Но именно так и было. Каждая комната, каждый изгиб коридора являли картину новой резни. На третьем этаже шофер споткнулся обо что-то, что перекатилось в темноте. Когда он направил свой фонарик на этот предмет, остатки самообладания испарились полностью. Шофер попятился назад, истерически вытирая руки о свой мундир и невнятно, как сумасшедший, бормоча какую-то молитву.

Этим предметом была голова, полностью отделенная от тела. Поскольку безголовых тел было несколько, равно как и голов без тел, не сразу удалось бы угадать, чью голову он поддал ботинком. Впрочем, большого значения это не имело.

Васк с любопытством посмотрел на его манипуляции.

— Что он говорит?

Сержант прислушался.

— Это на старом-старом диалекте — я могу разобрать всего лишь несколько слов. Оказывается, этот наш друг поклоняется предкам, он призывает, чтобы дух его бабки защитил его от этого дома смерти.

— Призраки, — фыркнул военный полицейский презрительно, а затем вдруг закрыл рот и оглядел место кровавой бойни.

Сержанта пробрала дрожь, когда он соединил в уме оранжевые луны в небе со смертью, рассеянной вокруг него.

— Призраки, — прошептал он, как будто ему вдруг открылась какая-то великая истина. — Призраки… Дедышк!

Сержант отослал Васка с почитателем духов предков назад на улицу, а сам продолжил свой обход четвертого этажа. На него неумолимо накатывали холодные волны страха и грозили накрыть его с головой. Окончив свое вызывающее ужас обследование и удостоверившись в том, что не осталось ничего живого внутри здания — не было даже ни одной из женщин-чужестранок, доставленных сюда ради удовольствия этих мертвых солдат, — он отправился обратно, выключил все еще работающие проигрыватели и вышел из здания, окунувшись в затянутую тьмой ночь, прочь от этого плотного свежего зловония смерти, нависшего над всем тем, что осталось от доблестного третьего батальона 6077го пехотного полка.

Звезды над его головой вдруг показались более далекими и светили холоднее, чем обычно.

Лифт с шумом остановился, двери распахнулись, и показался Мартак Сарно со следами утомления на желтом лице. Заботы и тревоги оказались напрасны: его ультиматум был принят. Атланта была пощажена. Он только что вышел из радиорубки на «Рисстайксиле» — было получено сообщение, что боевые корабли землян сдались в плен.

Сарно тяжело вздохнул, поправил мундир и подвинул ремень с пистолетной кобурой. У него появилась привычка всегда носить пистолет — с тех пор, как Донован и Сджилла пропали без вести, а четыре батальона его парашютистов погибли кровавой смертью. При этом оставшиеся в живых что-то лепетали о злых призраках. Батальоны погибли, а из других городов начали поступать устрашающие рапорты: кадровым офицерам и одновременно десяткам солдат мерещилась всякая чушь. После этого пистолет стал его постоянным спутником. Он не анализировал мотивы своего поступка, достаточно было, что тяжесть оружия придавала ему чувство уверенности. А Сарно приветствовал все, что могло обеспечить хоть чуточку удобства в эти нелегкие времена.

Обернувшись, он оказался перед дверью, расположенной с другой стороны коридора. Это была дверь в конференц-зал. За чистым тамбуром, охраняемым двумя такими же вычищенными солдатами, его ожидала делегация землян. Сарно почувствовал какую-то неясную тревогу, но затем нетерпеливо отогнал ее прочь. По крайней мере, здесь он хозяин; он загнал их в угол, и они хорошо это знали. Во всяком случае, четверо из них. Хотя этот адмирал землян догадывался о вещах, о которых никак не мог знать, лишь что-то интуитивно подозревая. К тому же он видел, какое впечатление производит его интуиция на Сарно. Но вот приходится вновь встречаться с ним и другими и излагать новые требования, которые должна удовлетворить Федерация, чтобы выкупить жизни своих трех миллиардов спящих граждан.

Он бы предпочел встретиться лицом к лицу с оружием в руках с Донованом или же с теми призрачно-оранжевыми лунами. Может, даже — а это страшнее всего — с недельной горой бумаг. Но только не заходить в этот зал и не встречаться взглядом с этими пятью парами глаз на пяти сердитых физиономиях.

Но это же смешно! Ведь именно он был завоевателем, а не те пятеро, которые сидят в зале. Он ставил им условия, а не они ему! И завоеватель собирался изложить свои требования, а они должны будут выслушать их, тихо и уважительно, а затем им придется выполнить эти требования быстро и точно. Именно в его руке был кнут, и им лучше бы не забывать об этом, чтобы не нарваться на неприятности.

Сарно расправил плечи, кивнул тому охраннику, что стоял справа, и решительно шагнул в открытую солдатом дверь. Он обошел стол, сел и положил лист с перечнем своих условий перед собой. И лишь тогда соизволил обратить внимание на тех пятерых, что стояли через стол от него.

— Садитесь, джентльмены.

Они сели, очевидно кипя от злости, что Сарно заставили их стоять, подобно младшим лларанским офицерам, пока не уселся сам.

— Позвольте начать с того, что ваша исполнительность в удовлетворении моих требований достойна всяческих похвал.

— Рады были вам угодить, — язвительно заметил Карстайрс.

Сарно, нахмурившись, посмотрел в его сторону:

— Что, все генералы Федерации ведут себя словно непослушные школьники?

Карстайрс исподлобья глядел на него.

— Прикажите убраться тем двум мордоворотам, и тогда я покажу, как действует генерал Федерации!

— Правда? Джентльмены, позвольте мне четко прояснить одну простую вещь. Я очень устал от ваших пустых угроз и решил пресечь их. — Он вытащил свой пистолет и положил его рядом с перечнем требований. — Я также не нахожу приятными ваши постоянные вспышки в ходе переговоров. С этого момента они должны прекратиться. Вы должны вести себя как мужчины и старшие офицеры, или же я прерву переговоры до тех пор, пока Федерация не пришлет сюда других.

— Ах, ах, мистер сюрприз, — адмирал покачал головой. — Других не будет. Или вы имеете с нами дело, или не имеете.

— Похоже, — сказал Сарно, — что я недостаточно ясно выразился. Если я стану недоволен вашими действиями, вы не сможете уже иметь дело ни с кем. Вы будете мертвы.

— Вы не посмеете! — Это был голос Карстайрса.

— Не посмею? — Сарно рассмеялся, и звуки его смеха напоминали о сумасшествии. — Просто возьму и не посмею, а? — Внезапно он отрезвел, искоса посмотрел на генерала: — Впрочем, ничего. Все в порядке. Абсолютно ничего. Я не посмею. Вы, эти планеты, Федерация — все это в моей власти. Я пошутил: мне не диктуют, что я смею и чего я не смею.

— Как ребенок с огнеметом, — заметил адмирал.

— Именно как ребенок с огнеметом, — согласился Сарно, нисколько не рассердившись на сравнение. — А что? Именно ребенок, — улыбнулся он широко, демонстрируя полный комплект зубов. — Теперь я выражаюсь ясно?

— Предельно, — ответил адмирал.

— Вот вы, — сказал Сарно задумчиво, — вы мне не нужны. Полагаю, пора избавиться от вас. — Он взял пистолет и направил его на адмирала, прицеливаясь в планку с орденскими ленточками на белом мундире.

Гарсия с ужасом смотрел на происходящее.

— Вы же не всерьез?

— Не всерьез? — послышался довольный смех Сарно — и он выстрелил. Он попал адмиралу немного ниже горла, опрокинул его вместе со стулом навзничь… и — все. Оба конгрессмена сидели словно приклеенные, Карстайрс и Раймонд вскочили на ноги. На заостренном лице Карстайрса появилось дикое выражение, и он издал какое-то рычание. — И теперь, — сказал лениво Сарно, поведя пистолетом в сторону Карстайрса, — вас осталось четверо. Или вас должно быть трое? — Он выжидал. Охранники у двери были удивлены, но взяли оружие на изготовку. Из ствола пистолета Сарно вился еле заметный дымок. Напряжение нарастало.

А затем заговорил Гарсия, бледный как простыня.

— Сядьте, Карстайрс, ради Бога. Мы имеем дело с сумасшедшим — не знаешь, что его может вывести из себя.