– Я попрошу своего секретаря ему позвонить, и он примет вас незамедлительно. Я понятия не имею, как в подобных случаях решается финансовая сторона дела – да и надо ли это вообще, – но уверен, что он даст вам копии чертежей, если они мoгут пригодиться.

Ноэль улыбнулся: в его душе проснулся профессионал.

– Это дело чести, мистер Графф. Мой визит к нему лично будет наилучшим знаком внимания. Я смогу поинтересоваться у него, где можно приобрести те или иные материалы, как он решал проблемы усадки и тому подобное! Я не стану спрашивать у него о чертежах, так как понимаю, что он весьма неохотно согласился бы мне их отдать.

– Никаких «неохотно»! – отрезал Графф, в чьем решительном тоне послышался отзвук его военного прошлого.

Провалиться мне на этом месте, если он не носил генеральские погоны или не был какой-нибудь важной шишкой в верховном главнокомандовании…

– Не стоит беспокоиться, сэр. Я и так получил все, что хотел.

– Ясно. – Графф обмяк в кресле. Он выглядел утомленным старцем, с нетерпением ожидающим завершения долгого дня. Впрочем, его глаза не были усталыми, в них таилась непонятная тревога. – Вам хватит часа на переговоры с ним?

– Конечно!

– Я договорюсь.

– Вы очень любезны.

– И тогда вы можете возвращаться в Нью-Йорк.

– Да. – Ну, теперь пора упомянуть имя фон Тибольтов. – Впрочем, у меня есть еще одно дело в Рио. Это не очень важно, но я пообещал попытаться. Не знаю пока, с чего начать. Может быть, с полиции.

– Звучит зловеще. Речь идет о преступлении?

– Совсем напротив. Я имел в виду управление полиции, которое могло бы помочь определить местонахождение одной семьи. Они не зарегистрированы в телефонной книге. Я даже сверялся по списку незарегистрированных номеров, но у них нет и такого номера.

– А вы уверены, что они в Рио?

– Они жили в Рио перед тем, как след их затерялся. И насколько я могу судить, другие города в Бразилии тоже проверялись – по телефонным справочникам.

– Вы меня заинтриговали, мистер Холкрофт. Вам очень надо найти этих людей? Что они натворили? Впрочем, вы сказали, что они не совершали никакого преступления.

– Никакого. Но я о них мало что знаю. Мой приятель в Нью-Йорке, адвокат, знал о моей поездке сюда и попросил найти эту семью. Очевидно, им оставлено небольшое наследство родственниками на Среднем Западе.

– Наследство?

– Да.

– В таком случае, вероятно, следует обратиться к адвокатам здесь, в Бразилии.

– Мой приятель посылал, как он выразился, «запрос о поиске» в несколько адвокатских контор, – сказал Ноэль, вспомнив, что ему говорил атташе в Нью-Йорке, – но так и не получил удовлетворительного ответа.

– И как же он это объясняет?

– Никак. Он был так расстроен! Мне кажется, он недостаточно заплатил трем адвокатам, занимавшимся этими поисками.

– Трем адвокатам?

– Да, – ответил Ноэль и сам удивился своей лжи. Он просто произносил первое, что приходило на ум. – У него есть знакомый адвокат в Чикаго… или в Сент-Луисе, другой адвокат работает в компании, принадлежащей моему приятелю в Нью-Йорке, и еще здесь, в Рио. Что-то я себе с трудом могу представить, как нечто конфиденциальное может оставаться конфиденциальным, если в деле участвуют трое адвокатов. Возможно, его ошибка заключалась в том, что он поделил гонорар между тремя разными людьми.

– Но ваш друг – поразительно благородный человек. – Графф поднял брови, выражая свое восхищение. «И еще что-то», – подумал Холкрофт.

– Мне бы хотелось так думать.

– Возможно, я смогу помочь. У меня обширные связи.

Холкрофт покачал головой:

– Я не смею вас утруждать. Вы и так слишком много сделали для меня. И к тому же, как я сказал, дело не столь уж важное.

– Ну, разумеется. – Графф пожал плечами. – Я не собираюсь вторгаться в конфиденциальные дела. – Немец скосил глаза на окно. Солнце уже заваливалось за горные хребты на западе, и копья оранжевого света проникали сквозь оконное стекло, воспламеняя поверхность темной мебели.

– Их фамилия фон Тибольт, – произнес Ноэль, внимательно глядя на лицо старика. Однако если он и рассчитывал увидеть какую-нибудь реакцию, то, что он увидел, превзошло все его ожидания.

Глаза старика Граффа широко раскрылись и гневно засверкали – он пронзил Холкрофта взглядом, исполненным ненависти.

– Ах ты, свинья! – сказал немец так тихо, что Холкрофт едва расслышал его слова. – Так это был всего лишь твой трюк, хитроумный предлог, чтобы проникнуть в мой дом! Прийти ко мне!

– Вы ошибаетесь, мистер Графф. Вы можете связаться с моим клиентом в Нью-Йорке…

– Свинья! – орал старик. – Фон Тибольты! Verratter! Мразь! Трусы поганые! Schweinhunde! Да как ты смеешь!

Ноэль обомлел, беспомощно глядя на старика. Лицо Граффа побледнело от ярости. Жилы на шее набухли, глаза налились кровью, руки задрожали, и он судорожно вцепился в подлокотники кресла.

– Я не понимаю… – начал Холкрофт, вставая.

– Ты все отлично понимаешь! Ты – подонок! Ты ищешь фон Тибольтов! Ты хочешь вернуть их к жизни!

– Они что – умерли?

– Я молю всевышнего, чтобы это было так!

– Графф, послушайте меня, если вам что-либо известно…

– Вон из моего дома! – Старик с трудом поднялся на ноги и заорал в направлении закрытой двери кабинета: – Вернер!

В дверь ворвался помощник Граффа:

– Мой господин! Was ist…

– Выброси этого мошенника отсюда! Выгони его из моего дома.

Помощник взглянул на Холкрофта:

– Прошу вас выйти. Немедленно.

Ноэль схватил свой атташе-кейс и быстро пошел к двери. На пороге он остановился и обернулся на разъяренного Граффа. Старый немец был похож на уродливый манекен. Он дрожал от ярости:

– Вон! Убирайся вон! Ты мне омерзителен.

Последнее оскорбление вывело Ноэля из себя. Омерзительным был не он, а этот исполненный высокомерия старик, этот напыщенный самодур и грубиян. Этот монстр, который предал, а затем уничтожил человека, страдавшего тридцать лет назад… и тысячи таких, как он. Чертов нацист!

– Вы не смеете оскорблять меня.

– Это мы еще посмотрим, кто смеет, а кто нет. Вон!

– Я уйду, генерал, или как вас там. Но я не собираюсь слишком спешить, потому что теперь я все понял. Я для вас такой же ничтожный человек, как и те тысячи трупов, которые вы сожгли. Но вот я называю только одно имя – и вы сразу теряете самообладание. Вы не можете сдержать своего гнева, потому что вы знаете – и я знаю, – что стало известно фон Тибольту тридцать лет назад, когда вы нагромоздили горы трупов. Он увидел, кто вы такой на самом деле.

– Мы и не скрывали этого. Все знали. Мы никого не обманывали.

Холкрофт замолчал и невольно сглотнул слюну. Вне себя от ярости, он должен был теперь восстановить справедливость по отношению к человеку, который воззвал к нему сквозь десятилетия, он должен был нанести ответный удар по этому воплощению некогда внушавшим ужас власти и разрушения, из-за которого он лишился отца. Он совсем потерял контроль над собой.

– Зарубите себе на носу! – крикнул Холкрофт. – Я найду фон Тибольтов, и вам меня не остановить. И не воображайте себе, будто это вам удастся. И не думайте, будто вы меня напугали. Нисколько. Это я вас напугал. Тем, что разоблачил вас. Вы носите свой Железный крест на слишком видном месте!

Графф взял себя в руки.

– Ну что ж, найди фон Тибольтов. Мы подоспеем вовремя.

– Я найду их. И тогда, если с ними что-то случится, я буду знать, чьих это рук дело. Я вас выведу на чистую воду! Вы сидите в своем замке и отдаете команды. Вы до сих пор делаете вид, будто ничего не изменилось. Но ваша песенка спета уже давно – еще до окончания войны, – и такие люди, как фон Тибольт, знали это. Они это поняли, а вы – нет. И никогда не поймете.

– Убирайся вон!

В кабинет вбежал охранник. Он обхватил Ноэля сзади. Рука скользнула ему под правое плечо и зажала грудь. Его сшибли с ног и выволокли из кабинета. Холкрофт, размахнувшись, ударил не глядя атташе-кейсом и почувствовал, что удар пришелся по массивному пухлому туловищу человека, который волок его по коридору. Он сильно ударил невидимого врага локтем в живот, а потом яростно лягнул его пяткой под колено. Результат последовал незамедлительно: охранник взвыл от боли и ослабил свои объятия. Холкрофту только этого и надо было.