— Возможно, к весне ты будешь думать иначе, — Леви провел тыльной стороной ладони по щеке Никки. — Дело это нелегкое, а у меня при себе еще две книги.

Никки посмотрела на Леви. Глаза ее стали глубже и темнее.

— Мы тебя сегодня не ждали. Как хорошо, что ты вернулся.

— Я тоже рад.

— Мне тебя не хватало. Питер такой скучный стал с тех пор, как женился, с ним даже не поспоришь как следует.

— Что ж, — усмехнулся Леви, — приятно знать, что тебя так ценят. — Он неохотно опустил руку. — Ну и где же эта раскладушка?

— Что? Ах, раскладушка! Вот она.

Миг близости прошел, но память о нем долго грела душу им обоим.

Для большинства людей эта зима была вереницей кошмарных метелей, морозов и сугробов в пятьдесят футов высотой. Заслонив глаза закопченными стеклами, чтобы сверкание снегов не слепило глаза, Питер с Леви каждый день не меньше часа проводили на ручье, долбя проруби, чтобы скот мог напиться. Они поставили телегу, в которой возили сено, на полозья и отвозили корм маленькому стаду. А иногда разыгрывалась такая непогода, что нельзя было выбраться наружу. В такие дни они по веревке добирались до сарая и кормили скотину, что стояла в хлеву, а за прочих оставалось только молиться.

И все-таки эта зима была хорошим временем, по крайней мере для тех пятерых, что зимовали в хижине Чендлеров. У фермеров только зимой бывает свободное время, и эта зима — не исключение.

Окончив дневные дела, Никки садилась за чтение. Позднее к ней присоединился Питер — он тоже решил учиться грамоте. Между ними началось соревнование: кто первым одолеет книгу. Конечно, не обходилось без болтовни, шуточек и смеха. И все же Леви, был поражен, как быстро продвигались вперед его ученики. Начальную книгу первым закончил все же Питер, зато Никки отыгралась на второй.

По вечерам женщины шили, а Питер и Леви занимались резьбой по дереву. Леви часами корпел над столбиками, подлокотниками и полозьями для кресла-качалки, а Питер вырезал скульптуру в свадебный подарок жене. Видя, как под его пальцами постепенно вырисовываются прекрасные черты Лианы, Леви понял, что у молодого человека настоящий талант.

После долгих уговоров Питер наконец вытащил все, что он сделал за многие годы. Лева был поражен — до того это было красиво. Начал Питер с фигурок птиц и животных, потом попробовал свои силы в изображении людей — Сайреса, Никки, Лоувелла и его дочери.

Леви особенно полюбился один из портретов Никки. Питеру удалось уловить детскую суть, которая до сих пор жила во взрослой женщине. Это был портрет любимой, который Леви носил в сердце.

— Ну и что, что январские оттепели всегда предвещают снегопады? — Никки уперла руки в бока и в упор смотрела на Леви, который мирно потягивал свой кофе. — Тем более нужно воспользоваться хорошей погодой и съездить в город, пока можно.

Леви знал, что, когда Никки в таком настроении, спорить с ней бесполезно. Но, может, все-таки удастся убедить?

— Как же мы поедем? Для повозки снег слишком глубокий, для саней — чересчур рыхлый.

— Значит, поедем верхом. Возьмем Сэма как вьючную лошадь. Слушай, Кентрелл! Я знаю, что это небезопасно, но ведь это первая оттепель с самого ноября. Если мы сейчас не съездим за припасами, другого случая может не представиться.

— Ну да, и возвращаться придется в метель. Если вообще найдем дорогу.

— Ты вчера говорил то же самое, а сегодня, смотри, погода еще лучше, — Никки кивнула в сторону окна. — Вон, даже с крыши капает. Чего тебе еще?

— Все, сдаюсь. — Леви поднял руки. — Едем. Но имей в виду, что я согласился только потому, что иначе ты поехала бы одна. — Он встал и решительно направился к двери. — Давай собираться.

Никки радостно подпрыгнула и бросилась за ним.

Поездка оказалась еще труднее, чем говорил Леви. Лошади проваливались по самое брюхо, то и дело приходилось объезжать высоченные сугробы.

Из-за оттепели дорога сделалась только хуже: верхний слой снега подтаял, а воде стекать было некуда, и она собиралась в большие лужи. Дорога заняла часа четыре — притом, что обычно до города было полчаса езды.

Они купили мешок муки, мешок сахару, пакет кофе и кое-чего еще и сразу отправились обратно. Никки не согласилась даже посидеть у миссис Адамс. По небу бежали обрывки темных облаков. Примерно через час начало холодать.

Никки взглянула на небо.

— Как ты думаешь, долго еще до снегопада?

— Трудно сказать, — обернулся к ней Леви. — Что, боишься? Сама ведь напросилась! Назад теперь не вернешься.

— А кто говорит, что надо вернуться? — вспыхнула Никки, уязвленная его тоном. — Я просто спросила, когда может начаться снегопад. Ты ведь целую неделю предсказывал погоду, я думала, ты знаешь, вот и спросила.

Леви отвернулся. Хорошо, что она разозлилась — теперь не испугается, если их захватит метелью. Он посмотрел на небо. Господи, хоть бы добраться домой до снегопада!

Крупные хлопья начали падать на землю, когда они с Никки въезжали во двор. У дверей их встретил Питер. На лице у него было написано явное облегчение.

«Мы уж боялись, что придется вас разыскивать».

— Глупости! — Никки гордо прошествовала мимо. — Чего тут бояться, подумаешь, несколько снежинок!

— Пока бояться нечего, — сказал Леви, — но ведь я был прав насчет метели!

— А все-таки мы успели съездить в город и вернуться до непогоды. Ты еще припомнишь это, когда будешь пить кофе со свежим хлебом.

Питер посмотрел на Эмили и Лиану и возвел глаза к небу.

«Ни один из них не чувствует себя правым, вот и бесятся оба», — заметил он.

Метель принесла с собой морозы. Ферме они не нанесли особого вреда, но для открытых пастбищ это была катастрофа. На подтаявшем снегу образовался толстый скользкий наст. Скот, содержавшийся на вольном выпасе, не мог добраться до травы и оказался обречен на голодную смерть. Коровы бродили по прерии, разыскивая пищу и воду.

Там, где наст был потоньше, коровы проваливались на каждом шагу, и острые края раздирали им ноги в кровь. Многие забредали в овраги и каньоны, где были самые глубокие сугробы, другие натыкались на изгородь и останавливались. Не в силах идти дальше, они сбивались в кучки, ожидая смерти.

Обитатели фермы не знали покоя от душераздирающего мычания голодной скотины, сбившейся у изгороди. Когда наступала тишина, было еще хуже: это означало, что несчастные животные мертвы. Тишина длилась до тех пор, пока к изгороди не прибивалось очередное стадо.

Питер не слышал воплей скотины, но и он видел эти живые скелеты, когда они с Леви ходили кормить свое небольшое стадо. Поэтому его лицо приобрело то же тоскливое выражение, что и у остальных.

— Господи! Я больше не выдержу! — простонала Никки однажды вечером, зажимая уши, чтобы не слышать мычания коров на пастбище. — Неужели нельзя их накормить?

Леви опустил ножку от качалки, которую он зачищал наждаком, и сочувственно посмотрел на нее.

— Никки, ну ты же знаешь. Сейчас только середина февраля, а мы уже скормили все сено, что было в стогах. Если к первому марта зима не кончится, нам самим может не хватить сена. Нельзя так рисковать.

— Да знаю я! — Никки скрестила руки на груди и заходила по комнате. — Но ведь это так жестоко: просто сидеть сложа руки. Вот бы все эти скотоводы передохли с голоду! Они это заслужили.

— Никки! — Эмили ужаснулась столь нехристианскому пожеланию.

— Нет, правда! Как я их всех ненавижу!

— Никки, они ведь не хотели этого. — У Леви дернулась щека.

— Ну да, конечно! Такие, как Герман Лоувелл, просто хотят, чтобы все шло по-старому. А ведь пастбища не могут прокормить столько скота. Но им плевать. Любому дураку ясно, к чему это приведет, а они и внимания не обращают. В эту зиму все равно случился бы мор, даже если бы она была мягкая.

— Не все скотоводы виноваты.