— Понимаю… — прошептал юноша. — Я горжусь тобою, мама. Мы всегда были хорошими друзьями. Теперь постараемся быть еще и хорошими товаришами.

Ильза прижала к груди голову Артура и поцеловала в лоб.

— Да, сын, будем товарищами.

Обоим казалось, что сейчас они стали гораздо ближе друг другу, чем до сих пор.

В усадьбе Урги жизнь шла по-старому: каждый год Тауринь делал новые приобретения для своего хозяйства, а часть денег помешал в банк на проценты. В коровнике теперь были только породистые коровы, в конюшне, рядом с рослыми тяжеловозами, били копытами и ржали от избытка сил два рысака, которых хозяин два раза в год отправлял в Ригу на ипподром. В батрацком доме каждую весну менялись жильцы. На смену латгальцам приходили батраки из Литвы и Польши, но и те больше года в Ургах не выдерживали. Только старый Лангстынь никуда не уходил, не мог расстаться с любимым садом и пасекой, созданными и взлелеянными его многолетним трудом. Возможно, что не только это удерживало седого садовника в Ургах, но об этом он молчал, и никому не могло прийти в голову, что здесь играет некую роль маленький Айвар. С первых дней мальчик подружился с садовником и нигде не чувствовал себя так хорошо, как в обществе Лангстыня. Зимой он целыми часами просиживал в мастерской у садовника и без устали наблюдал, как старый пасечник делает ульи и рамки для сот, а летом для него не было большего удовольствия, чем ходить за стариком по саду.

В Ургах у Айвара был еще один верный друг и хороший товарищ по играм — Инга, сынишка батрака Регута. Старый Лангстынь всячески покровительствовал их дружбе. Каждый день по нескольку часов Айвар учился под присмотром кухарки Ирмы, изредка с ним занималась даже Эрна Тауринь, но когда заданный текст был прочтен и страница тетради исписана буквами, ничто не могло удержать Айвара в комнате.

Весною Айвар вместе с Ингой исходил все окрестные рощицы и кустарники; они знали наперечет чуть ли не все птичьи гнезда вблизи усадьбы и под стрехами строений. Иногда они отправлялись вместе с подростком-пастухом на пастбище и помогали ему пасти большое стадо Тауриня; там, на просторе, можно было побегать, напрыгаться, покричать, а когда надоедало резвиться, ничто не мешало помечтать о далеких морях и южных странах, куда они обязательно отправятся, как только подрастут. Попугаи и пальмы, львы и крокодилы, красивые парусники среди океанских просторов и индейцы с головными уборами из орлиных перьев — кто из ребят в свое время не мечтал об этих далеких чудесах, простодушно веря каждой книжной картинке и услышанному рассказу. И Айвар с Ингой строили планы далеких путешествий, геройских подвигов, уверенные в том, что в их жизни не встретится такого препятствия, которого они — самые сильные и ловкие мальчишки на свете — не смогут со временем одолеть. Что будет не по плечу одному, то вдвоем они осилят шутя, надо только всегда держаться вместе, поэтому они торжественно поклялись в вечной дружбе; но ни один человек — даже старый Лангстынь — не должен был знать об этом.

Прошло с полгода, как привезли Айвара в Урги. Однажды Эрна и Рейнис Тауринь стали совещаться о дальнейшей судьбе мальчика.

— Память у него хорошая, — сказала Эрна. — Ученье дается ему легко. Посмотри, как красиво он стал писать буквы.

— Да, — согласился Тауринь, — паренек способный. А главное — здоров, как бычок, и растет не по дням, а по часам.

— Осенью ему надо идти в школу, — заметила Эрна. — Как ты думаешь, Рейнис, не лучше ли до того времени все решить?

— Мне кажется, дольше его испытывать не стоит, — согласился Тауринь. — Материал как раз какой нам нужен, а получится ли из него дельный парень, это зависит всецело от нас самих.

И вот было принято важное решение: усыновить Айвара. Вслед за тем Тауринь посетил некоторые учреждения и выполнил все формальности.

Как-то вечером Айвара позвали в охотничью комнату, где на стенах висели ружья и оленьи рога. Там его ждали торжественно серьезные хозяева.

Тауринь закурил папиросу, глубоко затянулся и, пристально посмотрев на Айвара, спросил:

— Ты знаешь, как тебя звать?

— Айвар… — ответил мальчик.

— Только Айвар? Больше имен у тебя нет?

— Айвар Лидум, — смутясь, прошептал Айвар.

Тауринь усмехнулся.

— Так тебя звали раньше, — пояснил Тауринь. — Теперь ты уже не Айвар Лидум, а Айвар Тауринь. Запомни это хорошенько, а свою прежнюю фамилию забудь навсегда. Повтори, как тебя зовут?

— Айвар Тауринь…

— Правильно, Айвар Тауринь. Теперь ты наш сын. Я твой отец, а это твоя мать. С этого дня ты будешь называть нас папой и мамой. Раньше у тебя были другие папа и мама, но оба они давно умерли и похоронены. Ты о них больше не думай, а во всем слушайся только нас — своих отца и мать. У нас тебе будет житься неплохо.

— Гораздо лучше, чем у прежних отца и матери, — добавила Эрна.

— Пока ты нас будешь во всем слушаться, тебе здесь всегда будет хорошо, — сказал Тауринь. — Никто не посмеет тебя тронуть, потому что ты теперь мой сын. Мы тебя вырастим хозяйским сыном. У тебя будут хорошие друзья, с которыми ты можешь играть. Все они будут хорошо одеты. С грязными мальчишками батраков ты дружить не должен — они тебе не ровня. Я пошлю тебя в школу и сделаю барином. Когда вырастешь, будешь носить красивый мундир айзсарга — такой, как на мне, — и у тебя будет своя винтовка и револьвер. А когда я состарюсь, все, что здесь есть, перейдет к тебе, ты станешь хозяином этой усадьбы. Только ты должен крепко любить нас, своих отца и мать, и быть нам благодарным, потому что мы тебя осчастливили. Ты до конца жизни сможешь жить в Ургах. Ты понял, что я сказал?

В знак того, что понял, Айвар молча кивнул головой. Немного погодя он встретился во дворе с Ингой и рассказал ему все.

— Мне всю жизнь придется прожить в Ургах, — поведал ему Айвар. — Как ты думаешь, Инга, хорошо это? Тебе бы понравилось?

— Нет, не понравилось бы… — задумчиво ответил Инга. — Ты никогда не сможешь поехать на юг, не увидишь ни чужие страны, ни индейцев. Это плохо.

— Это ужасно… — согласился Айвар.

Спрятавшись за каретником, они долго обсуждали создавшееся положение и поняли, что теперь им придется скрывать свою дружбу от приемных родителей Айвара. Чем больше они об этом думали, тем грустнее становилось обоим.

— Мы все равно навсегда останемся друзьями, — сказал Айвар. — Это ничего, что Тауриню… отцу не нравится. Мы будем встречаться, играть, говорить в лесу, тогда никто об этом не узнает.

— Можно и так… — согласился Инга.

И они действительно там и встречались — до самой осени, когда оба пошли в школу.

В школе Айвар познакомился с сынками окрестных хозяев, но ни с кем так не подружился, как с Ингой Регутом. Все эти избалованные, заносчивые и спесивые мальчишки привыкли свысока смотреть на бедных сверстников. Иногда Айвар в перемены участвовал в их играх и соревнованиях, но, заметив, что они и на него посматривают сверху вниз, отошел от них. Настоящим другом и товарищем Айвара оставался Инга Регут. Они сидели на одной парте, а после уроков вместе шли домой, вдвоем бродили по лесу и продолжали мечтать о будущем. Айвар всегда делился вкусными, густо намазанными маслом бутербродами с Ингой, но зато ему в свою очередь приходилось съедать половину скудного завтрака Инги, состоявшего чаще всего из куска ржаного хлеба, — иначе тот не соглашался брать его бутерброды.

Теперь супруги Таурини стали уделять больше внимания воспитанию Айвара. Эрна старалась привить мальчику хорошие манеры, которым сама научилась у образованных людей. Ни разу Айвар не поел без того, чтобы она не сделала ему несколько замечаний.

— Сиди прямо и не клади локти на стол… Вилку держи пальцами, а не зажимай в кулаке… Не облей штаны… Рукавом губ не вытирают — для этого есть носовой платок… Почему ты чавкаешь? Так делают только поросята…

Весной Тауринь, отправляясь в поле, иногда брал с собой Айвара. Везде он находил какие-нибудь непорядки или недоделки и своими ядовитыми замечаниями давал почувствовать хозяйскую власть. Если батрак пытался оправдываться или обижался на незаслуженные нарекания, Тауринь впивался в него, как клещ, и терзал до тех пор, пока не вгонял в седьмой пот и батрак уже не осмеливался перечить. Айвар слушал и с каждым днем все больше понимал, что приемный отец — самый сильный человек в Ургах. Он заметил, что ближайшие соседи относятся к Тауриню с большим подобострастием, почти унижаются, и решил, что его власть распространяется и на них. Встречаясь с кем-нибудь на дороге — кто бы это ни был, — Тауринь никогда не кланялся первым.