— Это все потому, что комиссия в акте ревизии указала, что он слишком свободно распоряжается молоком и поросятами, принадлежащими хозяйству МТС. Теперь каждый литр учитывается и государству сдается все, что следует. Обжегся на молоке, сейчас дует на воду. Ничего, Лидум, все опять наладится, найдет правильное применение своему усердию и Драва. А ты напрасно отказываешься от помощи — не тебе она нужна, а общему делу, государству, советскому народу. Лучше посмотри, как растет наш новый машинный сарай. Недельки через две закончим. Осенью ни один болтик не останется под открытым небом, а скоро мы получим несколько новых «СТЗ-НАТИ» и две молотилки. Для механической мастерской обещают в третьем квартале новый токарный станок, тогда мы сможем изготовлять самые сложные детали и своими силами производить капитальный ремонт. Здорово?

— Скоро у вас здесь будет настоящий ремонтный завод, — засмеялся Айвар.

— Должен быть. Придет время, и мы здесь на месте будем пользоваться всеми благами цивилизации. А главное, у нас появятся новые люди, с более широким кругозором. Они же растут не по дням, а по часам, и скоро им понадобятся в домах другие потолки — старые станут слишком низки. И это время не за горами. Скоро новая жизнь постучит в наши двери, уже слышны шаги. Вот почему мы не можем сегодня обижаться, если Драва не дает рабочих и не разрешает лаборатории делать анализы; у нас просто нет времени обижаться и дуться — надо спешно мостить большаки для завтрашнего дня, по проселку он прийти не сможет. О Драве не беспокойся, он тоже станет другим; если хочешь знать, его не приходится ни тащить, ни толкать — только нужен подход, надо уметь с ним говорить, вот и все. Человек любит, чтобы с ним считались, а разве это плохо? Это его право, ведь он отвечает за дело.

— Я ничего не говорю, — сказал Айвар. — Только иногда зло берет, когда человек не хочет понять очевидных вещей.

— Вот те на: произошла маленькая заминка, не получилось так, как хотелось и как, может быть, было необходимо, — и сразу же заело. Как же мы построим коммунизм, если будем так легко огорчаться из-за малейшей неудачи? А ведь для этого требуется совсем другая выдержка и терпение, чем при осушке Змеиного болота.

— Ты прав, товарищ Финогенов… — согласился наконец Айвар. — Мне надо научиться стать выше мелочей… быть терпеливее.

— Я полагаю, что ты уже научился, — улыбнулся Финогенов, — только иногда тебе надо оглядываться на себя…

Они зашли в клуб. Там сейчас не было ни души. Остановились у последнего номера стенной газеты «Острый лемех». Одна карикатура высмеивала молодого тракториста, который после хороших показателей на осенних работах почил на лаврах и проспал весну; все его товарищи давным-давно в поле — у кого выработано тридцать процентов сезонного плана, у кого CjpoK, a y одного все пятьдесят, а тот все не может проснуться: ведь у него сто восемнадцать процентов… правда, за прошлый год. Несколько критических заметок посвящалось администрации; в литературном отделе было напечатано несколько довольно гладких стихотворений — в МТС был свой поэт, — а передовицу о новых задачах коллектива написал Финогенов.

— Наш «Острый лемех», конечно, еще совсем не так остер и пашет недостаточно глубоко, но с каждым номером режет все лучше, — сказал Финогенов. — Сначала нельзя было найти рабкоров, а сейчас от них отбою нет. С людьми надо работать. Если человек проявит какие-нибудь способности, надо обратить внимание, подбодрить его, сказать в глаза и про ошибки. Иногда человек и сам не знает, на что способен. Надо укрепить в нем веру в себя, заинтересовать, помочь развить свои дарования.

— Как ты на все находишь время? — удивился Айвар.

— Надо находить, ведь для этого партия и прислала меня сюда.

— Не отнимаешь ли ты работу у волостного парторга?

— Только помогаю. Работы всем хватит.

В конце беседы Финогенов спросил вдруг Айвара:

— Что ты скажешь, если мы попросим тебя прочесть несколько лекций о новейших достижениях советской' агрономической науки? На профессиональных лекторов нам пока надеяться нечего. Надо тебе дать какую-нибудь общественную нагрузку.

— Можно, — согласился Айвар. — Только я не знаю, как получится, — никогда не выступал в роли воспитателя.

— На фронте батальоном командовал? — напомнил Финогенов. — Своих стрелков воспитывал? Он не знает, как у него получится… Не беспокойся, товарищ Лидум, профессорской сноровки с тебя никто не требует.

И они договорились, что Айвар подготовит несколько лекций.

На собрании присутствовало человек тридцать: коммунисты и комсомольцы Пурвайской волости, несколько работников волисполкома, старший агроном Римша, директор неполной средней школы Жагар и председатель правления мелиоративного товарищества Мурниек.

Собрание происходило в зале заседаний волисполкома, председательствовал Регут, которого прозвали «старым» Регутом, чтобы не смешивать с его сыном Индриком. Протокол писал Жагар. На повестке дня стоял один вопрос: подготовка к работам по осушке Змеиного болота.

Повесив на стену план местности, Айвар ознакомил участников собрания с некоторыми общими соображениями, которые положила в основу работы бригада по исследованию болота.

— Инициатива принадлежит крестьянам Пурвайской волости, и это вполне естественно, потому что как раз их земли больше всего страдают от избытка воды. Поэтому вначале задание было составлено, исходя из интересов пурвайцев и только в объеме нашей волости. Теперь, когда бригаде вполне ясны основные направления отвода излишних вод к бассейну Даугавы, первоначальное задание больше не соответствует нашим требованиям и государственным интересам.

— Вот тебе и раз, уже не соответствует! — воскликнул Мурниек. — Опять начнем мудрить и топтаться на месте, а болото будет по-прежнему затоплять нас. Нам не философия нужна, уважаемый товарищ, а работа.

— Потерпи, Мурниек, дай Лидуму высказаться, — прервал его Регут.

— Да, оно уже не соответствует государственным интересам… — продолжал Айвар. — Змеиное болото частично находится между Пурвайской и Айзпурской волостями. Процесс заболачивания происходит на территории обеих волостей — с этой стороны интенсивнее, чем у айзпурцев. Мы не можем осушить заболоченный массив, осуществляя все работы только на территории одной Пурвайской волости, часть вод надо отвести в озеро Илистое и оттуда по реке — к бассейну Даугавы. Следовательно, мелиоративные работы придется вести на территории обеих волостей, и в этом начинании должно участвовать население и нашей и Айзпурской волости. Я думаю, что будет не трудно убедить айзпурцев, они ведь так же заинтересованы в осушении Змеиного болота, как и мы.

— Это другое дело! — снова воскликнул Мурниек. — А то я подумал, что ваша изыскательская работа не годится и все надо начинать сначала.

— Вся проделанная работа годится, ничего не делалось зря, — сказал Айвар. — Иначе бы в наших руках не было ключа к решению основного задания. Вот где он… — и Айвар указал на плане извилистую линию. — Это русло реки Раудупе. Много десятков лет тому назад все ее воды текли по этому руслу к притоку Даугавы. Тогда и Змеиного болота не было. Существовало только небольшое болотце. Когда на Раудупе построили мельницу и высокую плотину, вода в реке начала накапливаться и постепенно стала проклятьем для всей окрестности. Наша задача состоит в том, чтобы восстановить этот естественный сток — и с болотом будет покончено. По сравнению с первоначальным вариантом длина главного отводного канала сократится наполовину, а стоимость мелиоративных работ значительно уменьшится. Все это будет закончено к осени будущего года. Вот пока и все, что можно доложить о работе исследовательской бригады.

Участники собрания встали и некоторое время рассматривали план осушения местности.

— Гм… — пробормотал Драва. — Нельзя сказать, что ничего не сделано. Лежебоками их не назовешь.

— А мы им почти ничем не помогли, — добавил Финогенов. Драва покраснел и отошел в сторону. Потом он подошел к Айвару и тихо заговорил: