Кочина утомленно потер глаза. Похоже, эта неблагодарная работа действительно дает о себе знать. Реакция совсем не та. Он перепугался, как шестилетний пацан!

– Кто тут главный? – спросил он фотографа.

– Бен Сэскинд, – полицейский махнул в сторону раздвижных дверей. – Вышел на балкон глотнуть свежего воздуху.

Кочина отправился следом, радуясь возможности нормально дышать. На этой высоте воздух казался прохладнее, а ветер сильнее.

– Ну, что обнаружили?

Сэскинд стоял, облокотившись на перила, и тут же обернулся в его сторону:

– А что, похоже, что я что-то обнаружил? – В голосе его звучало недовольство, веко нервно подергивалось. На Бене был плохо подогнанный клетчатый пиджак, слишком большой для него, а отвороты брюк он использовал в качестве пепельницы. Сигарету изо рта он не вынимал, даже когда разговаривал. – Еще одна убитая девушка, вот и весь улов. Надо было послушаться жену и давно уже уйти на пенсию.

– Мне тоже. Ну?..

Сэскинд снова нервно заморгал.

– Ей двадцать четыре. Если бы не вонь да мухи, мы вообще могли бы ее не найти. Кто-то запихнул тело внутрь раскладывающейся софы. Приятно, а?

– Ч-черт! – Глубоко вздохнув Кочина отвернулся. Но это хотя бы объясняет неестественное положение тела. Он посмотрел вниз на реку, где медленно двигался против течения буксир с баржами.

– Ее звали Джой Затопекова, – продолжал свой рассказ Сэскинд. – Манекенщица. Никто в агентстве ее не хватился – она недавно взяла отпуск на две недели.

– Еще тот получился отпуск…

– Это ты мне говоришь? Укати она в Майами-Бич, была бы жива.

– Тебя послушать, Майами – решение всех проблем. Из какого она агентства?

– То ли „Форд", то ли „Эйлит".

Кочина кивнул. Вздохнув, Сэскинд загасил сигарету о поручень балкона, а потом наклонился и бережно поместил окурок в манжет своей правой штанины.

Кочина наблюдал за ним, не веря своим глазам.

– Все те же привычки, Бен? – Он покачал головой.

– Смотреть противно.

– Ты прямо как моя жена, – проворчал Сэскинд и снова вздохнул. – Ну ладно хватит, у нас еще полно работы.

Они вернулись в комнату и застыли, изучая труп.

– Вот и все, что мы пока имеем. – Сэскинд быстро заморгал. – Сейчас трудно в это поверить, но она была одной из „девочек с обложек". Ну, эти журналы мод и прочая чепуха. – Он мрачно качнул головой. – А теперь посмотри на нее только: исколота, изувечена, скальпирована… Вот и доказывай потом, что смерть не уравнивает всех и каждого.

Внезапно из-за угла, уводящего в узкий коридор, выглянула женская головка с горящим любопытством лицом, темным, как отполированное ореховое дерево, раскосыми кошачьими глазами, высокими скулами и львиной гривой черных волос. Совершенно экзотическое создание под метр восемьдесят ростом.

– Что тут происходит? – требовательно проговорила женщина, повышая голос.

– Эй, кто-нибудь! – крикнул сотрудникам Сэскинд.

– Уберите ее отсюда!

– Да я тут живу, черт вас побери! – явно возмутилась красотка, стараясь высвободиться из рук двоих дюжих полицейских.

– Мы с Кармен займемся ею, – бросил Кочина, выводя вместе с Толедо в коридор темнокожую красавицу. В руках незнакомки он заметил синий чемодан с ярлыками. – Мадам, – вглядываясь в очаровательное лицо, мягко обратился он к незнакомке, потрясающей своим сходством с пантерой.

– Что случилось? – еще раз требовательно повторила женщина. – Что-то с Джой?

– Да, мадам, – тихо вымолвил Кочина. – Боюсь, что так. А вы кто?

– Меня зовут Оби Кьюти. Я живу вместе с Джой в этой квартире. Мы работаем в одном агентстве.

Кочина повернулся к Толедо.

– Позаботься о ней, Карм. Проверь, нет ли у нее друзей, где она могла бы провести несколько дней, хорошо?

– Забито, шеф. – Толедо явно не скрывала облегчения: такая возможность держаться подальше от отвратительной сцены смерти. – Пойдемте, мадам, – обратилась она к женщине. – Давайте я поднесу ваш чемодан. У вас есть знакомые, где вы могли бы остановиться? Друзья или, может быть, родственники?

– Эдгар… – задумчиво пропела в ответ чернокожая пантера. – Я не уйду отсюда без Эдгара.

– Эдгар?.. – недоуменно посмотрела на нее Кармен. – Ну да, Эдгар. Мой кот.

– Лично я, – сделала вывод Кэтрин Жаклин Уоррен Гейдж тоном школьницы, пока Р.Л. отпирал дверь величественного каменного особняка на Бикон-Хилл, который уже двести лет занимала его семья, – предпочла бы тот особнячок на крыше небоскреба, где ты жил раньше.

Он лишь пожал плечами в ответ.

– Когда умер отец, дом перешел ко мне. Нужно было либо переезжать сюда, либо продавать. Я выбрал первое.

Кэтрин стояла посреди темного паркета с раскинутым по нему узорчатым красным ковром, слегка выставив один локоть, чтобы вытянуть сигарету из пачки, и оглядываясь по сторонам. Просторный холл казался давяще массивным, а послеобеденное солнце вспыхивало огнями в рубиново-алых и сапфирово-голубых стеклах витражей по обе стороны входной двери, отбрасывая на нее разноцветные блики. Мрачные лица на портретах – предки Р.Л., одетые преимущественно в черные тона, которые лишь слегка оживляли узкие кружевные воротники, – уходили, подобно громадным, обрамленным в золото ступенькам, вверх по стене, вдоль лестницы из золотистого дуба.

– Кто-нибудь есть дома?

Он отрицательно покачал головой.

– Лесли навещает мать, а слуги сегодня отдыхают.

– Прекрасно! Значит, мы одни. – Она широко улыбнулась. Так что сейчас я что-то для нас приготовлю, а что – никого не касается. Покажи мне, где кухня, любовь моя.

Р.Л. удивленно посмотрел на Кэтрин:

– Вот уж не думал, что ты умеешь готовить. В глубине ее глаз серебром полыхнуло пламя.

– Ты еще многого обо мне не знаешь, – проговорила она срывающимся голосом. – Ну так где же?

– Кухня там, подальше. Последняя дверь. – Он указал ей в сторону длинного, со множеством дверей, коридора, уходящего далеко вглубь под лестницу.

Кэтрин кивнула.

– Предоставь все мне, дорогой, а сам поднимайся к себе и пока не показывайся. Я принесу нам кое-что наверх.

– Только не увлекайся, – предупредил Р.Л. – Я действительно не голоден.

– Успеешь проголодаться. – Кэтрин рассмеялась. – Потерпи немного, а там увидим. – Она довольно улыбнулась. – Я в одну секунду.

Она сдержала слово. Не прошло и пяти минут, как он услышал откуда-то со стороны лестничной площадки ее мягкий голос:

– Р.Л.! Где ты?

– На втором этаже, в конце коридора.

– Прекрасно! Продолжай говорить что-нибудь, и я отыщу тебя по голосу.

В просторной спальне приятный полумрак окутывал покоем и тишиной. Окна были наглухо задернуты темно-зелеными шторами с бахромой, и каждый раз, когда ветерок колыхал их, в комнату прорывались косые лучи солнечного света. Звуки большого города практически не долетали сюда, и тишину нарушало лишь жужжание попавшей в ловушку между двумя стеклами мухи, без устали бившейся в стекло.

Он услышал шлепанье босых ног о паркет и поднял с подушки голову. В дверном проеме возникла Кэтрин Гейдж, застыв там в полной истомы позе под Риту Хейуорт: одна рука простерта на дверной косяк, другая лениво упирается, приподняв плечо, на округлое бедро. Слегка прикрыв бесстыдные жадные глаза, Кэтрин внимательно следила за его реакцией.

Р.Л. молчал, ощущая некоторое смятение в груди. Кэтрин Гейдж, принцесса Бикон-Хилла, наследница чистой, без примесей, крови, ведущая отсчет от первых пилигримов с глубокочтимого корабля „Мэйфлауэр", судя по всему, где-то в генеалогическом древе имела все же парочку сомнительных предков. В данный момент на ней не было ничего, если не считать двух облаков взбитых сливок на груди с готовыми соскользнуть ярко-красными ягодинами вишни, сочившимися розовым соком, которые, судя по всему, изображали сосочки. Что касается нижней части ее туалета, она была решена несколько иначе: вязкая розоватая масса, тоже из взбитых сливок, но на этот раз намеренно смешанных с клубничным джемом.