба легиона, сформированные из осколков каннского войска и дважды значительно пополненные в 214 и 209 гг.60 рекрутами и остатками других легионов. Наряду с ними имелись также воинские части, сформированные из добровольцев.

 Существует, правда, подозрение, что общины, поставлявшие добровольцев, делали это не столько по доброй воле, сколько из стремления вернуть себе обратно благосклонность Рима, утерянную ими во время войны, вследствие их нерадивости и скрытой неприязни. Этим не исключается тот факт, что существенная часть ополчения состояла главным образом из наемников, поступавших в войска ради заработка и добычи. Став воинами, они обычно окончательно отвыкали от гражданского образа жизни.

 Итак войско Сципиона приобретает характерные черты профессионального войска не только с его достоинствами, но также и с его пороками: последние сказались главным образом в высокомерном и дурном обращении с собственным гражданским населением61.

 Если бы римское войско было в 204 г. таким же, как и в 216 г., т.е. состояло бы из граждан-солдат, граждан-командиров и граждан-полководцев, то Рим никогда не отважился бы послать войско в Африку и там начать военные действия против Ганнибала. Был бы заключен мир, по которому Рим сделал бы некоторые уступки Ганнибалу, за что тот очистил бы Италию.

 Последствия Второй Пунической войны имели всемирное значение. Рим пережил внутреннюю ломку, безмерно повысившую его боевую потенцию. Рассказ о сражении при Заме наглядно выявит этот новый этап.

 Сципион переправился в Африку лишь с незначительным войском, но как в свое время Ганнибал в Италии, так и он рассчитывал найти подкрепление на месте, и этот расчет оправдался. Первые два года, пока Ганнибал оставался еще в Италии, Сципион действовал в Африке очень осторожно, причем главным его достижением было то, что часть нумидийцев отложилась от Карфагена и перешла на сторону римлян. Могущественнейший вождь дружественных Карфагену нумидийцев, Сифакс, был взят римлянами в плен, и власть перешла к его политическому противнику Масиниссе. Только когда Масинисса привел ему 6 000 чел. пехоты и 4 000 нумидийских всадников, Сципион принял решительное сражение с Ганнибалом. Благодаря нумидийским подкреплениям в сражении при Заме-Нараггаре римская конница в отношении численности значительно превзошла пуническую. Даже по римским источникам (другие до нас не дошли), Ганнибал имел только 2 000-3 000 всадников.