— Все расскажу, но отложим разговор до вечера, — ответил Айвар. — Чтобы не терять времени, я хочу пойти сейчас в волисполком, повидаться с председателем и парторгом. Мне нужна их помощь. Когда вернусь, буду в твоем распоряжении хоть до утра.

— Ты спешишь, как на пожар или на свидание, — усмехнулся Драва. Вдруг, вспомнив о чем-то, он хлопнул себя по лбу и посмотрел на Айвара с лукавой улыбкой. — Ну, конечно, свидание! Только сейчас дошло до меня. Ведь ты, кажется, здешний?

— Я вырос здесь…

— Ну да. А парторг тоже из местных жителей. Всю войну прослужила в нашем полку. Незачем и спрашивать, знаешь ли ты Анну Пацеплис. Она сейчас здесь парторгом.

Айвар покраснел и смутился.

— Знаю, — ответил он Драве. — И это хорошо. Она нам во многом поможет при выполнении задания министерства. До свидания, товарищ Драва…

— До свидания, Tay… Лидум…

Драва смотрел в окно вслед Айвару, торопливо шагавшему по двору, пока тот не скрылся за постройками.

«Отчего ты покраснел, когда я упомянул про Анну Пацеплис? — мысленно спрашивал Драва. — Если человек краснеет, значит ему хочется что-то скрыть от посторонних глаз. Молодые люди, хорошие знакомые, боевые товарищи… ничего удивительного, если между ними началось что-то такое…»

Драва вышел и направился к кузнице, где с утра до вечера кузнец грохал по наковальне, наваривая лемеха плугов.

Айвар сидел в небольшой светлой комнате на старом, скрипучем стуле и смотрел через письменный стол на милое лицо Анны. Девушка была в темно-синей юбке, в пестром шерстяном джемпере, плотно охватывающем фигуру. Только маленькие высокие сапоги свидетельствовали о ее неспокойной жизни, о постоянных путешествиях по дорогам волости.

Они еще и разу не говорили друг с другом так долго, как сегодня. Анна рассказывала Айвару о своей работе в волости, о первых ростках новой жизни, которые уже взошли и обещали хороший урожай, говорила о яростном сопротивлении кулаков и подкулачников каждому начинанию Советской власти. Только об анонимных письмах и выстреле зимней ночью она не обмолвилась ни словом.

Потом пришла очередь Айвара рассказать все, что он знал про общих знакомых по Латышской гвардейской дивизии: где кто живет, что делает, кто демобилизовался и кто остался в армейских кадрах.

— Ну, а что ты сам делал это время? — спросила Анна.

— Работал и учился, — ответил Айвар. — Сразу после демобилизации поступил на работу в Управление мелиорации… С прошлой осени учусь на заочном отделении Сельскохозяйственной академии.

— Ты что, хочешь остаться в аппарате министерства, стать кабинетным работником?

— Это меня не прельщает. Я бы с удовольствием перевелся куда-нибудь в уезд, заведующим сельскохозяйственным отделом уисполкома или агрономом. Через некоторое время, возможно, так и сделаю.

— В какой-нибудь уезд, все равно куда… — задумчиво произнесла Анна. — А тебе не хочется работать в родных местах?

— Именно потому я и приехал сюда. Я останусь тут до поздней осени, хотя в другом месте жить мне было бы гораздо спокойнее. Не тащилось бы за мной прошлое приемного сына Тауриня… Никто бы не удивлялся, не попрекал…

— И ты еще думаешь о попреках? — Анна встала, подошла к Айвару и кончиками пальцев коснулась ленточек орденов и медалей, которые в два ряда — по четыре в каждом — были приколоты на его груди, затем погладила золотые и красные ленточки ранений на правой стороне груди и сказала: — Разве они ничего не значат? Если кто-нибудь и начнет болтать о твоем прошлом, пусть посмотрит на них и подумает, за что их тебе дали. Но мне кажется, что ты сам слишком много думаешь о своем прошлом. Напрасно, гляди вперед, Айвар, ведь мы, советские люди, живем для будущего.

— Я пытаюсь это делать, Анна, но не всегда человек может приказать себе.

— Тебе что-нибудь известно о делах Тауриня при немцах и его бегстве?

— Все знаю. Только поэтому я ни разу не приезжал сюда. Теперь… теперь, наконец, я сбросил это грязное, мерзкое имя и вернул себе то, что мне принадлежало с рождения. Сегодня я опять Лидум, Айвар Лидум… и мне не стыдно смотреть в глаза любому человеку.

— Что делает твой отец… подполковник Лидум?

— С утра до поздней ночи в министерстве. В Риге у нас общая квартира, и когда Артур приезжает в командировку, он всегда останавливается у нас.

— Передай ему привет.

— Кому — отцу или Артуру?

— Конечно, отцу, Яну Лидуму… — Анна улыбнулась. — С Артуром я часто разговариваю по телефону. Ты сказал, что останешься здесь до осени?

— Да, буду работать по заданию министерства вместе с небольшой бригадой.

— Ваше задание — большой секрет?

— Об этом секрете я как раз и пришел посоветоваться. Мне нужна будет твоя помощь.

— Я слушаю, Айвар.

— Речь идет о подготовке проекта осушения Змеиного болота… — начал Айвар, серьезно глядя на Анну. — Министерство поручило нам произвести изыскательские работы на самом болоте и на прилегающей местности. До осени надо подготовить все необходимые материалы для технического проекта, чтобы будущей весной приняться за дело и наконец начать решительную борьбу с самим болотом.

— Чудесно, Айвар… — глаза Анны заблестели. Глубоко взволнованная, счастливая, она снова подошла к Айвару, схватила его руку и долго держала в своей. — Ты просто молодец, что берешься за такое дело. Ведь это моя давнишняя мечта. И теперь, я знаю, она исполнится. Спасибо. Желаю тебе всяческих успехов. Буду тебе помогать изо всех сил.

— Мне и сегодня нужна твоя помощь, — сказал Айвар.

— Слушаю, я в твоем распоряжении, — отозвалась Анна и снова села за стол.

— Мне хотелось бы по возможности скорее получить следующие материалы: какие крестьянские хозяйства хотят участвовать в этом начинании, какими материальными средствами, рабочей силой и транспортом располагает местное мелиоративное товарищество?

— Хорошо, Айвар. Все эти сведения ты скоро получишь. Это все?

— Пока все. Потом я буду беспокоить тебя чаще, но самая большая помощь потребуется следующей весной, когда начнем рыть канавы и каналы.

— Жаль, что тебе не требуется этой большой помощи сегодня. Но, может быть, это и лучше: я надеюсь, что к следующей весне в Пурнайской волости будет по крайней мере один колхоз.

— Тогда берегись, Змеиное болото! — засмеялся Айвар. — То, о чем не могли договориться несколько поколений единоличников, колхозники сделают в один год. Мельница на Раудупе нам уже не помеха.

Айвар был счастлив. Его радовал живой интерес Анны, блеск ее глаз, выступивший на щеках девушки румянец.

— Я буду тебя ждать на следующей неделе, — сказала Анна. — Нужные материалы начну собирать сейчас же.

…Вскоре после ухода Айвара к Анне пришел Жан и сказал, что поступает на работу в МТС. Директор Драва говорит, что к следующей весне тракторный парк увеличится вдвое и нужно будет много новых трактористов.

— Зимой поступлю на курсы и научусь работать на разных сельскохозяйственных машинах, — сказал Жан. — Не буду же я всю жизнь ходить за однолемешным плугом.

— Правильно сделаешь, — сказала Анна. — Тебе нужно учиться. В самом недалеком будущем жизнь поставит перед нами совершенно новые требования. Если мы не будем вооружены знаниями, то не поспеем за жизнью.

— Я стану учиться, Анна, больше не буду зря растрачивать свои силы в Сурумах. С меня хватит.

Анна посмотрела на брата ободряющим, полным гордости взглядом.