«Способы выживания, рассказанные специалистом», – подумал Холкрофт. И вдруг вспомнил, что и его мать называла себя специалисткой по выживанию. Альтина некоторым образом гордилась этим термином, он слышал это в ее голосе через четыре тысячи миль по телефону.

Она сказала ему, что отправилась путешествовать. Это был ее способ спрятаться на несколько недель, способ бегства и исчезновения, выученный еще тридцать лет назад. Боже, она потрясающа! Ноэль думал, куда бы она могла поехать и что бы она сделала. Через несколько дней он позвонит Сэму Буоновентуре в Чикаго. К тому времени Сэм должен будет что-нибудь о ней узнать.

Он быстро прошел таможню в Темпельхофе. Холкрофт вышел на терминал, нашел туалет и собрал пистолет.

Как его учили, он взял такси до Тиргартен-парка. В машине открыл чемодан и переоделся в коричневое пальто и поношенную шляпу для прогулок. Машина остановилась, он заплатил и вошел в парк, обходя гуляющих, нашел пустую скамейку и сел. Он осматривал толпу, никто не останавливался и не вызывал подозрений. Он быстро встал и заспешил к выходу. Рядом была стоянка такси, он встал в очередь, осторожно оглядываясь в поисках врага. Сейчас было трудно разглядеть кого-либо или что-либо, тени стали длинными и темными.

Подошла его очередь. Он назвал шоферу две перекрещивающиеся улицы. Этот перекресток был в трех кварталах к северу и четырех к западу от гостиницы. Водитель усмехнулся и с сильным акцентом, но вполне понятно заговорил по-английски.

– Вы хотите немного развлечься? У меня есть подружки, Неrr Amerikaner[21]. Никакого риска французской болезни.

– Вы меня неправильно поняли. Я занимаюсь социологическими исследованиями.

– Wie?[22]

– Я еду к жене.

Они молча ехали по берлинским улицам. На каждом повороте Ноэль высматривал машины, которые делали тот же поворот. Таких было немного, и ни одна не следовала за ними постоянно. Он вспомнил слова Хелден: «Они часто используют радио. Такой простой маневр, как смена одежды, может запутать их. Те, кто получил инструкции, будут искать человека в пиджаке и без шляпы, а его-то и нет».

Не было ли где-нибудь здесь невидимых людей, высматривающих определенное такси или определенного человека в определенной одежде? Этого ему никогда не узнать; он знал лишь, что сейчас, похоже, его никто не преследовал.

За двадцать минут, что они добирались до перекрестка, совсем стемнело. Улицы пестрели кричащими неоновыми рекламами и призывными афишами. Молодые светловолосые ковбои соседствовали с проститутками в юбках с длинными разрезами и в распахнутых блузках. «Это тоже своего рода карнавал», – подумал Холкрофт, отмеряя к югу три квартала до угла, где ему предстояло повернуть налево.

В подворотне он увидел красившую пухлые губы проститутку. Она была того неопределенного возраста, который так явно скрывают шлюхи и домохозяйки из шикарных предместий, что-то между тридцатью пятью и сорока восемью годами, и она проиграла бой возрасту. Ее блестящие черные волосы обрамляли бледную кожу, запавшие глаза были окружены тенями. Дальше, через квартал, виднелась бедная вывеска гостиницы, одной буквы не хватало.

Он подошел к проститутке, не очень зная, как себя вести. Дело было не только в незнании немецкого. Ему никогда не приходилось снимать уличных девок.

Он откашлялся.

– Добрый вечер, фрейлейн. Вы говорите по-английски?

Женщина посмотрела на него сначала холодно, оценив его пальто, потом взгляд ее потеплел – она заметила дипломат в его левой руке и чемодан в правой. Она улыбнулась, обнажив желтые зубы.

– Ja, mein[23] американский друг. Я хорошо говорю. Со мной хорошо проведешь время.

– Сколько?

– Двадцать пять марок.

– Договорились. Пойдешь со мной? – Холкрофт достал бумажник из кармана, отсчитал три купюры и протянул их женщине. – Тридцать марок. Пошли вон в ту гостиницу.

– Wohin?[24]

Ноэль указал на гостиницу.

– Туда, – сказал он.

– Gut[25], – сказала женщина, взяв его под руку.

Комната была похожа на все подобные комнаты в бедных гостиницах в большом городе. Единственным положительным обстоятельством была лампочка под потолком. Она светила так тускло, что грязная и поломанная обстановка не слишком бросалась в глаза.

– Dreissig Minuten[26], – объявила проститутка, снимая пальто и каким-то кавалеристским жестом бросая его на стул. – У тебя есть полчаса, не больше. Я, как вы, американцы, выражаетесь, деловая женщина. Мое время – деньги.

– Уверен, что это так, – сказал Холкрофт. – Отдохни или почитай что-нибудь. Минут через пятнадцать мы уйдем отсюда. Ты проводишь меня и поможешь позвонить по телефону.

Он открыл дипломат, нашел листок с информацией об Эрихе Кесслере, сел на стоявший у стены стул и начал читать при тусклом свете.

– Ein Telephonannir[27]? – сказала женщина. – Ты платишь тридцать марок только за то, что я помогу тебе mit dem Telephon?[28]

– Да.

– Это… Verrockt![29]

– Я не говорю по-немецки. Мне может оказаться трудно связаться с нужным человеком.

– Тогда чего мы здесь ждем? На углу есть Telephon.

– Чтобы соблюсти видимость.

Проститутка улыбнулась:

– Я твое Deckung.[30]

– Что?

– Ты приводишь меня в комнату, и никто не задает вопросов.

– Я бы этого не сказал, – с беспокойством ответил Ноэль.

– Это не мое дело, mеin Herr. – Она подошла к нему. – Но пока мы здесь… почему бы не поразвлечься? Ты заплатил. А я не так уж плоха. Когда-то я выглядела лучше, но и сейчас я ничего.

Холкрофт улыбнулся в ответ.

– Ты совсем не плоха. Но у меня много других забот.

– Тогда занимайся своим делом, – сказала проститутка.

Ноэль прочитал сведения, данные ему Эрнстом Манфреди целую вечность тому назад в Женеве:

Эрих Кесслер, профессор истории, Берлинский свободный университет. Округ Дален. Свободно говорит по-английски. Координаты: телефоны – 731—426 (университет), 824—114 (домашний). Брат Ганс, врач. Живет в Мюнхене…

Затем следовали краткий очерк академической карьеры Кесслера, полученные им звания, присужденные награды. Они были ошеломляющи. Профессор был образованным человеком, а образованные люди часто скептики. Как Кесслер отреагирует на звонок незнакомого американца, который приехал в Берлин без предварительной договоренности для того, чтобы увидеться с ним по вопросу, который он не хочет обсуждать по телефону?

Было около половины седьмого, пора было узнать ответ. И сменить одежду. Он поднялся, подошел к чемодану, достал плащ и кепку с козырьком.

– Пошли, – сказал Ноэль.

Проститутка стояла рядом с телефонной будкой, пока Холкрофт набирал номер. Он хотел, чтобы она была под рукой, на случай, если к телефону подойдет кто-нибудь, не говорящий по-английски.

Линия была занята. Кругом он слышал немецкую речь – оживленные разговоры пар и бродящих компаний искателей удовольствий, проходивших мимо телефонной будки.

Он задумался. Если бы его мать не была Альтиной, не был бы он одним из этих людей за стеклом? Не там, конечно, где он находится теперь, а где-нибудь в Берлине, в Бремерхавене, в Мюнхене? Ноэль Клаузен. Немец.

Какой бы стала его жизнь? Это было жуткое чувство. Захватывающее, отталкивающее, навязчивое. Словно он вернулся сквозь мглу времени и нашел развилку на скрытой в тумане дороге, на которую мог бы свернуть, но не свернул. Теперь он снова рассматривал эту развилку, куда бы привела его эта дорога?