– А как же выглядит обычная? – удивился я, зачерпывая ложкой мюсли многозерновой каши прямо из кастрюли, мою единственную еду за последнее время.

Фиу, мечтательное закатывая глазки, пустился в пространные объяснения, из которых я уяснил, что настоящий обед должен состоять как минимум из двадцати блюд, из которых как минимум пять должны быть из различных сортов мяса, а остальные – из различных суфле, паштетов, сладостей и соусов, не считая фруктов, причем каждое блюдо должно лежать на тарелке с соответствующим рисунком и из соответствующего материала.

– Как ты понимаешь, есть из этой посуды без соответствующего украшения мне стыдно, – закончил он, печально покачивая головой, – это просто неуважение к той жизни, что пошла на еду. Но даже ради этой минимальной посуды мне пришлось долго, очень долго беседовать с вашими слугами. Они порывались скормить королевскому воину только одно блюдо в день!

Я представил, как Фиу "беседовал" с армейской службой снабжения, и меня начал разбирать смех.

– Хорошо жить при королевском дворе, – покачав головой, заметил Суэви. Он с интересом слушал рассказ благородного кота и даже забыл про своих мух.

В этот момент на кухню зашел Грумгор. Он залез в морозилку, вытащил свой пакет и откусил от него.

– А разогреть не хочешь? – спросил я.

– Не, тогда не вкусно будет, на зубах не хрустит, не интересно, – ответил крокодилообразный, роняя осколки льда с мясом на пол.

Хорошо ему. Ему с его акулье – крокодильими зубами не надо бояться сломанного зуба. Подумаешь, зуб сломался, есть ещё сто других.

– Может, тогда над раковиной будешь есть? Пол пачкаешь, – предложил я.

Грумгор недоуменно посмотрел не пол.

– Не беспокойся. Я потом оближу.

Суэви оторвался от своих раздумий о том, как повесить в воздухе двадцать блюд, посмотрел на пол и сказал: "Но это же не гигиенично!", а затем обвел нас с Фиу удивленным взглядом. Я почувствовал, как все идиотские события сегодняшнего дня, все несообразности инопланетников, так похожих и так не похожих на людей, начиная с бетонных тапочек Грумгора и заканчивая навозными мухами Суэви, начинают переливаться через край и затапливать меня смеховой истерикой. Я вылетел из кухни, чтобы предаться громкому ржанию у себя на кровати. Птитр посмотрел на то, как меня трясет, и вызвал реанимационную бригаду. Я так смеялся, что только с третьего раза смог произнести в коммуникатор слова отбоя. Но было уже поздно. Примчалась реанимационная бригада и вкатила мне хорошую дозу успокоительного.

Очнулся я через час, с той же идиотской улыбкой на лице. Кое-как собрав себя в единое целое, я заставил себя нарисовать эскизы высокого стульчика для Фиу и подвесного лежбища для Суэви, а затем отослал заказ в мастерскую.

Ближе к полуночи я решил отойти ко сну, но это оказалось не таким простым делом. Закончив обустраиваться, вся моя банда уселась играть в карты и вопила при этом так, что подняла бы и мертвеца. Я долго объяснял им, что такое сон и почему мне надо отдохнуть, но они упорно отказывались понимать. В конце концов я выгнал их в маленькую комнату и улёгся спать. Проснулся я от того, что надо мной склонились три фигуры реаниматоров в скафандрах высшей защиты. За ними стояли древообразный Птитр и крылатый Суэви.

– Почему ты решил, что он умер? – спросил один из реаниматоров Суэви.

– Он лежал, молчал и не отвечал на вопросы.

– Когда люди спят, они не отвечают на вопросы.

– Неправда. Он уже спал и храпел, но когда мы обратились к нему по имени, то проснулся и ответил.

Начальник реаниматоров пробормотал какие-то неразборчивые "трах – тибидох", гаркнул в коммуникатор: "Отбой тревоги", и они благополучно вымелись из нашего бокса.

– Волд, – спросил Суэви, – как ходят, под дурака или от дурака?

– Под дурака, – ответил я, – ещё раз попробуете разбудить меня из-за подобной ерунды – что-нибудь сломаю. Мой сон должен быть непрерывным. Мы действительно можем проснуться, если нас позвать по имени или поднять тревогу. У нас тоже часть мозга всегда не спит и анализирует обстановку, но о-очень маленькая. Понятно? Очень, очень, очень маленькая часть мозга. На вопросы она не отвечает.

– Предупреждать надо было, – отговорился Суэви и убежал. Я с запоздалым стыдом припомнил, что и вправду говорил им только о продолжительности сна, но не о том, что он должен быть непрерывным. Затем перевернулся на другой бок и попытался заснуть.

Проспать мне удалось не более получаса. На этот раз меня разбудили вопли из коммуникатора. Какой-то парень из инопланетников во всю глотку орал о том, что не желает жить "с этим он, который на самом деле она", и что он вообще за себя в этом случае не отвечает.

Очевидно, кто-то из другого бокса, из моей старой учебной группы. Наши коммуникаторы настроены так, чтобы мы могли слышать только свою группу и начальство. Вопящего пытались уговорить космопсихологи из бригады реаниматоров, но без толку. Я ругнулся и начал изменять настройки, так, чтобы слышать только новых соседей и новую учебную группу.

Наверное, я что-то напутал с настройками, а может, учебная группа была указана неправильно, на поутру коммуникатор не подал сигнала побудки. Разбудили меня опять же ребята из реанимационной бригады, которые завернули к нам посмотреть, почему я не реагирую на истошные вопли сирены. Мне показалось, что они несколько огорчились, обнаружив меня в полном здравии. Похоже, им хотелось новых приключений. Однако, мое мелкое злорадство продолжалось недолго. На экране коммуникатора появился Вилли Смит и обрадовал меня тем, что я заработал свой первый наряд. Я сполз с кровати и пошлепал сообщать о данном факте своим новым боевым товарищам.

Вместе со мной пропустили построение и мои соседи. Они просто не знали, что означает сирена. До этого их на занятия приглашали персонально, и они даже не подумали отвлечься от завтрака ради настолько мелкого факта, как сигнал побудки. Они всю ночь проиграли в карты и чувствовали себя превосходно.

Когда я вошел на кухню, Фиу кидал кусочками сушеных мух в Суэви, а тот носился под потолком, ловил их в воздухе и причмокивал от удовольствия. Грумгор на моих глазах достал из морозилки пакет с мясом краба (мой пакет), не открывая упаковки, откусил от него кусок и со словами "Вкусно!" начал жевать. Я отложил "на потом" напоминание ему о том, что у него другая белковая группа. Надеюсь, его пронесёт. Во всех смыслах.

Я сказал: "Доброго утра!"

Я улыбнулся.

Совместная жизнь началась.

Я шел по коридору, когда дверь ближайшего бокса вдруг открылась. Из двери вылетело чьё-то тело, шмякнулось о противоположную стену коридора, пискнуло, а затем с огромной скоростью помчалось обратно. Дверь захлопнулась. У ребят то ли притирка, то ли в догонялки играют. Я достал коммуникатор, хотел набрать сообщение реаниматорам и… едва не оказался сбит с ног этими самыми реаниматорами. Они мчались в бокс, из которого сейчас вылетало тело, и чуть меня не затоптали.

Я отошел в сторону, перевёл дух, и хотел продолжить путь. Мне навстречу шел малорослый курсант в красно-зелёном скафандре. Он шел по середине коридора и не собирался отворачивать. Мне это не понравилось, но, памятуя суровое воспитание в детстве, я сделал шаг в сторону и изобразил полупоклон. Мелкая пакость приосанилась и, проходя мимо, слегка толкнула меня плечом в бедро.

"Ну, погоди", – подумал я и развернулся, чтобы внушить мелкому должное почтение к Космическому Флоту Земной Федерации, но мелкий пакостник уже захлопывал двери своего блока. И как он только успел до него добежать? Я сделал в памяти зарубку – поспрашивать ребят об этом красно-зелёном, но шанс встретиться с ним представился даже раньше, чем с ними. Ближайшим занятием была математика, на которую я имел право не ходить, но которую я все-таки посещал ради того, чтобы помочь нашим многострадальным преподавателям. Большинство курсантов о математике не имели никакого понятия, и давалась она им тяжело.