– Господи, но почему это так важно? – воскликнул командир. – Конечно, это именно те, кого вы ищете. Они, как вы выразились, исчезли. Следовательно, все было заранее спланировано.

– Тут все важно, – заметил детектив. – Мы можем сравнить случившееся с аналогичными преступлениями, совершенными ранее. Нам важно все. Ох уж эти безумцы. Богатые безумцы, которые бродят по всему миру в поисках острых ощущений и получают удовольствие, будучи навеселе, неважно от чего – от алкоголя или наркотиков. Насколько мы понимаем, те двое даже не были знакомы с Торнтоном. Ваша стюардесса показала, что они познакомились в салоне. Почему же они его убили? И если это так, то почему так зверски? Это и впрямь был стрихнин, командир, и поверьте мне, это жестокое убийство.

Зазвонил телефон. Таможенный инспектор снял трубку и, выслушав, передал ее детективу авиатранспортной полиции.

– Это из государственного департамента. Вас.

– Госдеп? Говорит лейтенант Майлз, нью-йоркская авиатранспортная полиция. У вас есть информация, о которой я запрашивал?

– Есть, но вам она не понравится…

– Погодите. – Майлз опустил трубку, потому что дверь распахнулась и вошел полицейский, уходивший связываться с судебно-медицинским экспертом.

– Что у вас? – спросил его Майлз.

– Все полики и ковер с изнанки насквозь влажные.

– Так они были трезвы, как стекло! – сказал детектив, отчеканивая каждое слово. Он вернулся к прерванному телефонному разговору: – Госдеп! Продолжайте. Что же мне не понравится?

– Паспорта, о которых вы спрашивали, были аннулированы четыре года назад. Паспорта принадлежали двум жителям Флинта, штат Мичиган. Они жили по соседству. И работали в одной компании в Детройте. В июне 1973 года оба отправились в служебную командировку в Европу и не вернулись.

– Почему паспорта аннулировали?

– Они исчезли из гостиницы, в которой остановились. Через три дня их тела были найдены в реке. Их застрелили.

– Боже! В какой еще реке? Где?

– В Изаре. Это в Мюнхене, в Германии.

Один за другим разгневанные пассажиры рейса номер 5912 выходили из двери карантина-накопителя. Представитель компании «Бритиш эйруэйз» сверял их имена, адреса и номера телефонов по списку пассажиров «Боинга». Вместе с представителем «Бритиш эйруэйз» у двери карантина стоял офицер нью-йоркской авиатранспортной полиции и делал пометки в своем списке. Карантин продолжался почти четыре часа.

Из накопителя-карантина пассажиров провожали в сектор выдачи багажа, где им выдавали уже осмотренный багаж, после чего они направлялись в здание аэровокзала. Один из пассажиров и не собирался уходить из отсека выдачи багажа. Вместо того чтобы направиться к выходу, человек, у которого не было багажа, лишь на руке у него висел сложенный дождевик, двинулся к двери, на которой висела табличка:

Показав свое удостоверение, он вошел. Седоволосый человек в форме высокопоставленного чиновника таможенной службы стоял у окна и курил. Он обернулся на вошедшего.

– Я ждал тебя, – сказал он. – Я ничего не мог предпринять, пока ты проходил карантин.

– У меня есть удостоверение – на тот случай, если бы тебя здесь не оказалось, – ответил пассажир и сунул удостоверение обратно в карман.

– Держи его наготове. Оно еще может понадобиться: тут полным-полно полиции. Что ты собираешься делать?

– Попасть на самолет.

– Ты полагаешь, они все еще там?

– Да. Где-нибудь там. Это единственное объяснение их исчезновения.

Пассажир и чиновник таможни покинули кабинет и прошли через отсек выдачи багажа, мимо бесчисленных конвейерных лент, к обшитой стальным листом двери с надписью: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Таможенный чиновник отпер дверь своим ключом и вошел, за ним – пассажир с дождевиком. Они оказались в темном длинном тоннеле, ведущем прямо на летное поле. Через сорок секунд они добрались до еще одной обшитой стальным листом двери, которую охраняли двое – один из таможенного управления Соединенных Штатов, другой – сотрудник авиатранспортной полиции. Первый узнал седоволосого.

– Здравствуйте, капитан. Ну и ночка, а?

– Боюсь, все только начинается, – сказал чиновник. – Нам теперь не отвертеться. – И мельком взглянул на полицейского. – Этот джентльмен – из ФБР, – продолжал он, слегка кивнув на своего спутника. – Я веду его на борт рейса 5912. Возможно, тут есть какая-то связь с наркобизнесом.

Полицейский, похоже, смутился. Ясное дело, он получил инструкции никого не впускать в эту дверь. Вмешался таможенник:

– Эй, приятель, пропусти их. Это же хозяин всего аэропорта Кеннеди.

Полицейский пожал плечами и открыл дверь. Нескончаемый холодный дождь лил как из ведра, черное небо заволокли клочья тумана, принесенного со стороны Ямайского залива. Человек, которого сопровождал таможенный чиновник, надел дождевик. Его движения были быстры. Рука, спрятанная под дождевиком, сжимала пистолет. В мгновение ока пистолет оказался у него за поясом.

«Боинг-747» поблескивал в лучах прожекторов, фюзеляж был испещрен струйками дождевой воды. Вокруг самолета столпились полицейские и механики наземного обслуживания, которые в ночи различались лишь по цвету плащей – черных и оранжевых.

– В самолете я тебя прикрою, если полиция тобой заинтересуется, – сказал таможенный чиновник и жестом указал на металлическую лестницу, поднимающуюся от кузова грузовика к раскрытой двери в хвостовой части самолета. – Ну, счастливой охоты.

Человек в дождевике кивнул, хотя, похоже, даже не расслышал его слов. Он напряженно изучал обстановку. Все его внимание было приковано к «Боингу». Вокруг него в радиусе тридцати ярдов были установлены стойки, связанные веревками. У каждой стойки стоял полицейский. Но человек в дождевике находился внутри оцепленного места и мог здесь свободно передвигаться. Он прошел вдоль ограждения и оказался под хвостовой частью. Он кивал полицейским и, если видел в их глазах немой вопрос, показывал свое удостоверение. Сквозь потоки дождя всматривался в лица всех, кто входил в самолет и выходил. Он уже почти обошел весь самолет, как вдруг услышал за спиной недовольный выкрик парня из наземного обслуживания:

– Ты что, охренел? Закрепи лебедку!

Гневный окрик предназначался механику бригады наземного обслуживания, который стоял на платформе тягача. На нем не было желтого плаща, и его белый комбинезон промок насквозь. За баранкой тягача сидел другой парень, на котором тоже не было плаща.

«Ну, вот и они», – подумал человек в дождевике. Убийцы надели эти комбинезоны под костюмы, то они не учли, что может пойти дождь. Если бы не эта ошибка, план побега осуществился бы с блеском.

Он подошел к тягачу, сжав рукоятку пистолета под дождевиком, и стал всматриваться в лицо того, кто сидел за баранкой. Второй стоял на дальнем краю платформы тягача и смотрел в другую сторону. За стеклом сверкнул удивленный взгляд – и сидящий метнулся в сторону, прижимаясь к правой двери кабины. Но человек в дождевике опередил его. Он распахнул дверь, выхватил пистолет и выстрелил – звук выстрела потонул в шуме дождя: на стволе был укреплен глушитель. Сидящий в кабине ткнулся лицом в приборный щиток, из раны на лбу заструилась кровь.

Услышав какие-то странные звуки внизу, второй прибежал к кабине и заглянул стрелявшему в лицо:

– Это ты! Сидел в салоне с газетой!

– Залезай в кабину! – скомандовал человек в дождевике. Его слова четко прозвучали сквозь шум дождя. Руку с зажатым в ладони пистолетом он спрятал за распахнутой дверью кабины.

Стоявший на платформе замер. Человек с пистолетом огляделся по сторонам. Оцепившие самолет полицейские не отреагировали на случившееся: им было очень неуютно под проливным дождем и под слепящими лучами прожекторов. Человек в дождевике вскочил на подножку, схватил убийцу за полу комбинезона и одним рывком втолкнул его в кабину тягача.