Девочка продолжала плакать.

- Нам надо переодеться, - сказал Хуан Антонио. - В таком виде нельзя ехать в больницу.

- Я поеду с вами, - попросила Моника.

- Хорошо, только собирайся быстро.

Они втроем ушли. Мария осталась с Игнасио одна.

- Папочка, мой милый, - сказала Мария нежно. - Все будет хорошо, все будет хорошо.

- Очень болит, мамочка, - произнес Игнасио, задыхаясь.

- Я с тобой, не волнуйся, постарайся успокоиться.

Джина с Хансом собрались ехать в ресторан, когда неожиданно появился Фелипе.

- Нам с вами необходимо поговорить, - запыхавшись произнес он. - Стойте!

- Ты опять? - угрожающе спросила Джина.

- Я не собираюсь устраивать сцен. Просто нам действительно надо поговорить, - успокаивающе протянул к ней руку адвокат.

- Не будь идиотом, - серьезно бросила девушка. - Нам не о чем говорить.

- Я не позволю вам обижать Джину, - вмешался немец.

- Я предлагаю поговорить спокойно, - сказал Фелипе, хлопая того по плечу.

- О чем? - спросила Джина.

- О нас, Ханс. Мы с Джиной любим друг друга. Вы должны это понять, пока все не зашло слишком далеко.

- Уходи, Фелипе, - сказала Джина. - Мы собрались развлекаться, и я не в том настроении, чтобы выслушивать твои глупости. Я тебя не люблю. Я потеряла из-за тебя свои лучшие годы…

- Да, да, да, - насмешливо кивал головой адвокат.

- …и теперь хочу наверстать упущенное, - закончила девушка.

Фелипе в ответ рассмеялся, но тут же посерьезнел и обратился к Хансу:

- Послушайте, сеньор… Джина будет очень тосковать на чужбине, вы просто ее не знаете.

- А тебе какое дело! - прервала его Джина. - я очень счастлива, что у меня будет такой муж.

Фелипе вздохнул и мрачно произнес:

- Ну, что ж… Я сделал все что мог. Теперь пеняй на себя.

Джина отвернулась, закрыв глаза. Она чувствовала себя ужасно.

Приехала «скорая». Врач осмотрел Игнасио, и санитары понесли его на носилках к машине.

- Как он, доктор? - спросила Мария.

Врач покачал головой.

- Положение серьезное. Но будем надеяться на лучшее.

Мария заплакала.

- Не волнуйтесь, сеньора, - сказал медик. - Мы сделаем все, что нужно.

Даниэла обняла ее.

- Мы с вами, Мария. Не бойтесь, все обойдется.

- И все это по вине Марсело! - с отчаянием произнесла несчастная женщина.

В больницу поехали все вместе. Скоро Игнасио уже лежал в палате интенсивной терапии, опутанный какими-то трубками. Тут же суетились врачи. Мария наклонилась к постели мужа и тихо сказала ему:

- Мне надо идти, Игнасио, прости.

Тот с трудом прошептал в ответ:

- Не уходи, мамочка. Побудь со мной в мои последние минуты.

- Не говори так, ты не умрешь.

Моника с Даниэлой стояли поодаль. Девочка плакала и спрашивала:

- Начо ведь не умрет, правда?

- Нет, Моника, Господь не допустит этого, - утешала ее Даниэла. - Врачи вылечат его, и все будет хорошо.

- Так же мне говорили про мамочку, а она умерла, - печально сказала девочка.

Даниэла посмотрела на Хуана Антонио и отошла в сторону. Ей самой хотелось плакать, но она не позволяла себе этого. Хуан Антонио погладил дочь по голове. Она прижалась к нему.

- Я знаю, что умираю, - говорил между тем Игнасио. - Мне очень плохо.

- Не говори так, - рыдала Мария. - Господь поможет тебе.

- Почему Марсело сделал это? Почему? - сказал, задыхаясь, Игнасио.

- Не знаю, папочка.

- Я был очень счастлив с тобой, Мария, - произнес Игнасио, протягивая к жене руку. - Да благословит тебя Господь.

- Филокаин, шестьсот миллиграммов, - говорил врач.

- Готово, - отвечала медсестра.

- Лефомин, - продолжал доктор. - Допепенил, двадцать пять…

- Успокойся, - сказала Мария мужу, - доктора знают, что делают, все будет хорошо.

- Зря мы взяли с собой Монику, - покачал головой Хуан Антонио.

- Я так не думаю, - не согласилась Даниэла. - Мы все одна семья и должны быть вместе не только в радости, но и в горькие минуты.

Хуан Антонио согласно кивнул.

- Ну что? - спросил он Марию, которая встала и отошла от кровати больного.

Та вытирала слезы и тихо сказала:

- Он умирает.

Не выдержав, она снова заплакала.

- Мой Игнасио умирает! И все из-за нашего сына! Господи, почему ты так нас наказываешь?

Дора шла по улице вся в слезах. Прохожие толкали ее, но она не замечала этого. Вдруг кто-то схватил ее за руку. Это была Мелина.

- Что с тобой, Дорита. Неужели тебя выгнали с новой работы?

- Нет, крестная, если бы дело было в этом! - покачала головой девушка. - Все гораздо хуже.

- Бог мой, что еще стряслось? - женщина положила ей руки на плечи и заглянула в глаза. - Скажи мне!

Дора трясла головой и отказывалась говорить. Но Мелина была настойчивой.

- Не знаю, что мне делать, крестная. Я так дорого плачу за свои ошибки.

- Не пугай меня, скажи в чем дело? - нахмурилась Мелина.

- Я беременна, - еле слышно произнесла Дора. Крестная охнула и перекрестилась:

- Пресвятая Дева! Только этого и не хватало!

- Я жду ребенка от того человека, который обманул меня. - И Дора зарыдала сильнее прежнего.

Мелина жалостливо глядела на нее, закусив губу. «Беда никогда не приходит одна», - думала она.

Утром Ханс пришел к Джине на работу и застал ее в слезах. Только что у нее был Фелипе. Он снова пытался уговорить девушку остаться в Мексике. Случилось невероятное: гордый адвокат умолял Джину, стоя на коленях. Ушел он ни с чем, но Джина и сама была в отчаянии. Собственное упрямство не давало ей устроить свою жизнь так, как ей хотелось бы больше всего на свете. Она с ужасом понимала, что теперь отлет в Германию становится неотвратимым. Но Хансу она ничего не говорила.

- Ты опять плачешь? - озабоченно спросил немец.

- Я столько лет проработала в этой комнате! Мне жаль бросать ее.

- А у меня сюрприз! - сказал Ханс, доставая что-то из кармана.

- Что это?

- Билеты на самолет. Мехико - Франкфурт, первый класс.

- Когда мы летим? - с замирающим сердцем спросила девушка.

- В субботу.

Эти слова прозвучали для Джины, как судебный приговор.

Вечером они поехали к Мендесам. Джина не знала, что произошло и была потрясена, увидев в доме траур.

- Игнасио только что умер в больнице от инфаркта, - шепнула ей Даниэла.

Мария в полубесчувственном состоянии лежала на диване. Моника была тут же. Девочка плакала.

- Ну почему все, кого я люблю, умирают? - говорила она.

- Какая трагедия! - сказал Ханс.

- Мария, сделать вам кофе? - спросила Джина.

- Нет, не надо, - слабо ответила та.

Но Джине вдруг показалось, что траур в этом доме - по ней. Она так и не нашла в себе силы отказаться от перелета в Европу. Но сердце ее было здесь.