– Скажем так – да, но я буду настаивать на этом лишь при определенных обстоятельствах.

– Я думаю, так поступил бы любой цивилизованный человек. Если мы поймаем Тинаму, то вас будет чествовать чуть ли не вся планета. Имена членов «Нахрихтендинст» в этом случае – сущая мелочь. Если у нас в архивах есть сведения о «Нахрихтендинст» – вы их получите. Какие у вас еще просьбы? Доставать мне блокнот?

– Их немного, – обиженно произнес Теннисон. – И возможно, некоторые из них покажутся вам странными. Во-первых, из чувства уважения к своим хозяевам я просил бы у вас пятичасовую фору для «Гардиан» в освещении предстоящего события.

– Она у вас в кармане, – ответил Пэйтон-Джонс.

– Во-вторых, я хотел бы получить от британской разведки официальное свидетельство о том, что мое досье безупречно и что я оказал вам активное содействие в деле сохранения… скажем так… «международной стабильности».

– Думаю, что такое свидетельство будет вам ни к чему. Если благодаря вашей информации мы сможем схватить Тинаму, то главы многих государств почтут за честь наградить вас высшими знаками отличия. В этом случае наше официальное письмо будет излишним. Оно вам ни к чему.

– Нет, оно мне понадобится непременно, – сказал Теннисон, – ибо моя предпоследняя просьба такова: я не хочу, чтобы мое имя было где-либо упомянуто.

– Не было… – Пэйтон-Джонс был ошеломлен. – Это что-то странное, не так ли?

– Я бы попросил вас не смешивать мои профессиональные амбиции с моей частной жизнью. Мне не нужны награды. Фон Тибольты в большом долгу перед Великобританией. Пусть это будет частичным возмещением долга.

Пэйтон-Джонс помолчал с минуту.

– Прошу простить меня, – сказал он после паузы. – Я неверно судил о вас. Конечно же, вы получите официальное письмо.

– Говоря по правде, есть еще одна причина, из-за которой я хотел бы сохранить анонимность. Конечно, королевский флот и власти Франции вполне могут довольствоваться версией, согласно которой моя сестра и ее супруг утонули в результате несчастного случая. Может быть, они и правы. Но, думаю, вы согласитесь, что выглядит этот инцидент довольно подозрительно. А у меня есть еще одна сестра. Мы с ней – последние фон Тибольты. И я не смогу себе простить, если с сестрой что-нибудь случится.

– Понимаю, – кивнул Пэйтон-Джонс.

– Я хотел бы помочь вам всем, чем могу. Мне кажется, что никто не знает Тинаму лучше меня. Я изучаю его повадки много лет. Каждое убийство, каждое его движение до и после совершения злодеяния. Думаю, что смогу вам помочь. Я хотел бы работать с вами в одной команде.

– Я был бы последним дураком, если бы отверг ваше предложение.

– Я знаю тактику Тинаму. Он всегда заранее устанавливает несколько винтовок в различных местах. Подготовка к убийству начинается иногда за несколько недель до покушения. Думаю, что и в Лондоне он поступит так же. Я полагаю, что нам следует начать осторожные поиски оружия, сосредоточив их в тех местах, где во время совещания будут большие скопления народа.

– Начнем поиски прямо сейчас?

– Мы должны дать ему еще один день. Пусть установит все винтовки. А потом, когда мы начнем поиски, мне было бы желательно получить униформу какого-нибудь строительного инспектора, чтобы мои визиты в различные здания не вызывали подозрений.

– Это мы устроим. – Пэйтон-Джонс встал. – Вы говорили, что у вас еще какая-то просьба?

– Да. С тех пор как я покинул Бразилию, у меня нет личного оружия. У меня даже разрешения на его ношение нет. Я хотел бы получить на время операции пистолет.

– Я выделю вам табельное оружие, – кивнул Пэйтон-Джонс.

– Мне нужно будет за него расписываться?

– Да.

– Извините, но я бы настоял на своей анонимности. Я не хочу, чтобы мое имя фигурировало в документах МИ-5. Мой автограф вполне может вывести какую-нибудь любопытную бестию на верный след. А эта бестия может оказаться агентом «Нахрихтендинст».

– Понятно. – Англичанин расстегнул пиджак и полез за пазуху. – Это, конечно, противоречит уставу, но уж таковы обстоятельства. – Он достал небольшой револьвер и передал его Теннисону. – Берите мой. Зарегистрирую его как отданный в ремонт, а потом заменю.

– Спасибо, – сказал Теннисон, неуклюже принимая револьвер – так, словно это была диковинная игрушка.

Теннисон вошел в переполненный бар на Сохо-сквер. Внимательно оглядев помещение сквозь густую завесу табачного дыма, он увидел того, кого искал: в дальнем углу некий мужчина приветственно поднял руку. Одет мужчина был, как водится, в коричневый плащ, сшитый по специальному заказу. Внешне плащ ничем не отличался от фабричного, но на самом деле в нем была масса потайных карманов и ремней, предназначенных для единственной цели – прятать в себе ружья, пистолеты, глушители и взрывчатку. Человек в плаще был учеником Тинаму – причем настолько талантливым, что частенько заменял своего учителя, когда тот бывал недосягаем.

Последнее задание он выполнял в аэропорту Кеннеди – ночью, под проливным дождем. «Боинг-747» компании «Бритиш эйруэйз» был окружен кордоном полицейских, но он сумел пробраться в салон во время заправки, предварительно спрятавшись в цистерне бензовоза. И сделал свое дело.

Джон Теннисон прихватил с собой кружку пива и направился к столику, за которым сидел человек в коричневом плаще. Круглый столик был чрезвычайно мал, а стулья стояли так тесно друг к другу, что собеседники едва не соприкасались лбами. Зато можно было говорить почти шепотом.

– Винтовки на местах? – спросил Теннисон.

– Да, – ответил его напарник. – Кортеж проследует по Стрэнд, выедет на Трафальгарскую площадь, минует арку Адмиралтейства, свернет на Мэлл – и прямиком к дворцу. Я оборудовал семь засад.

– Где именно?

– С востока на запад, по ходу движения колонны: первая в отеле «Стрэнд Пэлес». Комната 306, на третьем этаже; автоматическая винтовка и оптический прицел спрятаны в матрасе той кровати, что поближе к окну. В квартале от гостиницы, на четвертом этаже административного здания, в мужском туалете – вторая винтовка. Спрятана в потолке, прямо над флюоресцентной лампой. В здании напротив, также на четвертом этаже, в машинописном бюро – третье ружье. Оно вместе с оптическим прицелом привязано к ходовой части фотокопировального аппарата. Ближе к Трафальгарской площади…

Мужчина в коричневом плаще рассказал об остальных тайниках с оружием. Они были оборудованы на пространстве примерно в полмили – от «Савоя» до арки Адмиралтейства.

– Точки выбраны прекрасно, – одобрил Теннисон, отодвигая от себя кружку, из которой так и не пригубил ни глотка. – Ты понял, как должен действовать?

– Я знаю, что именно должен делать. Но сказать, что мне понятны мои действия, не могу.

– Да это и необязательно, не правда ли? – спросил Теннисон.

– Конечно, нет. Но я подумал о вас. А вдруг вас блокируют или вы не сможете пробиться через кордон? Я мог бы сделать это вместо вас. С любой из точек. Почему вы не доверите мне один из постов?

– Даже твоя квалификация недостаточна для такой операции. Нам нельзя допустить ни малейшей ошибки.

Одна неверно пущенная пуля – и последствия будут катастрофическими.

– Смею вам напомнить, что меня тренировал лучший в мире стрелок.

Теннисон улыбнулся:

– Пожалуй, ты прав. Ну, что ж. Как только справишься со всеми заданиями, можешь занять восьмую позицию. Выберешь комнату в правительственном здании позади арки Адмиралтейства и сразу доложишь мне. Справишься?

– В два счета! – ответил мужчина в коричневом плаще, поднося кружку к губам.

Теннисон заметил татуировку на запястье его правой руки – там была выколота красная роза.

– Могу я дать тебе один совет? – спросил Джон Теннисон.

– Конечно. Какой именно?

– Носи перчатки, – сказал Тинаму.

Теннисон открыл дверь и щелкнул настенным выключателем. В комнате 306 вспыхнули ярким светом две настольные лампы. Иоганн жестом пригласил войти следом мужчину средних лет.