Донован оглянулся назад, на крыши.

— Риерсон, — прошипел Сджилла. — Я полагал, что ты убит у лагеря.

— Очень жаль, что разочаровал вас, — с из девкой поклонился старый охотник. — Так вот, о неувязочке: у этих роботов не боевое оружие, а парализаторы. Парализаторы. Одно движение, и они станут стрелять. После этого мы сможем отделить друзей от врагов, а врагов — от их оружия, на досуге, не спеша.

Сджилла склонил голову к человеку в дверном проеме.

— Ваша идея?

— Да.

— Очень умно. Примите мои комплименты.

— Благодарю, — ответ прозвучал сухо.

— Полагаю, вы и есть тот самый неуловимый Джеймс Риерсон?

— Да, это я, — подтвердил землянин.

— В этом случае…

Сджилла не договорил. Он бросился в сторону, распластался по стене, выставив перед собой огнеметы и поводя ими круговым, смертельно угрожающим движением. Воодушевленные этим, Квирор и Висстор направили свое оружие на роботов наверху. Маневр был эффектным, он привел бы в восторг зрителей из плоти и крови своей полной неожиданностью и, возможно, вырвал бы победу на самом краю поражения. Но рефлексы и скорость роботов сделали бесполезным все его великолепие. Парализаторы заработали в тот же момент, как только Сджилла метнулся к стене. Роботы, находившиеся над ним, не сделали ни одного движения, чтобы наклониться и выстрелить вниз; они предоставили это своим собратьям, которые стояли поперек аллеи, а сами методично поливали из своих автоматов те пять фигур в центре аллеи.

Только мгновение Донован наблюдал, как шеф контрразведки стоит у стены, и вот он уже медленно сползал на мостовую, до последнего сопротивляясь действию парализаторов. Потом огонь с крыши достал и Донована, и он также погрузился, кружась как в водовороте, в беспамятство.

— И у вас действительно были серьезные намерения, да? — Генерал землян Карстайрс смотрел прямо в лицо Мартаку Сарно, сидевшему напротив. Глаза генерала метали молнии.

Сарно, откинувшись назад в своем кресле, спокойно встретил этот пристальный взгляд.

— А что заставило вас думать, хотя бы на мгновение, что их не было?

— Но почему? — прозвучал голос Гарсии, его лицо побледнело, а в глазах еще отражался шок от того, чему он был свидетелем. — Почему, Сарно? Мы отозвали эскадрильи не двенадцать часов спустя после того, как начали свою акцию, не так ли? Мы были убеждены: была готовность обсудить условия и сроки. Почему же погибло две тысячи невинных людей?

— Можете считать, что для смазки дипломатической машины. — Сарно пожал плечами. — Мне не понравилась та маленькая угроза, которая прозвучала в мой адрес на нашей первой встрече. Когда раздаются угрозы, следует принимать меры. Я их принял. Так вот… я хочу, чтобы в течение сорока восьми часов эти двадцать боевых эскадрилий, которыми вы мне угрожали, сдались имперским вооруженным силам.

— Никак невозможно, — раздраженно ответил адмирал. — Невозможно! Даже если лезть вон из кожи!

— Хорошо, тогда сделайте это в течение земной недели. Я хочу, чтобы двадцать полностью укомплектованных боевых эскадрилий в течение семи земных дней оказались в лларанских руках как проявление доброй воли и лояльности с вашей стороны.

— Лояльности! — взорвался Карстайрс. — Слышите, вы!..

— Сдача этих эскадрилий успокоит мои возмущенные чувства, — спокойно продолжал, прервав генерала, Сарно. — И запомните: эти корабли следует известить, отправить сюда и провести через процедуру сдачи в плен. На все это нужно время. Я должен также получить сообщение по системе направленной радиосвязи с информацией о том, что мои условия приняты. В противном случае…

— В противном случае? — быстро вклинился Гарсия.

— Деревня, жителей которой я казнил, была небольшой. Если в течение недельного срока я не получу отклика, я буду вынужден перейти к более весомой форме убеждения.

— То есть?

— То есть следующим будет городок побольше.

— И насколько побольше?

— Ну, скажем… размером с Атланту.

Гарсия крякнул, словно получил крепкий удар в низ живота.

— Ты, грязный…

— Я думаю, — продолжал Сарно вежливо, — что мне придется изобрести новую игру. За каждый унизительный эпитет, падающий на мою невинную голову, — новый труп землян. Только вот чей конкретно, пока сказать не могу. Может, родственника обидчика. Да, но в случае с Раймондом или Трентоном это не сработает.

Красивых молоденьких девушек в духе, как я помню, сюжетов из произведений древней литературы Земли по теме межзвездного вторжения? Интересная мысль. Детишек, чтобы под твердить таким образом представление обо мне как о чудовище, пожирающем детей? Нет… Я слишком люблю детей, независимо от их расы. Глав государств, высокопоставленных лиц, известных фанатическим патриотизмом? Возможно. — Он улыбнулся, упиваясь своей властью над ними.

— Вы изложили суть. — Гарсия сверлил его взглядом, полным ненависти.

— Пожалуй. — Сарно поднял руку. — Поверьте мне, сенатор, в выборе Атланты нет ничего личного. Возможно, вы думаете, причина в том, что там интернирована ваша семья? Нет, дело совсем в ином.

— В чем же? — Это снова был голос адмирала. Как он смел высказываться, это ничтожество? Сарно отметил его как потенциального смутьяна еще на первой встрече — слишком он был резок. — В чем причина? — повторил адмирал. — Когда мы направлялись в Атланту, наш пилот получил команду повернуть назад. Экипаж авиетки всю обратную дорогу нервничал. Теперь вы утверждаете, что собираетесь уничтожить шесть миллионов человек. Невероятный скачок от тех двух тысяч, которые были внезапно казнены. Без предупреждения. Вы сказали, что хотели ускорить ход событий. Почему такая поспешность? — Его тусклые глаза впились в лицо Сарно: — Что сейчас происходит в Атланте, Сарно?

— Ничего. Ничего не происходит.

— Я не верю вам. Многое происходит. Что-то пошло не так. Очень серьезно. Теперь вы пытаетесь запугать нас. Мы хотели бы покончить с этим как можно скорее. — Его рубленые фразы били наотмашь. — Сарно, вы напуганы. Очень напуганы. Что-то вас дрожь пробирает…

— Хватит! — дико прорычал Сарно, поднявшись во весь рост. — Больше ни единого слова! — Он с трудом овладел собой, твердо положил кулаки на стол. — Джентльмены! Я предъявил свой ультиматум. Двадцать боевых эскадрилий в течение земной недели — или Атланта погибнет. Вы теряете драгоценное время.

Гарсия, казалось, утратил все силы, стал апатичным. По всей видимости, он даже не заметил, до какой степени адмирал землян запугал Сарно. Он поднял глаза:

— А после этого — что? Еще один город, еще одну эскадрилью — и где же конец?

Сарно мрачно улыбнулся:

— Я думал, что это очевидно с самого начала. Но, конечно, не для вас — вы все слишком надеялись на чудеса. Знаете ли, времена чудес давно прошли, сегодня приходится иметь дело лишь с неопровержимыми, жестокими фактами. Перед вами выбор — он стоял перед вами с самого начала: или играйте в мою игру, или теряйте три миллиарда землян.

— Если мы согласимся на ваши условия, — проскрежетал зубами Карстайрс, — мы скоро останемся без штанов.

— Это точно.

— Но… но… — вступил в разговор Трентон, излагая свои мысли быстро и бессвязно, словно на него вдруг снизошло откровение. — Но ведь вы шантажируете нас! Если мы дадим этим планетам погибнуть, нам никогда не избавиться от чувства вины. Однако если мы согласимся, то с чем? С безоговорочной капитуляцией?

— Это и есть желанный результат, — согласился Сарно. — Тогда война завершается, и снова наступает мир. Кончаются боевые действия, покончено со смертями, кровопролитием и горечью. Капитуляция позволит беспрепятственно интегрироваться в Империю.

— Ни за что в жизни! — выдохнул Карстайрс. — Ни за что в жизни! Я сначала удушу тебя голыми руками! Не знаю, как эти три миллиарда там, но я скорее умру, чем… — Его голос неуверенно оборвался.

Сарно развел руками:

— Выбор целиком за вами — сдаться или умереть. Пожалуйста, что вам больше нравится. Вы держите свою судьбу в своих руках — я являюсь лишь инструментом этой судьбы. Но помните, что судьба этих планет в тех же самых руках. И время для принятия решения истекает. Для шести миллионов жителей Джорджии оно истекает через семь дней.