— Саманта, красавица моя… — Он смотрел на ее лицо озаренное светом свечи. — Ты ничуть не изменилась.

— Я не…

— Тсс. Я знаю. Ты сон. Ты мне часто снишься, — и Лоувелл погладил пальцем ладонь Никки. — Я думал, что смогу разлюбить тебя, но у меня ничего не вышло. Каждый раз, как я вижу твою дочь, я думаю о тебе и вспоминаю…

— Но я…

Он не обратил внимания.

— Послушай, неужели ты не понимаешь? Я тогда отослал тебя к Сайресу потому, что не хотел разрушить твою семью. Это было так тяжело! — Лоувелл прикрыл глаза и слабо улыбнулся. — А ты решила, что я тебя не люблю. Ты ошиблась, Саманта. Бог мой, как ты ошиблась!

Его пальцы разжались — он снова впал в забытье.

Никки сидела, глядя на Лоувелла. Ей никогда не приходило в голову, что этот человек, быть может, любил ее мать. Она бережно высвободила руку и поправила на нем одеяло. Да, конечно, они предали ее отца, но Герман Лоувелл мучился от сознания этого до сих пор.

А может, Саманта тоже любила его? Мало того, что он красив — он был окружен ореолом власти и богатства. Такой женщине, как Саманта, трудно было устоять перед ним, И ее связь с Германом Лоувеллом вдруг показалась Никки не такой уж порочной.

Герман Лоувелл прожил еще два дня, а потом скончался — спокойно, во сне.

Его похоронили на кладбище у Ивового ручья, неподалеку от Сайреса Чендлера. Крохотный погост был забит народом: на похороны сошелся весь город, были люди и из других мест. Скотоводы съехались издалека, чтобы отдать последний долг другу.

Питеру и Лиане скоро надоели косые и злые взгляды. Косились на них многие: как же, он глухой, а она китаянка! Поэтому сразу после похорон они отправились домой вместе с Эмили.

Никки тоже была бы рада присоединиться к своим, но Аманда цеплялась за нее как утопающий за соломинку. Все эти богатые, влиятельные люди и их супруги приносили Аманде свои соболезнования и выражали ей совершенно искреннее сочувствие, но она была безутешна.

После похорон были большие поминки на ранчо. Женщины, по обычаю, наготовили много еды, и все сошлись помянуть Германа Лоувелла.

Никки с детства не бывала в этих уютных комнатах, и теперь ее поразила красота дома. Даже теперь, когда по нему слонялись толпы посторонних, дом сохранял свое спокойное достоинство, которое так нравилось Никки: Приятный был дом. В нем не было этого суетливого нагромождения мебели, которое так любили богатые викторианцы.

Никки вспомнился разговор с Леви. Он говорил, что, если бы ранчо Лоувелла продавалось, золота Сайреса хватило бы на то, чтобы его купить. Чем больше Никки думала об этом, тем больше нравилась ей эта идея. В этом доме хватило бы места и ее ребенку, и тем, что появятся у Питера с Лианой. А на полученные деньги Аманда могла бы уехать куда захочет. Это разрешило бы все проблемы.

«А дало бы это отца твоему ребенку?» — подумалось ей. Но Никки тотчас отбросила эту неприятную мысль вместе с другой: что Леви Кентрелл охотно поселился бы именно в таком доме. Радость Никки слегка поугасла, но идея осталась. Никки с трудом сдерживалась до ухода гостей. Но потом решила помолчать: такое несчастное лицо было у Аманды.

— Никки, можно я у вас поживу? — она оглядела пустые комнаты и передернулась. — Понимаешь, не могу я оставаться здесь, когда его нет.

Никки вспомнила, как сама просила тетю Эмили переселиться в комнату Сайреса, и кивнула.

— Знаю, Аманда, знаю, — она сглотнула ком в горле и обняла подругу. — Живи у нас сколько хочешь, мы тебе будем рады.

Через два дня Никки предложила Аманде продать ранчо. Аманда, понятно, отнеслась к этому несколько скептически.

— Откуда у тебя такие деньги?

— Не беспокойся, деньги найдутся.

— А где ты их возьмешь?

— Она получила наследство, — объяснила тетя Эмили, оторвавшись от своей штопки. — Никки не знала о нем до тех пор, пока ее отец не скончался.

— Ну так что, продашь мне ранчо? — снова спросила Никки.

— Ой, я даже не знаю. Жить там мне не хочется, но имею ли я право продавать это ранчо? Папа ведь в него всю жизнь вложил. — Аманда подошла к окну и выглянула на улицу. — Мне надо подумать.

— Понимаю, — тихо ответила Никки. — Я не буду тебя торопить.

«А это еще кто?» — удивилась Никки. Она перестала развешивать белье и приставила ладонь козырьком к глазам, пытаясь разглядеть всадника, мчащегося по дороге. Потом встревоженно бросилась к дому. Кто бы это ни был, он ужасно торопится. Она была уже у самого дома, когда всадник осадил коня рядом с ней. Никки увидела молодого человека, лицо которого было ей смутно знакомо. Волосы его растрепались, он тяжело дышал после скачки.

— Аманда не сказала вам, куда она уехала?

— Аманда? — его выговор удивил Никки не меньше, чем его вопрос.

— Ну да, Аманда Лоувелл, — нетерпеливо пояснил он. — Вы не знаете, где ее можно найти?

— Так она…

— Чарльз?

Никки обернулась. Аманда стояла на крыльце, широко распахнув глаза и прижав кончики пальцев к полураскрытым губам.

— Аманда! Слава Богу! — С этими словами молодой человек спрыгнул с лошади. Не успела Никки сообразить, что это не кто иной, как Чарльз Лафтон, как он взбежал на крыльцо и стиснул Аманду в объятиях. — А я уж боялся, что потерял тебя. Ваш дом заколочен. Я спрашивал в городе — мне сказали, что твой отец умер, а где ты — никто не знает.

— Но, Чарльз, я не понимаю… — Аманда не договорила, ее слова были прерваны страстным поцелуем.

Никки стояла, разинув рот, и смотрела, как Аманда обвила руками шею Чарльза и поцеловала его в ответ. Никки пришла в себя, лишь когда Питер похлопал ее по плечу.

«Мы им мешаем».

Никки кивнула, и они ущли в кухню.

Когда Аманда и Чарльз Лафтон наконец присоединились к ним, прошло немногим меньше часа. Аманда радостно зарделась, а Чарльз выглядел еще более растрепанным, чем раньше.

Аманда сразу взяла быка за рога.

— Никки, ты не раздумала покупать ранчо?

— Нет… — Никки была удивлена таким вопросом.

— Тогда можешь купить. — Аманда покосилась на Чарльза, потом снова посмотрела на Никки. — Но должна тебя предупредить. Чарльз говорит, что дни «коровьих баронов» сочтены, и через год ранчо в Вайоминге не будет стоить ни гроша.

Лицо у Чарльза вытянулось. Что за нелепая откровенность! Никки скрыла усмешку.

— Ты знаешь, Аманда, мы все равно не собирались заниматься скотоводством. Мы земледельцы. Так ты поэтому решила продать ранчо?

— Нет. Потому что Чарльз приехал. — Аманда вспыхнула и опустила глаза. — Мы поедем в Англию и там поженимся. Чарльз хочет, чтобы мы непременно обвенчались в их семейной церкви в Кенте. Мы уедем сразу, как только я найду себе компаньонку.

— Ну что ж, поздравляю! — Никки искренне радовалась за подругу, но при этом ощущала в душе какую-то пустоту. А вот она сама упустила свое счастье! — Тогда нужно побыстрее заключить сделку, чтобы вы могли отправиться в путь! — весело сказала она. Ее улыбка была натянутой, но никто этого не заметил.

На заключение сделки ушел почти месяц. Главная проблема была в том, чтобы выяснить, сколько скота еще принадлежало ранчо Лоувелла. Они целыми днями объезжали пастбища, собирая коров и телят. Наконец сошлись на том, что Никки заплатит за тот скот, что удалось собрать, а остальных получит даром. Правда, Чарльз Лафтон и Питер возражали: каждый из них боялся, что его сторона останется в убытке, — но женщины не обращали на них внимания.

Никки с Амандой вместе обошли дом, решая, что останется здесь, а что Аманда заберет с собой. Поскольку вкусы у них были абсолютно противоположные, раздел оказался делом нетрудным. Аманда взяла себе все, что Никки сочла аляповатым и чересчур пышным, а то, что Аманда отвергла как простоватое и скучное, как раз понравилось Никки. То, что не понравилось ни той, ни другой, они решили продать.

Однажды они вместе рылись в комнате позади кабинета Лоувелла. Вдруг из глубины большого шкафа послышался голос Никки: