– Сэма Буоновентуру будьте добры.

– Кто говорит?

– Его близкий друг. Я звоню из Европы.

– Ему никак не подойти, мистер. Он больше на звонки не отвечает, так-то…

– Что вы хотите сказать?

– Его песенка спета, мистер. Какой-то сукин негритос из местных перерезал ему глотку проволокой. Мы обыскиваем все заросли и берег, чтобы поймать этого стервеца.

Холкрофт уронил голову, зажмурился и задохнулся. Его след вывел их к Сэму – и тот дорого заплатил за помощь, которую ему оказывал. Буоновентура был его информцентром, и его неизбежно должны были убрать, чтобы оставить Холкрофта без связи. Люди из «Нахрихтендинст» стремились изолировать его. Он был в долгу перед Сэмом, и вот долг этот оказался оплачен смертью. Все, к чему он ни прикасался, настигала смерть. Он был ее носителем. Едва отдавая себе отчет в своих словах, Ноэль проговорил в трубку:

– Не надо обыскивать заросли… Его убил я.

– Ваш сын когда-либо упоминал фамилию Теннисон? – спросил Бен Гадиз.

– Нет.

– Черт подери! Когда вы в последний раз с ним говорили?

– После гибели мужа. Он тогда был в Париже.

Это было то, что он хотел услышать. Яков скрестил руки на груди и продолжал расспросы:

– Это был первый ваш с ним разговор после смерти мужа?

– После убийства, – поправила Альтина. – Хотя тогда я этого не знала.

– Ответьте на мой вопрос. Это был первый ваш разговор после смерти мужа?

– Да.

– Стало быть, беседа была невеселой?

– Очевидно. Мне пришлось сказать ему…

– Хорошо. В такие моменты рассудок затуманен. Говорятся вещи, которые потом редко удается восстановить. Тогда-то он и упомянул фамилию Теннисон. Он сказал вам, что собирается в Женеву – на встречу, кажется, с человеком по имени Теннисон. Можете вы изложить это фон Тибольту?

– Конечно. Но поверит ли он?

– У него нет выбора. Вы нужны ему.

– А он мне.

– Звоните. И не забывайте: вы близки к истерике. Женщина в панике неуправляема. Выбейте его из равновесия. Кричите, шепчите, заговаривайтесь. Скажите ему, что вы должны били связаться со своим знакомым летчиком с базы гидросамолетов – но там произошло убийство. База кишит полицией. Вы напуганы до смерти. Сумеете?

– Слушайте и убедитесь, – отозвалась Альтина, берясь за телефон.

Телефонистка отеля соединила ее с номером почетного гостя «Д'Аккор» господина Джона Теннисона. Яков слушал, как играет заданную роль Альтина, и проникался все большим восхищением.

– Вы должны взять себя в руки, миссис Холкрофт, – говорил незнакомец на том конце провода.

– Так вы действительно тот самый Теннисон, о котором говорил сын?

– Да, я его друг. Мы познакомились в Париже.

– Ради бога, вы можете мне помочь?!

– Конечно. С готовностью.

– Где Ноэль?

– Боюсь, мне это неизвестно… Он в Женеве по делу, к которому я отношения не имею.

– Не имеете?

– К сожалению, не имею. Вчера мы с ним пообедали, и он отправился на встречу со своими партнерами.

– Он сказал куда?

– Боюсь, что нет. Видите ли, я здесь проездом в Милан… Будучи в Париже, я обещал остановиться с ним по приезде в Женеву в одном отеле и показать город. Он ведь здесь никогда не бывал.

– Мистер Теннисон, вы не могли бы встретиться со мной?

– Да, разумеется. Где вы находитесь?

– Нам нужно вести себя осмотрительно. Я не могу допустить, чтобы вы рисковали собой…

– Мне ничего не угрожает, миссис Холкрофт. Я передвигаюсь по Женеве совершенно свободно.

– А я нет. Это ужасное происшествие в «Медоке»…

– Ну же, вы просто перенервничали. Что бы там ни произошло – я уверен, это не имеет к вам отношения. Где вы? Где мы можем увидеться?

– На вокзале. В зале ожидания у северного входа. Через сорок пять минут. Благослови вас бог! – Она резко повесила трубку.

Яков Бен Гадиз одобрительно улыбнулся и произнес:

– Он будет вести себя очень осторожно. Примет защитные меры – и это даст нам больше времени. Я отправляюсь в «Д'Аккор». У меня каждая минута на счету.

Фон Тибольт медленно положил трубку. Вероятнее всего, это западня, но окончательные выводы делать рано. Он намеренно вставил в разговоре, будто Холкрофт никогда не бывал в Женеве. Это была ложь, и старуха знала это. С другой стороны, судя по ее голосу, она и впрямь охвачена паникой – а женщины ее возраста в панике не столько слушают, сколько хотят, чтобы выслушали их. Так что она вполне могла не расслышать его замечания, а если даже и расслышала, то не придала ему значения, поглощенная своими тревогами.

То, что Холкрофт упомянул в разговоре с матерью фамилию Теннисон, – если, конечно, он это сделал, – не было столь уж невероятным, учитывая характер американца. Тот был подвержен мгновенным эмоциональным всплескам и часто говорил, не подумав. Известие об убийстве Ричарда Холкрофта в Нью-Йорке могло привести его в такое состояние, что с губ неосознанно слетела фамилия Теннисон.

С другой стороны, в иные моменты американец демонстрировал присутствие духа, которого от него трудно было ожидать. То, что он сообщил эту фамилию матери, противоречило выработанной им для себя внутренней дисциплине. Кроме того, Иоганн помнил, что имеет дело с женщиной, которая сумела раздобыть себе фальшивые документы и бесследно скрылась от них в Лиссабоне. Поэтому необходимо было принять особые меры предосторожности. Он не попадется на удочку паникующей старухи – или только притворяющейся, что она в панике.

Размышления его были прерваны телефонным звонком.

– Да?

Это был первый зампрефекта. Они все еще пытаются установить точный адрес, по которому находится телефон, оставленный миссис Холкрофт портье в «Д'Аккор». Нужный бюрократ как раз сейчас направляется на телефонный центр рыться в списках. Фон Тибольт ответил ледяным тоном:

– К тому моменту, когда он его отыщет, этот адрес нам уже не потребуется. Я сумел связаться с этой женщиной. Немедленно вышлите в «Д'Аккор» полицейского на служебной машине. Скажите им, что я правительственный гость и мне полагается личная охрана. Он должен ждать в вестибюле через пятнадцать минут. – Не ожидая ответа, фон Тибольт бросил трубку и направился к столу, где лежали два пистолета, разобранные для чистки. Это было любимое оружие Тинаму. Собрать их было для него делом считаных секунд.

Если Альтина Холкрофт все же осмелилась расставить ловушку, ей предстоит убедиться, что она не ровня вожаку «Вольфшанце». Ее ловушка обернется против нее самой, сомкнув на ней свои челюсти.

Израильтянин стоял, затаившись в проулке напротив «Д'Аккор». Фон Тибольт на лестнице отеля разговаривал с полицейским, отдавая тому какие-то распоряжения.

По окончании инструктажа полицейский поспешил бегом к своей машине, а блондин направился к стоящему у обочины черному лимузину, открыл дверцу и сел за руль. Для той поездки, в которую он отправлялся, шофер ему не был нужен.

Обе машины тронулись вниз по улице де Гранж. Яков подождал, покуда они скроются из вида, и затем, с «дипломатом» в руке, тронулся через дорогу к крыльцу отеля.

Он приблизился к стойке портье – воплощению поношенной официозности – и со вздохом обратился к нему:

– Я из полицейской экспертизы. Меня вытащили из постели взять дополнительные пробы в комнате этого убитого. Эллиса. У этих следователей новые идеи появляются именно тогда, когда все, кто им нужен, уже улеглись спать. Какой там номер?

– Третий этаж, номер тридцать один, – сочувственно усмехнувшись, подсказал портье. – Там снаружи дежурит охранник.

– Спасибо. – Бен Гадиз прошел к лифту, зашел в него и нажал пятый этаж. Джон Теннисон значился постояльцем номера 512. Времени на заигрывание с полицейским, дежурившим у двери номера убитого, не было. Каждая минута, даже секунда была для него на вес золота.

Человек в форме женевской полиции прошел северным входом в здание железнодорожного вокзала, клацая каблуками по каменному полу. Он направился к пожилой женщине, сидевшей в самом конце ближнего ряда скамей, и осведомился: