Величина в га. Было занято
Лагерь Цезаря на Эн 41 8 легионами
Лагерь Цезаря перед Герговией 35 6
Лагерь Цезаря у Мон С. Пьер 24 4
Лагерь у Бонна 25 1 с всп. войс.
Лагерь у Нейса 24 1
Ламбезис в Африке 21 1
Лагерь перед Карнунтом 14 1
Кессельштадт 14 —
Гора св. Анны (С. Аннаберг) 71 —
Нидер-Бибер 5 1 ког. и 2 отр.
Пферинг 4 500 человек
Фридберг 3 1 000
Заальбург 3 —
Вейсенбург 3 500 человек
Большая часть пограничных крепостей, за исключением самых маленьких, обладала площадью, величина которой колебалась от 1S до 3S га. Обыкновенно их гарнизон состоял из одной когорты или из одной алы в 500 человек. Этот гарнизон в военное время усиливался до 1 000 человек в тех крепостях, которые были больше и которые подвергались большей опасности58.
Если мы сравним эти цифры, то они обнаружат значительные различия. В лагерях Цезаря на один легион приходится приблизительно 6 га, следовательно, по одному гектару на 1 000 человек. А в крепостях эта цифра увеличивается в три-четыре и даже восемь раз. И это вполне естественно. В лагере во время полевой войны приходится по возможности тесниться друг к другу. А в постоянной крепости уже есть возможность несколько более широкого размещения, но всегда лишь до такой степени, чтобы хватало гарнизонных войск для защиты крепости, причем, конечно, необходимо было учитывать не только величину крепости, но и многие другие обстоятельства59.
Итак, если мы возьмем в качестве примеров Бонн, Нейс и Ламбезис, то увидим, что для защиты постоянного лагеря размерами в 20-25 га требовалось приблизительно около одного легиона. Что же касается Ализо, то, принимая во внимание условия, в которых находилась эта крепость, где земляная постройка была в самом угрожаемом положении, мы должны признать, что такого гарнизона было слишком мало. Даже самый маленький лагерь размером в 18 га должен был здесь иметь постоянный гарнизон не менее 1S легионов.
Когда мы говорили о самом маленьком из лагерей, то, пожалуй, допускаем слишком много, так как совершенно ясно, - как, впрочем, признал и сам Шуххардт, - что здесь повторяется одно и то же расположение с очень небольшими изменениями. Именно это повторение является для Шуххардта аргументом в пользу того, чтобы назвать это место Ализо, так как нам известно, что именно с Ализо дело обстояло таким образом. Если мы к тому же примем, что пристань со своими постройками и крепость на горе св. Анны должны были быть заняты войсками, то необходимо было все войско Вара, состоявшее из трех легионов, для защиты этих сооружений, так что тем самым уже не оставалось свободных войск для образования полевой армии.
Упустив из виду уяснить себе значение этого вывода, вытекающего из его гипотезы, Шуххардт сам оказался виновным в том, что наряду с Хальтерном появился другой конкурент в лице лагеря в Оберадене, окружность которого равняется почти 25 км.
Судя по приведенным нами выше размерам лагерей Цезаря, даже в самом небольшом из лагерей нашлось бы достаточно места для размещения трех легионов. Но так как мы должны признать, что этот лагерь был постоянным и, по всей вероятности, зимним лагерем, где обычно предоставляют войскам больше места и большие удобства, то, очевидно, в этом меньшем лагере были расположены лишь два легиона, а может быть, всего лишь один легион. Но большой лагерь при Хальтерне и лагерь при Оберадене могли укрыть три легиона, и эти лагеря пылкий исследователь смог объявить крепостью с постоянным гарнизоном. Нужно ли еще добавлять, что, не говоря даже о том, какие громадные гарнизоны должны были поглощать эти лагеря, занимаемое ими огромное пространство было совершенно бесцельным? Для чего они могли служить? Если подходила полевая армия, то она сама себе воздвигала лагерь. А при сооружении крепости важнейшим законом было сжать как можно теснее кольцо укреплений, чтобы легче было их защищать. Между крепостью и лагерем существует не количественное, но принципиальное различие: в крепости размеры гарнизона зависят от протяжения укрепленной линии, а в лагере протяжение укрепленной линии зависит от размеров войска.
То, что было открыто в Хальтерне и Оберадене, это не крепости, а лагеря, зимние лагеря.
Когда римляне покидали такой зимний лагерь, то не представлялось необходимым ни оставлять в нем гарнизон, ни его разрушать. Ведь германцы не могли им воспользоваться. Если бы германцы захотели укрепиться в таком лагере, то при высоком искусстве римлян вести осаду они скорее попали бы в их руки, нежели Верцингеторикс в Ализо. А если бы римляне сами захотели снова занять своими войсками то же самое место и германцы со своей стороны разрушили бы его, то все же можно было бы довольно быстро восстановить земляные укрепления.
Теперь остается разрешить вопрос о том, носила ли название Ализо та большая крепость на горе св. Анны, которая занимает пространство в 72 га. Собственно говоря, нет никакой необходимости снова подвергать исследованию этот вопрос, так как это утверждение уже больше никем не выдвигается. Защитники Хальтерна, обосновывая свое мнение, всегда исходят из больших лагерей, рисуя яркими красками живую картину римской военной жизни так, как она представляется во всей своей полноте и во всей своей сочности взору исследователя, возбуждая и вместе с тем покоряя его воображение. Но при наличии таких контраверз необходимо, - и мы не должны бояться делать этого, - проверить все те свидетельства источников, в которых говорится о крепости на Липпе и о которых мы уже высказывались выше, с тем чтобы установить, могут ли относиться эти свидетельства к данному месту.
Когда Друз выступил против сугамбров, пишет Дион Кассий, то он их не обнаружил в их стране, так как они в это время шли походом на хаттов. После этого Друз дошел вплоть до самого Везера.
Шуххардт истолковывает это таким образом: "Двинувшись в поход против хаттов, они тем самым избегли первого натиска еще свежих римских войск". Следовательно, когда какой-либо народ в своей собственной стране подвергается нападению неприятеля, располагающего превосходными силами, то "избежать" его можно, быстро начав какую-либо другую войну, причем первый нападающий окажется настолько любезным, что отнесется с полным уважением к этой стратагеме и со своей стороны, вместо того чтобы хорошенько ударить на врага, двинется в какую-либо иную сторону. К тому же вся страна сугамбров тянется в длину не более, чем на десять миль.
Ведь могло быть одно из двух: либо Друз хотел покорить лишь пограничные германские племена, и тогда остается непонятным, почему он не использовал той возможности, которая ему представлялась в стране сугамбров, либо же он планировал большую войну против германцев, взятых во всей их совокупности, и тогда, конечно, он не удовольствовался бы основанием крепости в шести милях от границы, что не могло быть результатом такого крупного похода. И как подчас ни бывают хвастливы римские писатели, все же тот источник, которым пользовался Дион, не мог бы основание такой крепости изобразить в качестве великого подвига, совершенного "на страх" вражеским племенам.
Не менее неправильно и представление о том, что римляне хотели себе здесь построить укрепленную и безопасную переправу через Липпу. Для чего им была нужна такая переправа? Разве германцы могли им помешать в любом месте перейти такую маленькую речку, как Липпа? И разве римляне не могли с самого начала продвигаться либо по правому, либо по левому берегу этой реки так, как они это считали для себя в данном случае удобным? Ведь совершенно дилетантским является представление о том, что армия, значительно превосходящая противника своей численностью в открытом поле, должна, для того чтобы перейти через такую речку, как Липпа, прикрыть переправу посредством крепости.
