Ворота имения медленно раскрылись, и лимузин въехал внутрь. Полицейский кивнул охраннику и опасливо взглянул на огромного добермана-пинчера, с яростным лаем рвущегося с поводка. Потом полицейский обернулся к миссис Холкрофт:

– Дом для гостей находится в четырех километрах от ворот. Мы свернем с главной аллеи направо.

– Я целиком полагаюсь на вас, – сказала Альтина.

– Я говорю об этом, мадам, потому что мне еще не доводилось здесь бывать. Надеюсь, мы не заблудимся в темноте.

– Уверена, что нет.

– Я должен оставить вас там и вернуться к своим обязанностям, – продолжал он. – В доме сейчас никого нет, но, как мне сказали, входная дверь открыта.

– Понятно. Мистер Теннисон ждет меня?

Полицейский, похоже, засомневался.

– Он скоро будет. И он, конечно, доставит вас обратно.

– Конечно. Скажите, инструкции вы получили от мистера Теннисона?

– Настоящие инструкции – да. Вообще-то я получаю инструкции от первого заместителя или от префекта полиции.

– От первого заместителя? От префекта? Они что – друзья мистера Теннисона?

– Вроде бы так, мадам. Как я уже говорил, мистер Теннисон – важная персона. Да, пожалуй, они друзья.

– Но вы не его друг?

Полицейский рассмеялся.

– Я? Что вы, мадам. Я едва знаком с этим джентльменом. Как я уже вам говорил, я сопровождаю вас в знак особого расположения к вам городских властей.

– Понятно. Скажите, а не могли бы вы выполнить одну мою просьбу тоже в знак особого расположения? – спросила Альтина и многозначительно открыла кошелек. – Чтобы это осталось между нами.

– Это будет зависеть, мадам…

– Это всего лишь телефонный звонок. Мне нужно сообщить подруге, где я – чтобы она не беспокоилась. Я забыла позвонить ей с вокзала.

– С удовольствием, – сказал полицейский. – Будучи другом мистера фон Тибольта, вы, я полагаю, являетесь уважаемым гостем Женевы.

– Я напишу вам номер. Ответит молодая особа. Скажите ей, как проехать сюда.

Дом для гостей имел высокие потолки, стены были увешаны гобеленами, в гостиной стояла французская мебель. Такая мебель больше подходила для какого-нибудь большого замка близ Луары.

Альтина села в широкое кресло и сунула принадлежащий Якову Бен Гадизу пистолет между подушками. Полицейский ушел минут пять назад. Теперь она дожидалась Иоганна фон Тибольта.

Ей непременно надо подавить искушение выстрелить в момент появления в гостиной фон Тибольта. Может быть, она сможет что-то у него выпытать. Ах, если бы ей удалось передать то, что она узнает, израильтянину или девушке. Но как?..

Вот и он. Она услышала глухое урчание автомобиля. Она уже слышала рокот этого мощного двигателя несколько часов назад, когда машина остановилась на безлюдном шоссе у Женевского озера.

Спрятавшись за деревьями, она видела, как блондин убил человека. Точно так же чуть позже он безжалостно убил другого человека в «Атерризаж Медок». Убить его – большая честь! Она дотронулась до рукоятки пистолета, исполнившись решимости сделать то, что задумала.

Дверь распахнулась. Вошел высокий мужчина с золотистыми волосами и красиво вылепленным лицом. Он закрыл за собой дверь. Его освещал пробивающийся сквозь занавески свет. Он двигался мягко и изящно.

– Миссис Холкрофт, как мило, что вы приехали.

– Я просила вас об этой встрече. Как мило с вашей стороны, что вы согласились меня принять. А предпринятые вами предосторожности достойны всяческих похвал.

– Вы, похоже, понимаете, что они вызваны необходимостью.

– За нами не мог угнаться ни один автомобиль.

– Ни один. Мы здесь совершенно одни.

– Какой уютный дом. Моему сыну здесь понравилось бы. Он же архитектор, и он мог бы назвать его типичным образцом какого-нибудь стиля и указать на влияния, которые отразились в его проекте.

– Не сомневаюсь. Это для него характерно.

– Правда, – улыбнулась Альтина. – Он может идти по улице, потом вдруг остановиться, начать рассматривать какое-нибудь окно или карниз и подметить то, что ускользает от прочих глаз. Он так увлечен своей работой. Странно, откуда это у него. Я за собой подобных талантов никогда не отмечала, а его покойный отец был банкиром.

Блондин стоял не шелохнувшись.

– Следовательно, оба отца имели отношение к деньгам.

– Так, значит, вам все известно? – удивилась Альтина.

– Разумеется. Сын Генриха Клаузена. Полагаю, нам пора перестать лгать друг другу, миссис Холкрофт.

– Насколько я понимаю, лгали мне вы, герр фон Тибольт. Мне казалось, вы не догадывались о моей лжи.

– Откровенно говоря, до сего момента не догадывался. Если вы намеревались заманить меня в ловушку, то мне очень жаль, что я нарушил ваши плавы. Но, впрочем, вы же должны были понимать, на какой риск идете.

– Да, я понимала.

– Тогда почему вы пошли на это? Вы же должны были подумать о последствиях.

– Я подумала. Но мне казалось, что с моей стороны было бы честно рассказать вам о последствиях моих предыдущих действий. Если вы о них узнаете, между нами может быть заключено некое соглашение.

– Неужели? И в чем же суть этого соглашения?

– Покиньте Женеву. Распустите «Вольфшанце».

– И это все? – улыбнулся блондин. – Вы сошли с ума.

– Предположим, я скажу вам, что написала обстоятельное письмо, в котором подробно рассказала о той паутине лжи, в которой я жила в течение последних тридцати лет. Письмо, в котором я называю всех участников, все имена и названия банков.

– Этим вы же губите своего сына.

– Он бы первый согласился со мной, если бы узнал об этом письме.

Фон Тибольт скрестил руки на груди.

– Вы говорите: «Предположим, я скажу…» об этом вашем письме. Ну, вот вы и сказали. А я не испугался. Но боюсь, вы написали о чем-то, о чем вы не имеете ни малейшего понятия. Все тонкости закона были соблюдены, и те жалкие фактики, которыми, как вы утверждаете, вы располагаете, можно назвать лишь измышлениями выжившей из ума старухи, за которой длительное время велось санкционированное наблюдение. Но все это к делу не относится. Вы же не писали никакого письма.

– Вы этого не можете знать.

– О пожалуйста! – сказал фон Тибольт. – У нас есть копии всех ваших писем, всех ваших нотариально заверенных бумаг, ваших завещаний… Нам известно содержание всех ваших телефонных разговоров, которые вы вели в течение последних пяти лет.

– Что???

– В Федеральном бюро расследований на вас заведено досье под кодовым наименованием «Старая чертовка». И это досье никогда на рассекретят, потому что в нем есть сведения, содержащие государственную тайну. Никому не известно, какую именно, но это факт, так что в отношении вас дозволена определенная свобода действий. Досье находится также в Центральном разведывательном управлении и в разведывательном управлении министерства обороны и в компьютерных банках данных вооруженных сил. – Фон Тибольт снова улыбнулся. – Мы – повсюду, миссис Холкрофт. Вы можете это понять? Вы должны узнать об этом прежде, чем покинете этот мир. Если же вы останетесь жить, это все равно ничего не изменит. Вы нас не сможете остановить. Никто не сможет.

– Вас остановят, потому что вы сеете ложь! А когда вашу ложь обнаружат, вы убиваете. Вы действовали так раньше, вы действуете так и теперь.

– Ложь – это успокоительное средство, а смерть очень часто является наилучшим способом разрешения досадных проблем, которые встают на пути прогресса.

– Проблемы вам создают люди.

– Увы, да.

– Вы мерзейшее создание на земле! Вы безумны!

Светловолосый убийца сунул руку в карман пиджака.

– В вашем присутствии моя работа – одно удовольствие, – сказал он, доставая пистолет. – То же самое говорила мне одна женщина. Она была не менее решительна, чем вы. Я пустил ей пулю в лоб из окна автомобиля. Ночью. В Рио-де-Жанейро. Это была моя мать, она называла меня безумцем, она считала нашу работу омерзительной. Но она так и не осознала необходимости – и красоты – нашего дела. Она попыталась встать у нас на пути. – Блондин стал медленно поднимать пистолет. – Какие-то старики – преданные любовники этой шлюхи – подозревали меня в убийстве и предприняли жалкие попытки отдать меня под суд. Можете себе вообразить? Отдать меня под суд! Это звучит так грозно. Но они не учли, что мы контролируем деятельность судов. Никто не может остановить нас.