Я еще раз суммирую причины, вынуждающие нас разделить сражение на два отдельных эпизода, из которых первый развернулся вблизи Голленгофена, в полупереходе от Аугсбурга, на правом берегу Леха, а второй и решительный - непосредственно у реки, недалеко от Гунценлее.

 Видукинд определенно говорит, что сражение произошло в Баварии, и это действительно подтверждается тем, что на марше баварцы шли в авангарде.

 Если бы германская армия собралась в Швабии, к западу от Аугсбурга, было бы трудно понять, почему лотарингцы отсутствовали, рейнские франки явились последними, а знакомые с местностью швабы не были назначены в авангард войска.

 Наиболее достоверное известие, которое мы имеем о сражении, это то, что столкновение нельзя было видеть с городских стен, однако, жители видели возвращение венгров и сомневались, произошел ли вообще бой, так как казалось, что венгры не понесли заметного урона. Если бы события такого рода разыгрались к западу от Аугсбурга, тогда вообще большого сражения не произошло бы: венгры перешли бы обратно через Лех, что не могло составить для них затруднения, и приказ Оттона воспрепятствовать противнику перейти через Изар и Инн был бы бессмысленным, если бы дело шло о все еще сильной армии. Приказ этот свидетельствует о неприятеле, разбитом наголову, о рассеянных отрядах.

 Так как венгры осаждали Аугсбург, прикрытый на востоке, западе и севере Лехом и Вертахом, то, очевидно, их лагерь был расположен южнее города, т.е. на левом берегу Леха. Чтобы дать бой, они перешли через реку на правый берег. Если они с самого начала не хотели избегнуть боя, то иначе они и не могли поступить. Если бы они ждали противника в своем лагере, близко от города, то были бы чрезвычайно скованы в своих движениях, а это для них - конных лучников - имело очень большое значение.

 Еще менее вероятно, что первое столкновение разыгралось южнее города. Это невероятно даже в том случае, если бы можно было предположить, что лагерь венгров находился восточнее города и что германцы пришли со стороны Ульма, а венгры пошли им навстречу в этом направлении. Ведь тогда было бы непонятно, почему с городских стен видели только отступление, а не самое сражение.

 Брат епископа, граф Дитбальд, покинул город в ночь перед сражением, - он хотел соединиться с армией короля, оставив, понятно, достаточное количество воинов для охраны стен. Это свидетельствует о том, что король приближался не с северной стороны, ибо в таком случае он так близко подошел бы к городу (или даже миновал его), что Дитбальду не нужно было бы совершать ночного перехода. Остается только северо-восточное или северо-западное направление. Почему последнее направление исключается, мы уже знаем: об этом говорят источники, и это явствует из положения вещей.

 Сообщение Герарда о видении епископа Удальриха, как доказывает Вальнер, связывает сражение с Гунценлее, на Лехе, примерно в 6 км выше Аугсбурга. Это же место определенно называют две более поздние хроники. Так как венгры побежали мимо городских стен Аугсбурга, то этот бой у Гунценлее безусловно не является первым эпизодом сражения. Очевидно, это особый и притом весьма важный эпизод. Если германцы пришли с западной стороны, и первое столкновение произошло на левом берегу Леха, то нельзя заключить, что эта операция имела здесь место. Если же представить, что германцы пришли с северо-востока, венгры после первой стычки возвратились в лагерь, а германцы у Гунценлее вторично выступили против них и отрезали им путь к отступлению, то эта операция легко согласуется со всеми остальными фактами. Это подтверждается также сообщением Видукинда о том, что венгры перешли Лех и отправились навстречу королю, и что сражение (т.е. первое столкновение) произошло в Баварии.

 Подробное критическое документальное

опровержение различных гипотез относительно сражения можно найти в юбилейном сборнике Дельбрюка в статье Карла Хаданка (Karl Hadank), издание Георга Штилька 1908 г. В этой статье исправлена также весьма распространенная ошибка, будто Конраду, в то время как он из-за жары развязывал шнурок своего шлема, в горло попала венгерская стрела. В действительности он снял кольчугу.

УКАЗАНИЕ О ПЕРВОМ СРАЖЕНИИ С ВЕНГРАМИ

 Liudprand Antapodosis, II, 4, рассказывает о победе венгров над королем Людвигом-Дитя. По его словам, венгры предприняли притворное бегство и устроили засаду. Но ни автор, ни его рассказ не внушают доверия.

СРАЖЕНИЕ ПРИ ГОМБУРГЕ НА Р. УНСТРУТ 9 июня 1075 г.

 Об этом сражении мы имеем три подробных описания - Ламберта из Герсфельда, Бруно115 и одной эпической поэмы116, но первые два тенденциозны и противоречат друг другу даже в важнейших пунктах, последнее же является чистой риторикой. Ламберт и Бруно изображают дело таким образом, что армия Генриха IV выступила и напала на саксонцев, якобы, совершенно неожиданно. Не является ли это простым оправданием поражения? Утверждение Ламберта, что вообще только немногие саксонцы успели надеть на себя латы и были выбиты из "ворот" (будто бы они, подобно римлянам, имели укрепленный лагерь), является простой риторической фантазией.

 По Ламберту выходит, что многие воины, якобы, остались на северном берегу Унструта и скорее слышали о поражении, чем о сражении. Исход сражения все же колебался в промежутке от полудня до 9 часов вечера и был решен только благодаря вступлению в бой новых частей Генриха. Уже достовернее звучит это место у Бруно, который повествует, что сражение было ожесточенным, но очень коротким, так как саксонцы потеряли только трех, король (по словам Бруно) - 8 знатных воинов.

 Ламберт сообщает, что в бою погибло много дворян из Швабии и Баварии, но это так же неправдоподобно, как и его перечисление тех немногих дворян, которые остались невредимыми.

 Представляется достоверным, что это сражение было чисто рыцарским и что самые знатные князья сражались впереди. Маркграф Удо Нордмарский будто бы нанес своему двоюродному брату герцогу швабскому Рудольфу (в дальнейшем король-соперник) такой удар по голове, что он остался в живых только благодаря крепкому шлему. Герцог вообще весь был покрыт синяками. Маркграф Баварский Эрнест был так тяжело ранен, что умер. С саксонской стороны в бою пал граф Гебгард Супплинбургский, отец будущего короля Лотара. Нельзя установить, была ли вообще пехота у короля. По словам Ламберта, саксонская пехота находилась во время сражения в лагере, - едва ли преднамеренно (ибо зачем же ее, в таком случае, взяли с собой, поскольку это не был простой обоз), а потому, что конные воины ринулись вперед и сражение сразу же было решено. По Бруно, большая часть саксонцев пустилась в бегство еще до начала сражения.

 Эту пехоту, которая в большом количестве была изрублена, считали крестьянским ополчением. Carmen de bello Saxonico (M. G., SS, XV, 2, 1231 г.) подробно рассказывает, как саксонские рыцари силой принуждают народ нести военную службу и как затем масса в свою очередь проникается воинственным пылом, землепашцы и пастухи отправляются на войну, выковывают оружие из своих инструментов и оставляют страну пустой. Между тем Ламберт считает саксонцев народом невоинственным: "Неотесанная чернь, более привычная к обработке земли, чем к военному делу, объединенная не воинским духом, а страхом перед начальниками, выступила в бой вопреки своим нравам и обычаям".

 Несмотря на эти показания, совершенно исключена возможность того, что саксонские князья хотели повести в бой крестьянское ополчение. "Carmen" является поэмой, фантастически рисующей события. Это особенно заметно в конце ее, где рассказывается, как после этой победы король, забирая города и крепости, опустошил всю Саксонию; только у немногих саксонцев оставалось какое-либо имущество - скот или пожитки. В действительности же король дошел с армией только до Гальбурштадта, лично отправился с небольшой свитой в Гослар и уже 1 июня вернулся обратно117. Если мы соответственно этому сократим сообщение о всеобщем призыве, то мы можем его истолковать в том смысле, что саксонские князья посадили на коня помимо своих рыцарей также некоторых других годных воинов, особенно же подкрепили себя необычным числом пеших оруженосцев и для этой цели призывали, снарядили и взяли в поход многих еще не испытанных в боях.