– Папка? Папка? – пробормотал Дункан Купер.

– Да, папка. Утром я первым делом передам их тебе, ладно? – И ночная воровка Аллилуйя Купер повесила трубку.

Наступил следующий день. С самого утра фехтовальный зал Сантелли на Западной 27-й улице был наполнен движением. Казалось, одетые в белое фехтовальщики с опущенными масками исполняли тщательно продуманный танец, нет! – настоящий балет выпадов и защит. Свист и звон рапир довершали картину.

Шум зала проникал в раздевалку, где стоял Дункан Купер, уже готовый к тренировке.

– Так как? – обратился он к сидящему напротив. Лео Флад изучал последний из эскизов Эдвины, тех самых, что Аллилуйя утром передала отцу. Одобрительно кивая, он поднял глаза.

– Хороши. И вправду хороши, черт побери!

Лео Фладу еще не исполнилось и тридцати, но в нем уже чувствовалась сила. Несмотря на молодость и поразительную красоту, это был не неопытный юноша, напротив, его лицо выражало какую-то агрессивную напряженность, которую дает сочетание интеллекта и особого уличного шика.

Он олицетворял собой феномен бизнеса 80-х – молодой, напористый, прущий как танк, завоеватель без копья в кармане, взявшийся из ниоткуда, но в одночасье перевернувший финансовый мир.

Он был высок – более метра восьмидесяти, поджар и мускулист, как гончая; с иссиня-черными, как вороново крыло, волосами и пронзительными глазами цвета зеленого льда. Лицо покрывал устойчивый загар. Резкие, почти славянские скулы и черные брови вразлет как нельзя более подходили к его лицу.

Лео отложил эскизы.

– У кого она сейчас работает, не знаешь?

– Раньше была у де Рискаля, а сейчас пока приглядывается.

– Была художником у де Рискаля?

Дункан коротко рассмеялся.

– Уде Рискаля нет художников, кроме него самого, великого Антонио. Она проводила его показы.

– А какое она имеет отношение к тебе? – Лео лукаво сверкнул глазами. – Твоя девушка?

Дункан скривил губы.

– Бывшая жена, так будет вернее.

Встав со скамейки, Лео хлопнул его по спине.

– Хочешь заполучить ее обратно, а, старина?

– Вовсе нет. Просто моя дочь на стенку лезет, видя, что Эдс ничего не делает. Ты как-то говорил, что хочешь вложить деньги в моду. Отлично. Я знаю, что сейчас она свободна и вообще обладает тем, что нужно, чтобы дело пошло. 7-ю авеню она знает, как никто другой, и, кроме того, она чертовски хороший модельер. Поэтому направляю тебя к ней. Я свое дело сделал, и на этом моя роль исчерпана.

Это начинало забавлять Лео.

– Значит, умываешь руки, так, приятель? Дункан покачал головой.

– Я в этом совершенно не разбираюсь. Ты себе не представляешь, насколько я далек от моды. Единственное, что я действительно знаю, так это то, что конкуренция там не на жизнь, а на смерть. Прыгать с парашютом и то безопаснее.

Глаза Лео заблестели.

– Может, ты не поверишь, но именно это меня и заводит – риск.

– Тогда тебе действительно нужна игра, так, Лео? Ты игрок?

– Каждый человек игрок, Купер. Жизнь – игра. Бизнес – игра. В этом мире, черт возьми, за что бы новое ты ни взялся, все игра. И знаешь, что я тебе скажу? – Тут Лео улыбнулся. – Мне это даже нравится.

– И поэтому ты хочешь начать торговать тряпками? – В голосе Дункана появились скептические нотки. – Потому, что это игра?

– Конечно, это одна из причин. Видишь ли, Купер, дело не в деньгах. Деньги это только побочный продукт, так сказать, дивиденд, доставляющий удовольствие.

– Тогда что, Лео?

– Игра, что же еще? Индустрия моды – это вечное, необъятное казино. Всем известно, что на 7-ю авеню новичку войти труднее, чем расколоть целку. Но уж коли попадешь и окажешься среди тамошних акул, увидишь – это какое-то всепожирающее безумие. Объединения, утвердившиеся компании, рэкетиры – все они играют в одну гигантскую рулетку. Девяносто пять процентов новых фирм прогорают. Тебе это известно?

Дункан хмыкнул.

– Вот я и думаю, что лучше держаться от всего этого подальше.

– Наоборот. – Лео улыбнулся. – Я люблю крайности. Это как раз по мне.

Он взял маску и надел ее на голову, не опуская, впрочем, на лицо, как и Дункан.

– Ты готов к разминке?

– Готов, а ты?

Лео, как он это часто делал, улыбнулся своей ослепительной улыбкой, смягчавшей леденящую безукоризненность его лица.

– Тогда пойдем, старина. – И они направились в спортзал, чувствуя себя здесь как дома. Оба они с легкостью могли позволить себе быть членами любого другого элитарного и более удобно расположенного спортивного клуба и были бы там желанными, но они с готовностью проезжали лишние полтора километра совсем по другой причине. Основатель клуба Джорджо Сантелли считался признанным маэстро мирового класса, и в фехтовании его клуб, по крайней мере, в Соединенных Штатах, был все равно, что Силиконовая долина для компьютерщиков или провинция Шампань для виноделов.

Войдя в спортзал, они с минутку постояли, наблюдая за фехтующими. Дилетанты, приходящие поразмяться в обеденный перерыв, уже вернулись на работу, и сейчас перед ними были более опытные мастера.

Как всегда, Дункан с восхищением следил за их грациозными движениями. Фехтование больше напоминало ему балет, чем спорт, оно требовало неотступной сосредоточенности и обязательной практики. Здесь не могло быть никакой неточности. Строгое соблюдение формы – вот в чем суть.

Он услышал голос Лео.

– Возвращаясь к вопросу об игре, хочешь небольшое пари?

Невозмутимо взглянув на него, Купер осторожно спросил:

– Какое пари?

– Ну… небольшие ставки, чтобы сделать наш сегодняшний бой более… интересным.

Дункан покачал головой.

– Не пойдет. Не рассчитывай на меня. Ты можешь быть игроком, Лео, я – нет.

Голос Лео стал тише.

– Ерунда. Каждый может быть игроком, если сделать правильные ставки. – В его холодных зеленых глазах, казалось, вспыхнул какой-то бесовский огонек. – Если выиграешь, то, что ты скажешь на то, что я, как спонсор, выделю твоей бывшей жене три миллиона долларов, чтобы она смогла начать свое дело?

– Что? – Дункан был ошарашен и не скрывал этого. Затем он потряс головой, словно приходя в себя, и немного расслабился. На лице появилась недоуменная улыбка.

– Смешно, но слух меня иногда подводит. Ей-Богу, мне послышалось, что ты хочешь поставить на кон три миллиона. Ты что, с ума сошел?

– Да нет. – Голос Лео звучал совершенно спокойно. – Это именно то, что я сказал… Так как?

Дункан глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– Нет, Лео. Ты, наверное, можешь позволить себе пари на такие деньги, а я – нет.

– Да кто просит тебя-то что-нибудь ставить?

– Ты только что сказал мне, что хочешь сделать ставку в три миллиона на этот бой, верно?

– Верно. Ставлю на игру три миллиона, но в выигрыше или проигрыше буду я… и твоя бывшая жена. Не ты.

– Все равно не понимаю. Что, если я проиграю бой?

– На самом деле все очень просто. Если ты проиграешь, то не станешь ни богаче, ни беднее. Понимаешь, твоя ставка – это заочная ставка бывшей миссис Купер.

– Как это? Теперь ты меня окончательно запутал.

– Тогда скажу по-простому. Если ты проиграешь, то я не выделяю ей денег, и в этом случае ей придется искать спонсора в другом месте. – Лео чуть заметно улыбнулся. – Ну что, старина? Все зависит от мастерства, а в нем мы практически равны. Хочешь поставить на кон карьеру бывшей жены?

– А если нет?

– Тогда я могу решить вовсе не поддерживать ее, – пожал плечами Лео, и его ослепительная улыбка совсем не соответствовала скрыто прозвучавшей угрозе.

Дункан пристально взглянул на него.

– Лео, уж случайно не шантажируешь ли ты меня? Лицо собеседника выражало полнейшую невинность.

– Кто? Я?

Дункан сжал губы и нахмурился. Он действительно не любил никаких пари, даже если ему нечего было терять. Для него это было делом принципа.

Лео ждал.

– Ну хорошо, Флад, – и он протянул руку.