Вражеский лагерь расположился в том месте, где когда-то находился комплекс офисных зданий, и занял часть небольшого приятного парка. Офисные здания уже были снесены; от них остались груды развалин. Из-за одной такой груды показался огромный полугусеничный трактор.

Экран дисплея позволял Джеймсу Риерсону обозревать весь лагерь, сидя у пульта управления. Этот экран давал панораму с удобной верхней точки, другие экраны давали обзор под разными углами. Внезапно из одного из динамиков раздался бормочущий голос лларанца, как только направленные микрофоны перехватили нить переговоров.

— Периметр, — сказал Чарли, — тянется к северу до Мемориал-бульвара, 500, затем к югу до Квинсипарка, а после заворачивает к Брэгг-стрит, 500. Там поставлена охрана вокруг лагеря, естественно, с пулеметными гнездами, прикрывающими стратегические подходы.

Риерсон, соглашаясь, хмыкнул, уставившись в экран номер один — тот самый, который давал общую панораму.

Расчищенная площадка явно была предназначена для военной подготовки оккупантов. Один угол — напротив груд мусора — уже выровняли теми же машинами, которые убрали разрушенные взрывом старые конструкции. Это был автопарк: здесь стояли тяжелые землеройные машины плюс три легких танка, пятнадцать грузовиков для перевозки личного состава, два грузовых вертолета и одна из самых крупных авиеток. Постоянно то подходили, то уезжали хорошо охраняемые конвои, поэтому число машин все время менялось. Перед автопарком, но на порядочном расстоянии от ограды находились сборные бараки: для штабистов, офицеров, кухни и несколько непонятных зданий, куда входило начальство и какие-то лларанцы в гражданском. Однажды он заметил, как в эти бараки тащили цилиндры типа газовых баллонов, которые использовались на границе Федерального планетарного объединения.

Вдоль границы лагеря на равном расстоянии шли длинные, высокие столбы из вороненой стали. Между теми столбами распространялось слабое голубоватое сияние, похожее по цвету на побежалость на металле. В действительности ничто не могло выжить после столкновения с этой эфирной завесой. В трех местах в ограду были врезаны ворота на тяжелых изолированных столбах. Напротив каждых ворот располагались блокпосты, откуда во все стороны торчали дула пулеметов и артиллерийских орудий. Внутри ограды находились приземистые генераторы, подающие напряжение на кажущиеся безобидными столбы, и бдительные часовые.

Из-за его плеча прозвучал голос Координационного центра в Нью-Йорке, хриплый, командный, как будто бы живой:

— Это то самое сооружение, которое вы выбрали?

— Да.

— Оно здорово укреплено, — отметил голос из ЕКЦ, Европейского Координационного центра.

— В том-то и дело: проверяя мои теории на слабых, мы ничего не сможем доказать.

— А вы уверены, что тех сил, что подчиняются Главному компьютеру «Фернстайн», хватит для поставленных задач? Ведь вся рабочая сила Атланты в вашем распоряжении.

— Спасибо, на первый раз поработаем с Чарли.

— Ваша уверенность оправданна, — заверил его Чарли. — Мы вас не подведем.

— Главный компьютер показывает героизм? — спросил голос из ЕКЦ. — С трудом верится, что код роботов позволяет такое нелогичное поведение — даже в таких весьма нерадостных обстоятельствах.

— Дело не в героике, — взвился Риерсон, прежде чем Чарли смог показать каким-нибудь остроумным ответом, насколько он стал близок к человеку. — Моя атака будет основана на внезапности, а не на везении. Чарли добыл новые военные сведения, ну и я добавил несколько, скажем так, штрихов.

— Знаю я эти штрихи, — ответил голос из ЕКЦ с нескрываемым неодобрением. — Для меня это полная бессмыслица.

— Возможно, они кажутся бессмыслицей, особенно для твоих, без воображения, мозгов. Но на врага это подействует. И вот тогда ты поймешь: раз они несут врагу беспорядок и разрушения, стало быть, в них имеется смысл.

— Логично, — ответил Координационный центр, хотя и без особого энтузиазма.

— Ну, конечно! Спорю, что так.

И после этого он надолго замолчал, уставившись в экран. Сквозь шумы прорывались голоса — ллари говорили либо слишком быстро, либо на жаргоне, понять их было трудно. Но ведь Чарли фиксировал каждое слово, успевая передавать все через Нью-Йорк в робототехнический центр переводов. Если Риерсону требовалось в любое время знать, что было сказано, ему было достаточно дать запрос, и он тут же получал почти идеальный перевод с нюансами идиоматики. И это только одна из услуг, которую он мог добывать простым прикосновением пальцев.

Прошло уже почти тридцать шесть часов с момента передачи ему управления Сетью гражданской обороны от Чарли. За эти тридцать шесть часов времени на сон не было, он держался только на кофе. За эти тридцать шесть часов вся робото-система Земли и ее ближайших сестер-планет оказалась в его руках, что едва ли случалось с кем-нибудь прежде. Стали очевидны зияющие провалы в линии оккупации лларанцев. Тридцать шесть часов почти беспрерывных докладов от Главного компьютера и компьютерных центров сотен малых и больших городов во всех трех мирах. В этих докладах сообщалось о командах десантников, которые несли вахту рядом с бомбоубежищами, об укрепленных лагерях, как, например, на экране у Чарли, о вооруженных конвоях, пеших патрулях и эскадрильях самолетов. О том, как людей бесцеремонно перетаскивали из бомбоубежищ в тюрьмы или, что еще хуже, как женщин будили и снабжали устройством с ультразвуковым блоком подчинения для использования изголодавшейся солдатней.

За эти тридцать шесть часов он убедился, что ужасные могучие межзвездные военные корабли повсюду — и на земле, и на орбите.

Если он собирался напустить роботов на лларанцев, надо сделать это так, чтобы эти военные суда не успели отомстить беззащитным робото-центрам, например, в Нью-Йорке. Значит, нельзя, чтобы пришельцы поняли, что на них нападают роботы. Ведь роботов можно сокрушить, а людей, управляющих этими роботами, заставить сдаться под угрозой начать расправу над спящими заложниками.

Для этого и были нужны те «штрихи», которые не одобрил Координационный центр в Нью-Йорке. Что касается логического мышления робота, наличие призраков есть самый настоящий абсурд, а идея об использовании роботов, замаскированных под нечто, чего вообще не может быть, граничит с чистым безумием.

Но раз его приказы исполнялись, мнение роботов не имело абсолютно никакого значения — важно было то, что подумают лларанцы. Для лларанца ни существование призраков, ни их способность совершать свои мерзкие трюки не попадали в разряд бессмыслицы — а призраки не поддаются ни сокрушению, ни принуждению.

У Чарли возник вопрос:

— Сэр, а нам позволено будет пользоваться оружием? Эти пришельцы не являются ведь людьми в том смысле, на который меня настроили, и, кажется, для них был бы нелишним хотя бы простой паралич.

Ровный, бесцветный голос, которым это было сказано, казалось, подчеркивал ту угрозу, которая содержалась в словах. В деревянных стенных панелях Атланты завелись крысы, и Чарли захотел их уничтожить.

— А ты уверен, что вы, роботы, сможете четко определить, кто есть кто? Ведь тебе же известно, что там имеются и пленные люди.

— Да, уверен.

На одном из экранов промелькнул вооруженный ллари, заменяющий дозорного во временном лагере лларанцев.

— Это — пришелец.

Изображение исчезло, но тут же на экране появилась фигура с диким взглядом, нечесаной головой, спутанной бородой и загнанным видом. Лишь с большим трудом Риерсон запоздало узнал в ней себя.

— А это, — сказал Чарли почти благоговейно, — человеческое существо.

— Что касается меня, то это трудно доказать, но все равно оружие вы получите. Если вы его найдете.

— О! Мы найдем его, сэр! У «Фернстайна» имеются и спортивные, и боевые ружья. «Все для разборчивого клиента», сэр, вот наш девиз!

— Уверен, что так оно и есть, — согласился Риерсон. — Нью-Йорк?