– Я возражать не стану.
– Рад это слышать, – сказал Холкрофт. – Но давайте вернемся к Женеве.
– Давайте.
Ноэль изложил цели договора и рассказал о том, какие условия должны выполнить наследники, чтобы получить деньги в банке. Пора было переходить к тому, что приключилось с ним самим.
Холкрофт начал с убийства в самолете, рассказал о терроре в Нью-Йорке, о перевернутой вверх дном квартире, о письме от людей из «Вольфшанце» и о телефонном звонке Питера Болдуина, повлекшем за собой череду зверских убийств. Затем он поведал о перелете в Рио и о густобровом господине по имени Энтони Бомонт, который оказался агентом ОДЕССЫ; рассказал про подделанные документы, обнаруженные им в иммиграционной службе Рио, и про странную встречу с Морисом Граффом; особо же остановился на лондонском вторжении МИ-5, подчеркнув потрясающую новость о том, что британская разведка считает фон Тибольта убийцей, проходящим у них под кличкой Тинаму.
– Тинаму? – впервые за время рассказа перебил его ошеломленный Кесслер. Лицо ученого пылало.
– Да. Вы что-нибудь о нем знаете?
– Только то, что писали в газетах.
– Я уже от нескольких человек слышал, что на совести этого Тинаму десятки убийств.
– И британцы полагают, что Тинаму – это Иоганн фон Тибольт?
– Они ошибаются, – сказал Ноэль. – И я уверен, что теперь они и сами это знают. Вчерашнее происшествие должно их убедить. Вы все поймете, когда я дойду до этого эпизода.
– Так продолжайте же! – подстегнул Кесслер. Холкрофт вкратце описал вечер, проведенный с Гретхен, упомянул о фотографии Энтони Бомонта, потом рассказал о Хелден и Полковнике, сообщил о смерти Ричарда Холкрофта, вспомнил о телефонных разговорах с нью-йоркским детективом Майлзом и про беседы с матерью.
Потом перешел к рассказу о зеленом «Фиате», преследовавшем их до Барбизона, и о человеке с рябым лицом.
Затем последовало описание кошмара на fete d'hiver[36]: как он пытался поймать в ловушку человека из «Фиата» и при этом едва не погиб сам.
– …я уже говорил несколько минут назад, что англичане ошибались насчет Теннисона, – добавил Холкрофт, завершая рассказ о своих злоключениях.
– Теннисона? Ах да – это новое имя фон Тибольта, – вспомнил профессор.
– Совершенно верно, – кивнул Холкрофт. – Люди из МИ-5 были убеждены, что происшествие в Монтре, включая и инцидент с рябым незнакомцем, шпионившим за нами, – дело рук Тинаму. Но рябой убит. А он работал на фон Тибольта, и разведке об этом известно. Хелден тоже подтвердила этот факт…
– Вы хотите сказать, – перебил Кесслер, – что Тинаму-фон Тибольт не стал бы убивать своего человека.
– Именно.
– Значит, агент доложит своему начальству…
– Увы, не доложит, – оборвал Ноэль Кесслера. – Он погиб, заслонив Хелден от пули. Но англичане, безусловно, проведут опознание и сразу установят, что к чему.
– Смогут ли они найти труп агента?
– Известие о его смерти они получат непременно. Там повсюду было полно полицейских. Тело обнаружат.
– Могут ли следы вывести на вас?
– Возможно. Наверняка найдутся свидетели, видевшие, как мы сцепились с ним на площади. Но Хелден придумала, что мы будем говорить в этом случае: «Да, нас преследовали, но к тому, что случилось позднее, мы не имеем никакого отношения». С какой стати мы должны знать о дальнейшем?
– Звучит довольно неопределенно.
– Еще когда агент был жив, я решил проверить, знает ли он что-нибудь о Болдуине. Это имя подействовало на агента подобно пистолетному выстрелу. Он стал умолять меня и Хелден связаться с неким Пэйтоном-Джонсом и рассказать тому обо всем; мы, мол, должны попросить его разыскать незнакомца, который напал на нас и убил человека фон Тибольта, и – это агент считал самым важным – непременно сообщить МИ-5, что ко всем этим происшествиям имеет какое-то отношение Питер Болдуин.
– Болдуин? Вы, кажется, говорили, что у него были контакты с МИ-5? – уточнил Кесслер.
– Да. Он приходил к ним некоторое время назад с информацией о наследниках «Вольфшанце».
– «Вольфшанце»? – тихо переспросил Кесслер. – Это из того письма тридцатилетней давности, которое Манфреди передал вам в Женеве, не так ли?
– Совершенно верно. Агент сказал, что мы должны попросить Пэйтона-Джонса еще раз вернуться к материалам Болдуина. К «коду „Вольфшанце“», как он выразился.
– Скажите, упоминал ли Болдуин «Вольфшанце» в телефонном разговоре с вами в Нью-Йорке? – спросил Кесспер.
– Нет. Он сказал лишь, что мне надо держаться подальше от Женевы; что ему известны такие вещи, о которых не знает никто. Потом он сказал, что кто-то звонит ему в дверь, пошел открывать и к телефону уже не вернулся.
Взгляд Кесслера стал холоднее:
– Значит, Болдуин знал о Женеве и о том, что «Вольфшанце» проявляет к этому делу интерес.
– Мне неизвестно, что именно он знал. Быть может, это были всего лишь слухи.
– Однако эти слухи должны бы предостеречь вас от визита в МИ-5. Даже за ваше намерение известить их о том, что Бомонт – агент ОДЕССЫ, вы можете заплатить слишком дорогой ценой. Британцы начнут расспрашивать вас и вашу подругу обо всех подробностях. Делать это они мастера, и у них есть тысячи способов выудить из человека всю информацию. Имя Болдуина может всплыть на поверхность, и тогда они непременно поднимут его материалы. Так что этот вариант не годится.
– Я пришел к такому же выводу, – сказал Холкрофт.
Доводы Кесслера произвели на него впечатление.
– Думаю, есть другой способ убрать Бомонта с вашего пути.
– Какой же? – поинтересовался Холкрофт.
– Здесь, в Германии, ОДЕССУ презирают. Стоит замолвить словечко нужному человеку, и Бомонта выдворят. А вам не придется лично вступать в контакт с британцами, рискуя проговориться о Болдуине.
– Можно ли это устроить?
– Нет проблем. Если Бомонт действительно агент ОДЕССЫ, то короткой ноты Бонна министерству иностранных дел Великобритании будет вполне достаточно. У меня полно знакомых в правительстве, которые могут это сделать.
У Холкрофта словно гора свалилась с плеч. Еще одно препятствие осталось позади.
– Я так рад, что познакомился с вами… – признался он Кесслеру. – И вдвойне рад тому, что вы именно такой, какой вы есть на самом деле.
– Не торопитесь с выводами. Вы ждете ответа на вопрос, присоединюсь ли я к вам? Честно говоря, я…
– Я пока не требую от вас ответа, – перебил его Ноэль. – Вы были искренни со мной, поэтому я должен ответить откровенностью на откровенность. Я еще не все рассказал. Сегодня…
– Сегодня? – встревожился Кесслер. Он явно был в замешательстве.
– Да. Всего пару часов назад, если быть точнее.
– И что же произошло… сегодня?
Ноэль подался вперед:
– Мы знаем о «Возмездии» и ОДЕССЕ. Мы не уверены, какой информацией о Женеве они располагают, но я чертовски хорошо представляю, как они будут действовать, когда раскопают достаточное количество фактов. Далее. Мы знаем о людях из «Вольфшанце». Кто бы они ни были, они ничем не лучше других – такие же сумасшедшие; но неким странным образом они сейчас на нашей стороне, поскольку заинтересованы в успехе Женевы. Однако есть еще одна сила. Кто-то – или что-то – гораздо могущественнее прочих. Я обнаружил это сегодня вечером.
– Что вы имеете в виду? – голос Кесслера ничуть не изменился.
– От самого отеля за мной была слежка. Какой-то мотоциклист ехал за моим такси через весь Берлин.
– Мотоциклист?
– Да. Я, как последний идиот, привел за собою «хвост», но, поняв, что сглупил, решил остановить шпика. И мне это удалось. Правда, дело обернулось несколько иначе, чем я предполагал. Мотоциклист не принадлежал ни к ОДЕССЕ, ни к «Возмездию». Он ненавидел и тех и других, обзывая их не иначе как мясниками и клоунами.
– Он называл их… – Кесслер на мгновение умолк. Потом, восстановив цельность рассыпавшейся было картины, попросил: – Расскажите мне по порядку обо всем, что случилось. Вспомните все, что он говорил.
