При Заме римляне оставили промежутки между манипулами, чтобы слоны могли двигаться по этим проходам. При Туне, наоборот, они были глубоко поставлены, и Полибий (I, 33, 10) одобряет такое построение как подходящее против натиска слонов. Оба сообщения, как мы знаем, основаны на недостаточно точных источниках; самым существенным является отзыв Полибия, который одобряет глубокое построение; следовательно, он считает, что слоны не в состоянии пробить глубокое построение. По его рассказам, слоны всегда производили опустошения в передних шеренгах римской фаланги, но, очевидно, это преувеличено, так как мы читали бы об этом в описаниях последующих сражений.

 Действительно достоверно, что слоны сильно действовали только на всадников, лошади которых пугались их, а также на легковооруженных.

 Но очевидно, что они приносили пользу при сражениях, так как великие полководцы пользовались ими, как, например, Ганнибал и даже Цезарь, о котором Цицерон как-то в одной из своих филиппик сказал, что он приготовил слонов для Парфянской войны (V, 17, 46). Но он их не применил. Римляне применяли их в течение всего II столетия после Второй Пунической войны, когда у них были завязаны дружеские отношения с нумидийскими царями, доставлявшими им этих животных; но пользовались они ими только тогда, когда воевали совместно с союзными народностями, и в ограниченном количестве93. Они их употребили не только против македонян, но и против испанцев94 и галлов. Хотя слоны и оказали услуги в сражениях против северных варваров95, но о них больше не упоминается в войнах с кимврами и в Галльских войнах Цезаря. Когда нумидийский царь Юба выступил в Африке со слонами против Цезаря, последний приказал привезти этих животных из Сицилии, чтобы приучить своих солдат и лошадей сражаться с ними и не пугаться их.

 Сводя воедино весь опыт древней военной истории, мы приходим к заключению, что пригодность слонов и польза от них в сражениях не должна быть высоко расцениваемы. Они имели успехи в сражениях против народов, которые их никогда не видали, и против всадников и стрелков; но успехи эти были сильно преувеличены побежденными96, чтобы оправдать себя, как, например, в сражениях с Пирром. Войска, знакомые с ними и не боявшиеся их, умели и избегать их, и нападать на них, даже, подобно Александру при Гидаспе, они умели справляться с ними не посредством фокусов в виде огненных стрел и запугивания их, а благодаря правильному употреблению оружия.

Как надо правильно употреблять это оружие, можно узнать из естественнонаучных трудов, в которых описываются слоны.

Поэтому нельзя считать слонов неуязвимыми, - кожа их даже довольно чувствительна, - а если копья и стрелы не умерщвляют их непосредственно, то все же проникают так глубоко, что причиняют им сильные страдания97, во время которых они не позволяют управлять собой. Часто сообщается, что в таком состоянии они внедряются в ряды своего войска, производят там беспорядок и способствуют поражению, как, например, у римлян при Нуманции98. В таких крайних случаях, как уже упомянуто выше, вожатые прибегают к стальному клину, который вбивают молотком в затылок животного, чтобы, умертвив, обезвредить его.

 Распространенное у древних мнение, что индийский слон лучше африканского (даже Ливий это утверждал при Магнезии, XXXVII, 39), мы отвергли уже выше (стр. 185) как сказку.

 Тактики Асклепиодот, Элиан и Арриан ничего о них не упоминают.

 Большинство сведений из древних времен о слонах собрано у Шлегеля в его труде "Индийская библиотека" (т. I, стр. 129) и в очень полезном сочинении "Военная история слонов от самых отдаленных времен до введения огнестрельного оружия" П. Арманди - старого артиллерийского полковника (Париж 1843 г.).

Ср. выше стр. 166 и 185 примеч.

 В Цезаре сосредоточиваются наивысшие достижения античного военного искусства. Не потому, что его лично ставят выше Александра, Ганнибала или Сципиона, - это было бы одновременно неверным и неплодотворным методом при сравнении и исследовании, - но он среди великих мастеров был тем, в чьем распоряжении находились самые совершенные и самые большие средства. Когорта является несравненно более тонким инструментом, чем обычная старая и даже более совершенная новая фаланга из трех эшелонов.

 Когорты в органическом слиянии с обученными стрелками, сильной кавалерией, полевыми укреплениями и регулярным продовольственным снабжением - такова та армия, которой руководил Цезарь, владевший одинаково личной храбростью солдата и стратегическим искусством полководца. В самой армии нет ничего нового; мы видели до него все элементы, из которых она состоит, и их соединение, так что можно было бы сказать, что Цезарь не играл решающей роли в истории стратегии. Мильтиад, Перикл, Эпаминонд,

Александр, манипулярная фаланга, Ганнибал, Сципион, Марий представляют собою новые явления и вносят оригинальные идеи и способы управления войском. Цезарь все это получает уже готовым, - как средства, так и идеи, - но он приводит их в действие в самом богатом разнообразии, в самом большом масштабе и в самой совершенной форме.

 Ему приписывается изречение, что он побеждает охотнее голодом, чем железом99, и это толкуется так, что он имел склонность побеждать неприятеля не силой, а одним лишь истощением. Каждый шаг на его командном поприще показывает, что это изречение надо толковать иначе. Стратегию измора можно применять только тогда, когда, по выражению Клаузевица100, воля и сила недостаточны для решительного столкновения. Обстоятельства, при которых находился Цезарь, были почти всегда таковы, что свойственная ему сила и воля предписывали сокрушить противника, а самым естественным средством для этого являлся натиск на главные силы армии и решительное сражение. Цезарь постоянно думает о нем, но и то изречение имеет достоверность. Подготовка к решительному сражению состоит не в слепом наступлении, а в искусном создании благоприятных для него обстоятельств; а тут во все времена играет главную роль голод, продовольствие, - у Цезаря в особенности, ибо его заботы о продовольствии основывались не на мысли об ослаблении врага, а на возможности уничтожения его, и только такой образ мыслей следует приписать ему, характеризуя его как стратега. В Галлии перевес в продовольствии дал возможность Цезарю избегнуть сражения с большими галльскими массами и вынудить их на решительное сражение, причем он со своей массой выступал против их отдельных частей. В таком смысле он мог сказать, что он побеждает больше голодом, чем железом.

 Иначе обстоит вопрос в гражданской войне. Здесь полевые укрепления накладывают отпечаток на стратегию. Цезарь имел, вероятно, призвание к технике - он был прирожденным инженером. Это видно из того, с какой любовью он описывает свои сооружения: укрепление берега Роны против гельветов, лагерь на р. Эн, изобретение длинных серпов в морской войне против венетов, мосты через Рейн, осадные машины при Адуатуке, Аварике и Массилии, западню вокруг Алезии, водоотводный канал при Укселлодуне, искусственный брод через Сикорис, гигантские сооружения при Диррахии, для того чтобы запереть Помпея. Все это делалось не только вследствие природных дарований и склонностей этого полководца, обеспечивающих такое большое место технике при ведении войн, но и ввиду того, что этого требовал естественный ход событий. Старое римское искусство разбивать лагерь, как и всякая техника, имело тенденцию совершенствоваться и пополняться новыми изобретениями. Это искусство дало такие преимущества при обороне, что даже меньшее войско получило возможность прекрасно держаться на поле брани. Если не было сделано никакой ошибки, то сражение могло произойти лишь при согласии на то обоих противников. Если слабейший уклонялся от развязки и старался затянуть войну, то у сильнейшего оставался один исход, а именно запереть неприятельский лагерь, т.е. воевать снова при помощи голода: в одном случае голод способствует победе благодаря перевесу в культуре и организации у римлян над варварами, в другом - он является вспомогательным средством при наступлении против технического совершенства обороны. Но в обоих случаях это средство не противопоставляется сокрушению; оно применяется для более верного, энергичного и быстрого проведения его в жизнь. Распад войска бельгов из-за недостатков в лагере на реке Эн и взятие помпеянцев измором при Илерде - это два крупных стратегических успеха, имеющих внешне много общего, но вызванные различными причинами. На р. Эн Цезарь не решался принять сражение в открытом поле, имея перед собой соединенную массу бельгов, и сумел, благодаря преимуществам римского лагеря и правильной системе продовольствия, распылить боевые силы врага. При Илерде у него был перевес, и противники избегали сражения, - поэтому он угрожал им блокадой, поборол их в продовольственном вопросе и довел их до такого состояния, что когда представилась возможность сразиться с ними, он отклонил эту возможность, как ненужную в данный момент.